Ладно, к чему теперь эти терзания, надо думать, что ему делать дальше.
К утру план созрел и Влад, наконец, смог расслабиться и заснуть.
Через день, сдав номер в Симферополе и вернув Рено в арендную компанию, в восемь утра он уже был в Приморском, у директора «Орленка».
— Добрый день, я нашел в интернете объявление, что в лагерь требуется разнорабочий.
— Требуется, — внимательно рассматривала его директор. — Вы представляете, чем придется заниматься разнорабочему в лагере?
— Примерно да, — кивнул Влад. — Что-то чинить, принести-отнести.
— Не только. Еще помощь в разных развлекательных мероприятиях, хождение в ростовой кукле, у нас их несколько, уборка площадки после мероприятий и вообще, делать все, что потребуется. А еще Вы должны любить детей и уметь с ними общаться. Разумеется, алкоголь и … половые связи на территории лагеря полностью и категорически исключены.
— Конечно, я понимаю и не собираюсь делать ничего подобного, — улыбнулся Влад. — В кукле ходить и в представлениях помогать — никаких проблем. Перенести-отнести и починить что-нибудь не особенно сложное, тоже. Детей люблю, у самого дочке шесть. Берете?
— Не поделитесь, почему Вы ищете работу? — вместо ответа директор задала очередной вопрос. — Я вижу, что Вы не бедствуете и явно не привычны к физическому труду. Так в чем заключается мотив? Предупреждаю, лучше озвучить настоящую причину, а не ту, что Вы сейчас лихорадочно придумываете.
— Все просто — в Вашем лагере моя дочь, — ответил Морозов. — И да, Вы правы, сначала я хотел соврать, что, дескать, поиздержался на курорте, поэтому надо заработать на дорогу домой.
— И что не так с Вами или Вашей дочерью? Кстати, как ее имя, и в каком она отряде?
— Со мной и Катей все в порядке. Я не пьяница и не дебошир. Просто у меня, скажем так, размолвка с матерью Кати и она отправила девочку на все лето сюда, а я скучаю. Если буду работать, то смогу видеть ее и, может быть, даже общаться. Я не знаю, в каком она отряде.
— Неприятности нам не нужны, Вы же это понимаете?
— Неприятности никому не нужны, и мне особенно. Я просто хочу хотя бы три недели провести со своим ребенком, обещаю, проблем не будет.
— Знаете, я сейчас смотрю списки, — проговорила директор, не отрывая взгляда от монитора. — Но никакой Кати Морозовой шести лет у нас нет. К тому же, мы не принимаем детей младше семи лет, так что, Вы, вероятно, ошиблись и Ваша девочка находится в другом лагере.
— Катя здесь, я сам видел, как ее мать забирала ее от ворот два дня назад, а вечером вернула назад. Фамилия у нее Ряднова, мы не расписаны с ее матерью.
— Кати Рядновой у нас тоже нет, — покачала головой директор.
— Значит, она под другой фамилией. Пожалуйста, возьмите меня на работу!
— Молодой человек, здесь не мексиканский сериал, а детский лагерь и нам не нужны сцены ревности или киднэппинг! Потом, если я Вас возьму, а вы через три дня помиритесь со своей женщиной или передумаете и бросите работу? Нам на самом деле нужен трезвый разнорабочий.
— Я обещаю, что отработаю у вас всю смену, сколько она — три недели? И гарантирую, что никаких сцен не будет, я не собираюсь афишировать свое присутствие здесь.
— То есть, дочь, если она все-таки у нас, не будет знать, что Вы работаете в лагере? Но ведь вы можете случайно столкнуться, и как она на вас отреагирует?
— Знать не будет ее мама, а дочка… Я бы очень хотел иметь возможность хоть издали ее видеть и, если Вы не будете против, то разговаривать с ней. Мы не виделись два месяца!
— Да уж, просто цирк с конями, — директор смотрела на Владислава. — Как Вы можете доказать, что Вы отец девочки?
— Катя меня узнает и она меня, смею надеяться, любит. Мы похожи — она темноволосая, серые глаза, — Влад расплылся в улыбке, вспоминая.
— Ну, хорошо, давайте поищем вашу Катю, пересядьте, чтобы видеть монитор, я сейчас буду открывать личные дела детей. Сама не понимаю, почему просто не выгоню Вас и не выкину эту Санта-Барбару из головы, — пробурчала женщина. — Разругались, что ли, с мамой?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Влад промолчал.
