Владислав смотрел и не мог оторваться — подумать только, всего лишь восход солнца, но как же это необыкновенно! За своей суматошной жизнью, полной беготни, проблем, стремлением взять все и сверх того, ему некогда было остановиться, некогда было заметить такие простые и такие важные моменты, как рождение нового дня, например.
Да что там говорить, он вообще жил как-то поверхностно, как-то понарошку, одним днем, будто какую-то роль играл. Как говорят — «Что имеем — не храним, потерявши — плачем»? Вот, это о нем и не только относительно сбежавшей Аси. От него вообще вся жизнь чуть не сбежала. Нормальная жизнь. Осталась какая-то ерунда, которой он почему-то придавал большое значение.
Эк, его торкнуло.
Влад потряс головой, разгоняя тараканов, потер виски, со вкусом, от души потянулся и зевнул.
К особняку Одоровских подъехало такси, и мужчина напрягся, мазнул взглядом по автомобилю, по номеру, по водителю. Из ворот вышла та же самая женщина, которая днем гуляла с детьми и села в салон…
Влад проводил машину взглядом и опять сосредоточился на воротах.
Неожиданно Никита скинул еще одну запись разговора.
— Вера, доброе утро! Я уже еду, буду в девять, как в прошлый раз. Вчера поздно освободилась, поэтому не позвонила.
— Доброе, Настя! Катерина еще спит, подниму ее за час до твоего приезда.
— Спасибо, Вера! Позвоню, как въедем в Феодосию.
— Хорошо, легкой дороги!
Не понял, как это «она едет»? Из особняка выходила только… Да твою же дивизию!!!
Владислав рванул с места, на ходу ввел в навигатор пункт назначения — Феодосия.
«Только бы здесь была одна дорога»!
Полчаса сумасшедшей гонки, сорок минут, час и вот, когда Морозов уже отчаялся, впереди показалось знакомое такси. Осторожно подъехав ближе, Влад постарался держаться так, чтобы между ним и машиной, в которой предположительно ехала Ася, была пара любых других машин.
Женщина вышла из такси в городе, зашла в подъезд одной из многоэтажек.
Влад смотрел на подъезд, чувствуя себя по-идиотски. Явно человек приехал к себе домой или в гости к кому. И не похожа она была на его Асю! Ладно, волосы короткие и черные, допустим, подстриглась и перекрасилась. Жалко, конечно, у нее же такие красивые свои были, но это ерунда, отрастут. Но фигура? Эта женщина была килограмм на двадцать больше, чем весила Ася, поверить, что девушка экстренно откормилась, взяв методичку для борцов сумо, было трудно.
Вывод неутешительный — он где-то упустил, не так понял, и Ася в Крыму, но не у Одоровских или сегодня выходной еще у кого-то из прислуги и он три часа следил за какой-нибудь няней или уборщицей. Что же, придется вызывать группу поддержки.
Владислав завел мотор, плавно тронулся, выезжая со двора, и вдруг краем глаза увидел, что подъезд, в котором скрылась черноволосая женщина, открылся, и на улицу выпорхнула… его светловолосая и стройная Ася…
Глава 37
Нет, это невозможно… Ася же! Но, откуда? Впору глаза протирать.
Влад очнулся и осторожно тронулся вслед, стараясь не потерять девушку.
Анастасия вышла из дворов на большую улицу и почти сразу поймала такси, которое бодро ее куда-то повезло. Влад, чувствуя себя героем «Семнадцати мгновений Весны», осторожно рулил следом.
Выехали из Феодосии и взяли курс на Приморский, каких-то десять минут, и Влад увидел ворота с надписью поверх них — «Орленок».
Так вот куда спрятала Ася дочку!
Умно, никогда бы не догадался и вряд ли поверил бы, если бы кто-то рассказал. В его Асе столько талантов!
— Мамочка! — навстречу Асе неслась, раскинув руки, Катя.
Добежала, мать подхватила, покрутилась вместе с ней в объятиях, расцеловала. Потом обе, сияя лицами и о чем-то оживленно разговаривая, направились к ожидавшему такси и поехали назад в Феодосию.
