Но сколько веревочке не виться... На заседании Военной коллегии 28 апреля 1939 г. Даргольц заявил, что виновным себя не признает и от показаний, данных им на предварительном следствии, он отказывается как от ложных, полученных от него путем физического воздействия. Вместе с тем из протокола судебного заседания видно, что издерганный и запуганный следователями Даргольц так и остался «немножко беременным» — отказавшись от ранее данных им показаний, он, казалось бы вопреки здравому смыслу, продолжал числить себя членом заговора, куда был вовлечен Г.Д. Базилевичем. Однако при этом он утверждал, что «никаким вредительством не занимался, не имел ни единого партвзыскания, никаким колебаний и всегда активно боролся и буду бороться за генеральную линию Ленинско-Сталинской Коммунистической партии большевиков.
За работу в секретариате Комитета обороны я в 1938 году поощрен т. Молотовым легковой машиной.
Сам я рабочий-токарь по металлу. Родился в Енисейской тюрьме в семье рабочих, профессионалов-революционеров. Отец и мать большевики с 1904 г. В ряды РККА поступил добровольцем в 1919 г., участник ряда боев до мая 1921 г.
И вот в 1938 г. мне предъявляют чудовищное обвинение врага народа.
Еще раз заявляю и буду всегда заявлять, что я абсолютно ни в чем не виновен, что данные мною показания вынуждены и ложны от начала и до конца, что я оговорил, что я вынужден методом следствия оговорить себя и Базилевича.
На заседании Военной коллегии 28 апреля с.г. я отказался от всех своих показаний, данных следствию, и пытался суду рассказать о методах следствия, но суд занимался мною две минуты.
На меня нет никаких материалов и никаких показаний, кроме данных лично мною ложных показаний. Названный мною вербовщик Базилевич Г.Д. на очной ставке и на суде от меня отказался.
Все перенесенное мною ничуть не поколебало мою веру в силу и мощь Ленинско-Сталинской партии большевиков.
Прошу Прокурора Союза ССР дать указания о разборе моего заявления и о пересмотре моего дела.
Мой адрес: Бухта Нагаево, Берелех, прииск «Фролы»35.
Наказание Г.М. Даргольц отбывал на Колыме (Северо-Восточные лагеря), где и умер 15 ноября 1941 г.
После непродолжительного пребывания Базилевича в ведомстве Берии ему стало казаться, что все бывшие сослуживцы, подчиненные и просто знакомые, оказавшиеся в камерах и изоляторах НКВД, стараются всячески его оклеветать (примеры Даргольца, Хаханьяна, Гринько). Хотя на самом деле это было несколько иначе, ибо со стороны отдельных арестованных высших командиров РККА были попытки защитить честное имя Г.Д. Базилевича. Расскажем об одном из них.
В трагедии под названием «Дело Базилевича», поставленной режиссером Л.П. Берией, есть один важный персонаж — Главный инспектор Комитета Обороны комкор В.Н. Соколов. Его показания для Базилевича были очень важны, ибо Владимир Николаевич Соколов в ходе следствия сделал попытку облегчить его участь, отрицая связь с ним по заговору. Именно поэтому эти показания приобретали для Базилевича характер если не главных, то далеко и не второстепенных. Подчеркнем при этом, что должность Соколова была самостоятельной, с непосредственным подчинением Председателю СНК СССР В.М. Молотову. В его обязанности и возглавляемого им небольшого аппарата входила проверка своевременного исполнения наркоматами и другими ведомствами постановлений Комитета Обороны. Ранее эти функции исполнял секретариат Комиссии Обороны во главе с Г.Д. Базилевичем.
Ранее служба комкора В.Н. Соколова в основном проходила в военных округах. Приведем краткую биографическую справку о нем. Родился он в 1896 г. в г. Саратове в семье народного учителя. После окончания гимназии поступил учиться в Саратовский университет. В 1915 г. призван в армию рядовым. В 1916 г. окончил ус-
коренный курс Александровского военного училища. Участник Первой мировой войны, воевал в Галиции. Последний чин и должность в старой армии— подпоручик, командир роты. После Февральской революции 1917 г. работал в Саратове. Член ВКП(б) с февраля 1917 г. В Саратове занимал должности: член военного комитета гарнизона, член губисполкома, секретарь и председатель военной секции городского Совета, военный руководитель района, член Саратовского комитета партии.
В Красной Армии с мая 1918 г. Участник Гражданской войны на Уральском фронте. В годы войны исполнял обязанности Саратовского губвоенкома, командира отдельной Саратовской бригады, начальника оперативного отдела Регистрационного управления Полевого штаба Реввоенсовета Республики, помощника и заместителя окружного военного комиссара Приволжского военного округа.
