В.М. тов. Сталин мне сказал: «Знаете ли Вы, какой у Вас муж? Он несет большую ответственную работу». Это сказано было им в присутствии К.Е. Ворошилова, Кагановича, Микояна, Молотова и других лиц»30.
Составим краткую хронику поведения Г.Д. Базилевича на предварительном следствии, сделав выдержки из протоколов его допросов.
«25 ноября 1938 г.
Вопрос (следователя): (об участии в антисоветской заговорщической организации).
Ответ (Базилевича): Я участником заговорщической организации не был.
Вопрос: Ваши сообщники изобличают Вас, как заговорщика. Приступайте к даче показаний.
Ответ: Я сообщников не имел и не имею, и если следствие располагает в отношении меня показаниями заговорщиков, то я эти показания считаю клеветническими31.
29 ноября 1938 г.
Вопрос: (с требованием к Базилевичу начать давать показания о своей преступной деятельности).
Ответ: Показаний о своей преступной деятельности я давать не могу, т.к. в антисоветском военном заговоре я не состоял. Хаханьян и Гринько меня оклеветали.
2 декабря 1938 г.
Вопрос: (о необходимости согласия Базилевича с показаниями Гринько)
Ответ: Показания Гринько я отрицаю как клеветнические, антисоветской связи с ним я, как заговорщик, не имел. Показания Гринько о том, что меня с ним, как заговорщика, свел Гамарник, ложны, т.к. я с Гамарником не имел даже частных служебных отношений и его почти нигде не встречал. Только в 1934 году, будучи за границей— проездом через Берлин в Вену, я встретил Гамарника на одной из улиц Берлина, при осмотре города вместе с военным атташе СССР Шнитманом7, но и тогда мы с Гамарником разговаривали на улице не более пяти минут. Разговор был около автомашины, на которой мы ездили со Шнитманом.
Вопрос: (о наличии у следствия материалов, изобличающих Базилевича как заговорщика).
Ответ: Материалы следствия я отрицаю потому, что считаю себя невиновным в преступлениях против партии и Советской власти, как заговорщик, изменник и предатель. Я сам разоблачал преступников.
Вопрос: Кого и когда Вы разоблачили?
Ответ: В 1925 году, будучи в Кисловодске, со мной познакомился видный троцкист Осовский, который пытался привлечь меня на сторону Троцкого, для чего вел со мной антисоветские разговоры. По приезде в Москву (я в то время командовал войсками Московского военного округа) разговоры Осовского мною были переданы Наркому обороны Ворошилову, который поручил мне получить от Осовского платформу троцкистов. После нескольких встреч с Осовским в Москве он дал мне троцкистскую платформу для ознакомления на один день. Эту троцкистскую платформу я через Булина, который в то время был начальником политуправления округа, передал в ЦК ВКП(б)...
25 декабря 1938 г.
Вопрос: Работая секретарем Комиссии обороны, Вы могли замечать вредительство в отдельных вопросах обороны и разоблачать вредителей?
Ответ: Разоблачать вредителей и даже замечать вредительство в отдельных вопросах обороны я, работая секретарем Комиссии обороны, не мог.
Вопрос: Почему?
Ответ: Только потому, что аппарат Комиссии обороны состоял из восьми штатных единиц, которых едва хватало для обслуживания заседаний Комиссии обороны, доклада правительству важнейших бумаг и контроля за вынесенными решениями...33
25 января 1939 г.
Вопрос: (о признании Базилевичем показаний Г.Д. Хаханьяна и Г.М. Даргольца).
Ответ: Хаханьян и Даргольц меня оклеветали. Я никогда не был заговорщиком34».
Полковника Г.М. Даргольца арестовали через три дня после Базилевича, т.е. 26 ноября 1938 г. Ордер же на его арест, подшитый в дело и подписанный Л.П. Берией, был выписан спустя три дня после ареста, т.е. 29 ноября. На первом допросе 30 ноября 1938 г. Даргольц заявил, что он «не враг народа» и что никакой вредительской деятельностью он не занимался. Однако после основательной «обработки» он через несколько дней говорил уже другие слова: «в антисоветский заговор был завербован летом 1936 г. Базилевичем в его кабинете».
Допросов Даргольца, а точнее серии допросов, в декабре 1938 г. было много — в его деле имеется десять протоколов, притом многостраничных и многословных. Были допросы и в январе 1939 г., но их уже стало значительно меньше, нежели месяцем раньше. Что касается очных ставок, то кроме упомянутой с Базилевичем 16 января 1939 г., была с ним же еще одна, но только раньше — 8 декабря 1938 г. А также с арестованным комкором В.Н. Соколовым — бывшим Главным инспектором Комитета Обороны при СНК СССР, состоявшаяся 9 января 1939 г.