— Ну, вот, смотрите — сейчас в лагере шесть девочек семи лет.
— Кате шесть!
— Я же говорила, что мы принимаем с семи, поэтому, если Ваша дочь у нас, то ей добавили возраст и, видимо, отправили под чужим именем. Смотрите, — директор принялась открывать файлы.
Уже на третьем Владислав выдохнул:
— Моя!
— Второй отряд, Катя Окунева, семь лет, приехала из Томска, — прочитала директор. — Что ж, пошли, посмотрим на реакцию девочки.
Влад вытер вспотевшие ладони о джинсы — ну, Ася, ну, затейница! Окунева, семь лет, Томск… Довел.
Второй отряд как раз выходил после завтрака, Морозов дочь увидел сразу — шла за руку с девочкой постарше, в ярко-желтой футболке и синей юбочке. Он замер, не отводя взгляда.
— Второй отряд! — зычно окрикнула директор. — С добрым утром!
— Здравствуйте! — весело прокричали дети.
— Послезавтра Открытие Потока, вы готовы?
— Дааа!!!!
Катя с энтузиазмом отвечала вместе с отрядом и в какой-то момент увидела Владислава.
— Ой! Мой папа! — закричала она. — Можно мне выйти из строя?
Воспитатель отряда с сомнением посмотрела на директора и та ей кивнула.
— Иди, поздоровайся, отпустила девочку воспитатель.
Катерина взвизгнула и налетела на отца, присевшего на корточки, обняла, повисла на шее:
— Я тебя так ждала!!!
Влад прижал дочку к себе, глотая комок в горле, поднял голову и увидел лицо директора, которое, по ощущениям, отражало его собственное выражение.
Катя на секунду оторвалась от шеи отца, повернула голову к отряду и гордо произнесла:
— Я же говорила, что мой папа приедет! Просто у него такая работа, что не всегда выходной!
— Катя, поздоровалась? Возвращайся, у нас еще много дел, все тебя ждут, — окликнула воспитатель.
— Беги, Катюша, я не уезжаю, мы еще увидимся, — проговорил Морозов.
— Ну, что ж, убедили, — проговорила директор, откашлявшись. — Пойдемте оформляться. Надеюсь, я не пожалею…
«Детский садик, как пчелиный рой»
Работка оказалась та еще — ладно, перенести, поднять, но в костюме куклы — ни рук, ни ног, ни головы. Детям все интересно, все надо потрогать, залезть повыше, проверить на прочность. Влад к вечеру просто охреневал от всего и это он с детьми пересекался мало. А, может быть, проблема была в том, что раньше он мало что делал своими руками? Оказалось, это не только сложно, но и так здорово, когда закончил и любуешься.
Нет, молоток там, отвертку он держать умел и знал, как с ними обращаться. В колледже, хоть он и был больше гуманитарный, был отличный трудовик, и даже самым изнеженным мальчишкам нравилось мастерить под его руководством.
Владислав вспомнил, как, в четвертом классе, лопаясь от гордости, принес и подарил матери на 8 марта собственноручно сделанную подставку под фото — выпиленную, с узорами, которые он выжег по краям. Ну, да, он сейчас понимал, что вещь была не стильная и, где-то, неказистая, но он так старался, и как же больно было потом увидеть свою поделку в мусорном пакете… Больше Влад ничего в подарок не мастерил и вообще делать подарки как-то разлюбил.
И вот спустя столько времени навыки пригодились. То у скамейки разболтался шуруп, то у беседки одна планка потерялась, там грабли сломались, надо новый черенок насадить, а здесь надо помочь для праздника декорации сколотить.
Кажется, только встали и вот уже и отбой, а куда день девался? Весь в хлопотах прошел.
Катя регулярно прибегала, чем могла — помогала, конечно, не столько физически, сколько морально.
Влад просто млел от каждого мгновения рядом. Катя немедленно посветила его во все важные секреты, он теперь знал, что Светка задается, Артем пролил Катин компот, а еще во-о-он на том валуне по утрам сидит ящерка. Правда-правда! Такая зеленоватая, моргает и почти не боится.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Завтра пойдем ее вместе смотреть?
— Разумеется!
— И Светку возьмем?