После Гражданской войны был помощником командующего войсками Московского и Северо-Кавказского военных округов. В 1925—1927 гг. — слушатель Военной академии имени М.В. Фрунзе. В 1927—1937 гг. — командир 2-го стрелкового корпуса, начальник Управления по войсковой мобилизации и укомплектованию Главного управления РККА, начальник штаба Сибирского военного округа, заместитель командующего войсками Кавказской Краснознаменной армии и Закавказского военного округа. В апреле 1937 г. откомандирован в Комиссию Советского Контроля при СНК ССССР на должность руководителя группы военного контроля. При образовании Главной инспекции Комитета Обороны при СНК СССР был утвержден ее руководителем. В начале ноября 1938 г. по политическому недоверию был уволен в запас. Арестован 14 ноября 1938 г., за девять дней до ареста Базилевича.
Знакомство с его архивно-следственным делом показывает, что на первых допросах Соколов отрицал какое-либо свое участие в военном заговоре, заявляя, что антисоветской деятельностью он никогда не занимался. И только три недели спустя, на допросе 8 декабря 1938 г., он дал утвердительный ответ на вопрос о своем участии в заговоре, указав, что в него он был завербован в 1933 г. И.И. Смолиным — командующим войсками Кавказской Краснознаменной армии. Однако при этом Владимир Николаевич почему-то заявил, что «эта вербовка была предварительной, а в действительности в заговор меня вовлек Левандовский*...»36
Вопрос о «преступной связи» Соколова с Базилевичем возник после показаний Г.М. Даргольца, утверждавшим о наличии таковой. Соколов же, в свою очередь, утверждал обратное. «Приведем фрагмент из протокола очной ставки между В.Н. Соколовым и Г.М. Даргольцем, состоявшейся 9 января 1939 г.
«Вопрос (Даргольцу): Вам было известно об участии Соколова в антисоветском военном заговоре?
Ответ: В 1938 году мне от секретаря Комитета обороны комкора Базилевича стало известно об участии Соколова — бывшего тогда врид Главного инспектора Комитета обороны в антисоветском военном заговоре.
Вопрос (Даргольцу): В связи с чем назвал Вам Базилевич Соколова как участника антисоветского военного заговора? Расскажите подробнее.
Ответ: В начале лета 1938 года я беседовал с Базилевичем в его служебном кабинете, зайдя к нему по некоторым служебным вопросам. В разговоре мы коснулись вопроса о том, что Соколова не утверждают в должности Главного инспектора Комитета обороны. Базилевич высказал мысль, что это связано с прошлой работой Соколова в Московском округе.
В дальнейшем разговоре о Соколове Базилевич, с которым я был связан по антисоветской работе, сообщил мне, что Соколов входит в состав антисоветской организации. Более подробно на эту тему Базилевич мне на сказал.
Вопрос (Соколову): Откуда Базилевичу было известно о Вашем участии в антисоветском военном заговоре?
Ответ: Я этого объяснить не могу. С Базилевичем я по антисоветской работе связан не был. Что касается мотивов неутверждения меня в должности в Комитете обороны, я точно сказать это не могу, но полагаю, что в ЦК уже было известно о моем участии в антисоветском заговоре.
По прошлой моей работе в Московском округе я уже показывал, что работал вместе с Мураловым8.
Повторяю, что я являлся участником антисоветского заговора, но ни с Базилевичем, ни с Даргольцем связан не был»37.
В своих собственноручных показаниях В.Н. Соколов называет ряд лиц, причастных к троцкистской группировке Муралова, однако при этом он Базилевича не упоминает. Как не называет он его и среди лиц, известных ему от Б.М. Фельдмана в качестве военных заговорщиков.
Показывая о своей «вредительской» работе в Комиссии Советского Контроля и в Главной инспекции Комитета Обороны по срыву контрольной работы по исполнению принятых постановлений, Соколов ни слова не говорит о причастности Базилевича к этим действиям. Характерной особенностью показаний В.Н. Соколова в связи с делом Г.Д. Базилевича является и то, что он признает себя виновным и ответственным в срыве им лично проверки таких важных постановлений Комитета Обороны, как: о производстве крупнокалиберных морских снарядов, о строительстве производственной базы для танков и техники особой секретности (ТОО), о работе комиссии, возглавляемой маршалом А.И. Егоровым, о внедрении иностранной техники и др., то есть именно того, в чем как раз и обвинялся Г.Д. Базилевич.