Влад немного пригнулся, когда машина с его девочками проехала мимо, и потихоньку тронулся следом. Впрочем, через некоторое время ему стало понятно, что можно и не особенно скрываться — Ася никого не видела, кроме дочери.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Чувствуя себя третьим лишним, Владислав весь день ходил за ними, прячась за спинами других людей, с удовольствием и горьким чувством зависти смотрел, как они счастливы друг с другом, как искренне радуется Катя простому мороженому, как они вдвоем заразительно над чем-то хохочут. Смотрел и решал, что ему делать. Да, вот он нашел их обеих и что же дальше? Всей душой рвался он туда, к ним, взять за руки и хохотать всем вместе, а потом пойти к морю и нежиться в его волнах и держать на воде Катю, помогая плыть и … Но если он сейчас появится перед ними, как черт из табакерки, сложно предсказать, как отреагирует Ася. Не обрадуется точно, ведь она ему не верит и боится, и тогда что — она опять убежит? Теперь он верит — убежит. Вон, ее на работу в Италию звали, он сам это слышал из ее разговора с матерью. Нет, нельзя ее пугать и вообще…
За этот длинный, и такой короткий день, когда он, как партизан, следовал тенью за своими девочками и отчаянно хотел быть рядом и вместе, несколько раз он едва сдержал порыв подойти. Невыносимо хотелось, чтобы и Ася и Катя смотрели на него с такой же любовью и нежностью, как смотрят друг на дружку. Черт возьми, это его дочь и его женщина, и он должен стать для них таким же центром Вселенной, каким они уже стали для него.
Владислав поймал себя на этой мысли и усмехнулся — влип ты, парень! Допрыгался, можно сказать. Что — хочешь сказать, что женишься? Может, и женюсь. Если Ася согласится, но он столько наворотил уже, что для того, чтобы она простила, забыла и поверила, ему придется очень постараться.
Ближе к вечеру, Ася отвезла Катю в лагерь, вернулась в многоэтажку и через некоторое время к подъехавшему во двор такси вышла та же самая скучная полноватая женщина, на которую он вчера и внимания не обратил.
Как, ну — как она это проделала?? Парик, да, а фигура-то куда девалась?
Влад проводил свою находку до особняка Одоровских и медленно поехал в Симферополь.
Он вернет своих девочек, еще не знает как, но придумает обязательно. Как там Земов говорил: «забудь о своих «хочухах», поступай с ней так, как хотел бы, чтобы с твоей дочерью или сестрой мужчина себя вел, растворись в ней, думай, как ее порадовать, что она любит, к чему тянется, чем живет»? Он постарается.
Да, вчера она, конечно, перебрала. Зря, все-таки, ребенок же, но захотелось, вино было вкусное. Если бы не папенькины надзиратели, то еще и ночку бы не одна провела. Тот, сероглазый, очень ничего и смотрел так… обещающе… Но с этими гориллами в кильватере к ней ни один мужчина не рискнет подойти, да и эти, охранники, никого не подпустят. Удивительно, что у нее напиться получилось, видимо, на счет спиртного отец указаний не давал.
Марина перевернулась на живот и застонала, ощутив молоточки в висках.
Черт, ну почему так плохо?
Девушка с трудом приняла вертикальное положение и тут же тошнота накинулась с новой силой, едва успела добежать до туалета.
Нет, так не пойдет, надо выпить хоть пива, что ли. Марина потянулась к телефону и чертыхнулась, обнаружив, что он молчит. Пришлось искать, что накинуть и ползти к входной двери. Как Марина и думала, в коридоре обнаружился один из горилл.
— Ты! Почему у меня не работает телефон? Позвони, сам сходи, мне без разницы, но чтобы через десять минут у меня была бутылка Оттингера или Кромбахера.
— Анатолий Сергеевич запретил Вам пить любую жидкость, крепче нуля градусов.
— Вот как, да? Мне теперь что, сдохнуть?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— На этот счет Анатолий Сергеевич указаний не оставлял.
Марина со злостью захлопнула дверь. Что-то папочка принялся гайки закручивать, надо разобраться с этим. Черт, опять тошнит. То ли вино было левое, хотя по вкусу и не скажешь, то ли это беременность. Наверное, все-таки, беременность, раньше ее никогда так не полоскало. А скоро еще хуже будет — она расплывется, станет неуклюжей, все болеть будет, ни сесть, ни лечь. И все ради кричащего куска мяса, который будет портить ей всю оставшуюся жизнь. Если Морозов сорвется, придется устроить преждевременные роды, что ли? Становиться матерью-одиночкой желания не было, матерью, впрочем, тоже, но тут уже поздняк метаться.
