Поднимаюсь через служебный вход и выхожу прямо на третий этаж, где расположены балконы «для своих». Открываю двери и тут же замираю на пороге.
Рид стоит боком ко мне, разглядывая толпу через стеклянный пол. На кожаном диване сидит Роуз, прижимая ступню к колену. Её нога в крови, и она спешно заматывает её бинтом. Не могу сообразить, что произошло. Возможно, она наступила на осколки.
— В чём дело? — подхожу к ней. Она поднимает на меня глаза и недовольно морщится в ответ.
— Лучше тебе уйти, — вмешивается Рид.
— Ты слишком много на себя берёшь, Брукс, — раздражённо отвечаю я.
— Да неужели? — он разворачивается.
— Не лезь, — предостерегаю я.
— Не то что? — подходит ко мне практически вплотную. Его взгляд полон решимости. — Давай, вперёд!
— Не провоцируй, — слегка отталкиваю его от себя. И Рид тут же толкает в ответ.
— Эй! Прекратите это! — Роуз встаёт между нами, повернувшись ко мне спиной. — Рид, пожалуйста, подожди меня в машине.
— Да ни за что! Не оставлю я тебя с этим психом наедине!
Я смеюсь и потираю бровь. Хочет уберечь её от меня? Серьёзно?
— Прошу тебя, — настойчиво повторяет она, а я стою и как наркоман вдыхаю аромат её душистых волос. Что-то с нотками цитруса, пахнет невероятно.
Рид нехотя забирает ключи со столика.
— Уверена? — они переглядываются. — Звони, если что.
Я возвожу глаза к потолку. Брукс уходит, и мы остаёмся вдвоём. Молчание давит, и я пытаюсь понять, зачем вообще пришёл сюда.
— Ну, — смотрю на неё жадно, пока ничто не отвлекает: рваные джинсы с высокой талией, простая белая футболка.
Она разворачивается и запускает пальцы в волосы. Думает, сосредоточенно глядя прямо на меня. Изучаю идеальное лицо. Не накрашена, и от этого выглядит ещё лучше… Такое вообще возможно? Свежая, юная и невероятно хорошенькая. Хмурится, когда мой блуждающий взгляд задерживается на её полных губах дольше, чем следовало бы.
— Не хочешь извиниться? — внезапно заявляет она. Что? Я не ослышался? Хочет извинений?
— Извини, что помешал, — сквозь зубы говорю я. — И далеко ты готова была с ним зайти?
Роуз тяжело вздыхает, а потом вдруг бросается на меня, и клянусь, пытается залепить пощёчину. Несмотря на то, что я пьян — реагирую моментально. Перехватываю занесённую вверх руку, смотрю на неё и не верю, что она решила выкинуть нечто подобное. Этого я никак не ожидал.
— Ты ненормальный, — шипит она, выворачиваясь, но я не спешу отпускать, стискивая сильнее.
— Никогда не делай этого, Онил! — цежу я и сжимаю тонкое запястье.
Хватаю другой рукой за подбородок, заставляя смотреть мне прямо в глаза. Ощущаю как тут же учащается пульс. Чувствую себя довольно странно, потому что к собственному ужасу, мне нравится вот так грубо обращаться с ней. Возможно, виной тому гнев, но одно я знаю точно — ни к чему хорошему это не приведёт.
— Поняла? — сглатываю, потому что чувствую к ней нездоровое влечение. И этот её гордый взгляд ещё больше подзадоривает. Строит из себя невесть что, в то время как пятнадцать минут назад охотно общалась с другим. Сука ненавижу. Двуличная тварь.
Пронзительные зелёные глаза сверкают, блестят от застывших слёз, и она изо всех сил пытается не заплакать. Не могу понять, почему я испытываю такое удовольствие глядя на то, что происходит. Меня возбуждают даже её слёзы. Это открытие пугает и будоражит одновременно.
— Боишься меня? — вкрадчиво интересуюсь, наклоняясь максимально близко к её лицу. Мои губы медленно растягиваются в усмешке. — Дрожишь, и я хочу знать, почему… От страха, Онил?
Она не дышит и прищуривается, упрямо вскидывая голову.
— Не дождёшься, — дёргается назад.
Наверняка хочет увеличить опасное расстояние между нами, но я ни за что не позволю ей этого сделать. Мне нужно ещё хотя бы немного подышать с ней одним воздухом и почувствовать её в своих руках. Пусть даже таким извращённым способом.
Упирается спиной в стену. Понимает, что бежать некуда и недовольно хмурит свои густые брови. Резко перемещаю руки и слегка сжимаю пальцами её шею.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Ты пьян, — морщит она нос, снова пытаясь освободиться. — Сейчас же прекрати.