На этих допросах и очных ставках Даргольц, послушный воле следователя, заученно утверждал, что Базилевич дал ему в 1938 г., как участнику антисоветского заговора, задание проводить вредительскую деятельность, а именно — «...сорвать работу по размещению оборонных заказов в промышленности на 1939 г.». В чем конкретно заключались эти вредительские действия, в каких отраслях оборонной промышленности планировались и проводились они, — о том Даргольц не показывает. Видимо, у него самого (да и у следователя тоже) фантазии на такие подробности просто не хватило.
Даргольц также показал, что Базилевич в 1937 г. скрыл факты вредительства со стороны маршала Егорова — председателя комиссии по технике особой секретности (ТОС), умышленно не поставив перед правительством вопрос о срыве работы указанной комиссии. А еще, по утверждению Даргольца, Базилевич, следуя указаниям Егорова, без всяких на то оснований прибавил к контрольным цифрам финансирования Наркомата обороны 2,5—3 миллиарда рублей с вредительской целью омертвить эти государственные средства, так как было ясно, что Наркомат не сможет реализовать все средства, отпускаемые ему.
По словам Даргольца, Базилевич, говоря с ним о командарме Федько, во-первых, назвал его участником военного заговора, а, во-вторых, дал указание не контролировать последнего в вопросах выполнения постановлений правительства (каких именно постановлений, Генрих Михайлович не назвал). Он также утверждал, что от Базилевича ему стало известно еще об одной вредительской акции секретаря Комитета Обороны — тот вместе с начальником ВВС РККА Я.И. Алкснисом самовольно изменял и дополнял отдельные решения правительства по вопросам авиации. Разумеется, в пользу «врага народа» Алксниса.
На вопрос следователя — а кто же возглавляет антисоветский военный заговор — Даргольц ответил, что Базилевич об этом ему ничего не говорил и даже на специально поставленный вопрос на эту тему он под благовидным предлогом ушел от ответа. Генрих Михайлович подробно говорил о вредительской деятельности Базилевича и других военачальников Красной Армии. Не менее красноречиво повествует он о своей собственной работе по подрыву оборонного потенциала государства и боевой мощи РККА. Например, показал, что во вредительских целях он «перестал контролировать представление наркоматами материалов и докладов по исполнению важнейших решений Комиссии обороны по срокам». К числу сорванных им решений правительства Даргольц относил следующие: по модернизации истребителя «И-16», по закупке за границей моторов марки «Рено-Кодрон», по модернизации и поставкам в ВВС РККА самолетов «СБ» и «Д-3», о затяжках производства артиллерийской системы «Ф-22», 152-мм гаубицы, 76-мм полковой пушки, снарядов из сталистого чугуна и др.
Чего только не насочиняли Даргольц со своим следователем. Например, что Базилевич, преследуя вредительские цели, нередко вместо важных вопросов докладывал членам правительства СССР и его председателю В.М. Молотову второстепенные, не первой срочности. Генрих Михайлович во всех своих показаниях старательно «топит» своего бывшего начальника и в то же время всячески стремится приподнять роль и значимость собственной персоны. Вот
одна из таких попыток: утверждал, что когда Базилевич в 1938 г. пытался сорвать разработку плана на 1939 г., то он, Даргольц, якобы по собственной инициативе, воспользовавшись уходом Базилевича в отпуск, начал сам составлять упомянутый план.
В целом же показания Г.М. Даргольца производят впечатление весьма путаных и противоречивых, а посему малоправдоподобных. Судите сами: то он утверждает, что о личной преступной связи Базилевича с заговорщиками ему вообще неизвестно, то говорит, что он сам, исходя из отдельных обстоятельств и деталей, сделал вывод о связях Базилевича с заговорщиками. В другом месте он показывает, что не спрашивал своего «шефа» о его связях с другими заговорщиками, а тот, в свою очередь, ничего ему об этом не говорил. Наконец, он свидетельствует, что ему от Базилевича стали известны участники военного заговора— комкор В.Н. Соколов, командарм 2-го ранга Я.И. Алкснис, Маршал Советского Союза А.И. Егоров, а также Н.П. Павлуновский — начальник мобилизационного отдела Наркомата тяжелой промышленности СССР. Между тем как на допросе 22 декабря 1938 г. он утверждал, что ему лично неизвестно о преступных связях Базилевича с названными лицами. Вот и пойми, где тут правда, а где ложь...