Её голос вибрирует, и от напряжения, образовавшегося между нами, находиться рядом друг с другом становится невыносимо.
— Придушить тебя хочу, — озвучиваю я вслух свои мысли.
Чувствую, как под моими пальцами пульсирует тонкая венка на её шее, и это сводит меня с ума. Мысли путаются, тело горит от осознания того, что она беззащитна и так близко ко мне. Воображение совсем некстати рисует мне то, чего ей знать совсем не следует.
— Отпусти, мне больно, — холодно говорит она, опускает ресницы и выразительно смотрит на мои руки.
Резко разжимаю пальцы и отхожу, от греха подальше… Я злюсь. Мне совсем не нравится то, что происходит.
— Что ты творишь, Картер? Мы с Гаем всего лишь разговаривали, — тихо звучит её голос.
Зачем она опять напомнила мне об этом.
— Не суди по себе, в этом не было ничего такого!
— Домой езжай, — коротко бросаю я, отворачиваясь. Наблюдаю за ритмично покачивающейся толпой через стекло.
— Я уйду, Лерой, но сперва ты всё же выслушаешь, — заявляет она и подходит ближе.
Не реагирую. Просто не стану слушать её, вот и всё.
— Лучший друг беспокоится о тебе, а взамен ты бросаешься на него, готовый разбить лицо! Твоя семья ждёт тебя, а ты неудосуживаешься хотя бы сообщить им о том, что с тобой всё в порядке! — громко выговаривает она каждое слово, делая ещё шаг ко мне.
— Это тебя не касается, — огрызаюсь я, не желая смотреть на неё.
— Зачем ты так стремишься потерять то хорошее, что у тебя есть? Друзей, спорт… Ты ведь уже получил от тренера предупреждение за свою несдержанность, верно?
— Как вы все меня достали, — потираю виски, пытаясь прогнать тупую боль. Голова снова раскалывается, и от былой лёгкости не осталось и следа.
— Ты ведёшь себя просто отвратительно, — продолжает Роуз, — и ты сам это прекрасно понимаешь. Просто признай это, Картер!
— Это моё дело, просто свалите и оставьте меня в покое, — устало отвечаю я, чувствуя жуткую потребность в том, чтобы срочно закинуться чем-нибудь и отключиться.
Поворачиваюсь в её сторону, и мы сталкиваемся взглядами. Смотрю на неё, замечаю на руке отметины чуть ниже плеча. Твою мать. Вспоминаю, что грубо отодвинул её во время потасовки.
Она снова делает это: молчит, закусывая губу. Я знаю, этот жест с детства. Онил всегда так делала, когда обижалась. А я довольно часто доставал её, когда мы были помладше. Уже тогда, чтобы разбавить сахарное восприятие мира.
— Однажды ты наделаешь беды, — тихо произносит она. — Тот парень мог умереть по твоей вине. Разве смог бы ты дальше жить с лёгким сердцем?
— С чего ты решила, что можешь учить меня жизни? — срываюсь я и подхожу к ней. — Что ты видела кроме этой своей гимнастики, Онил?
— Речь сейчас о тебе! Нельзя решать всё кулаками! Остановись, прошу, — она почти умоляет, и я не могу понять, зачем ей это надо. — Мне жаль, что умер Зевс, жаль, что заболела твоя мама, и жаль, что ты остался один в такой непростой период, но…
— Онил, оставь свою жалость при себе! — ядовито говорю я. — Она мне не нужна, впрочем как и ты…
Я знаю, что противоречу сам себе, и надпись у школы, которую я оставил для неё однажды утром — смелое тому подтверждение. Но вот ведь в чём дело… если она не готова дать мне то, чего я хочу, то это означает лишь одно: нам не по пути. Мне не нужна ни дружба с ней, ни её поддержка, ни это никчёмное сострадание.
Пару секунд она раздумывает над моими словами.
— Взаимно, Картер. Я пришла сюда только лишь потому, что Рид меня об этом попросил. Матери позвони, иногда стоит думать не только о себе…
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Идёт к двери, не оборачиваясь, и я остаюсь один. Снова. Достаю сигареты и выкуриваю две подряд. Идти за ней нет смысла, всё итак предельно ясно. Беру телефон и всё же печатаю сообщение сестре.
Смотрю на дату: 14 февраля. День долбаных влюблённых… Листаю сообщения, вижу несколько от Айрис. Она беспокоится. Хью выписывают завтра вечером. И как я мог про это забыть…
