магнитного поля…»
Чен отбросил папку так, что она с шумом упала на пол. Порецкий обернулся, заметив на лице Чена скептическую улыбку:
– Господин Порецкий, вы меня не убедили. Однако, спасибо за старание. Долго в библиотеке сидели?
– Вы обо мне плохого мнения. Меня снабдил этими документами один талантливый китайский ученый-химик. Большего, к сожалению, он мне не открыл – коммерческая тайна, знаете ли.
– Не знаю. По-русски говоря – хрень полная, эти статьи. К предмету, интересующему меня, все это не имеет никакого отношения.
Принесли закуски и вино. Чен подсел за столик к Михаилу и Гюнтеру. Разговор, который молодые люди вели вполголоса, прекратился. Чен бесцеремонно разглядывал Порецкого, неспешно принимаясь за ужин.
– Михаил, надеюсь, я смогу сегодня получить фреску?
– Конечно! Как только Клара и Гюнтер будут свободны от вашей опеки, я немедленно передам фреску. Вы получите свой раритет в обмен на Клару.
– Забавный у нас тут ченч получается. Клара останется со мной. Без нее мне не обойтись, а Гюнтер может улетать хоть сейчас.
– Чен, я юрист. К сожалению, это обстоятельство останавливает меня от решительных действий. Я бы с великим удовольствие врезал бы вам сейчас… Вы преступник международного масштаба, по вам плачет тюрьма – и китайская, и немецкая. А я бы и в российскую вас смог упрятать, а вы ведете какой-то бессмысленный торг. Забирайте свою глиняную черепушку и проваливайте побыстрее. Ей-богу, у меня просто сил нет сдерживаться.
Чен отодвинул тарелку, отпил вина из фужера. Стремительно поднялся и наклонился над Михаилом.
– Не строй из себя крутого парня. Врезать он мне хочет. Кишка тонка. Я тебе и сам врезал бы сейчас, тоже мне – миротворец. Повторяю еще раз – играем по моим правилам. Клара остается со мной и точка. Хватит полемизировать, время идет. Порецкий, садись в машину, едем за фреской. А потом уж, будьте любезны, к нам с Кларой в гости.
Он быстро встал из-за стола и пошел к выходу. Гюнтер удержал готового броситься вслед за ним закипающего от гнева Михаила:
– Миша, хватит эмоций на сегодня. Не заводись. Это бесполезно. Чен – страшный человек. Фанатик. К своей цели он идет, как Наполеон на Москву. Он такую комбинацию придумал, чтобы нас с Кларой заполучить…Даже когда все пошло не так, он нашел выход из ситуации. Бесполезно его отговаривать. Поехали за фреской.
Выйдя из ресторана в глубокую китайскую ночь, Михаил глубоко вдохнул воздух. Тепло ушло вместе с солнцем. Ночью стало свежо и прохладно, а легкий ветер принес из пустыни запахи неведомых ему растений. Днем Дуньхуан ему не казался таким привлекательным – раскаленное солнце и адская жара, встретившая Михаила и Гюнтера в аэропорту, не давала повода для восторга. А вот ночью, даже после перепалки с Ченом, Михаил, выйдя из ресторана, с таким наслаждением вдохнул полной грудью. Он вспомнил, что опять не нашел времени, чтобы позвонить жене Марьяше, хотя обещал ей звонить из Китая каждый вечер.
Гюнтер молча стоял на крыльце ресторана, не пытаясь торопить Михаила. Он поймал себя на мысли, что Чен в данный момент – не охотник, а жертва. Именно жертва своих неуемных амбиций, своих желаний – найти нечто неведомое, затерянное во времени и пространстве. Как в русской сказке – пойди туда – не знаю куда, принеси то – не знаю что.
Возможно, Чен просто психически больной человек, сумасшедший. Однако это не мешает ему лихо управлять людьми, манипулировать ими и, что самое страшное, увлекать своими идеями других.
До владений Русича добрались на рассвете. Всю дорогу Гюнтер дремал, Михаил ехал молча. Он внимательно смотрел в окно, пытался читать указатели и запоминать местность. Чен ехал молча. После перепалки в ресторане они не сказали друг другу ни слова.
Машину Русич услышал еще до того, как гости подъехали к заправке. Клару он будить не стал, хотя она очень ждала возвращения Гюнтера. Выйдя на улицу, Русич первым увидел у машины высокого крепкого мужчину славянской наружности. Из автомобиля вылез заспанный, позевывающий Гюнтер и хмурый Чен. Глядя на них, Русич сразу сообразил, что теперь здесь главным станет именно этот уверенный в себе новичок с умным взглядом, легкой небритостью и твердой поступью. Он пригласил всех к столу, заварив густой крепкий чай. Пока хозяин выставлял нехитрые угощения, Гюнтер прошел в дом, чтобы разбудить Клару. Чен по-прежнему молчал, а приезжий, представившийся Михаилом, то и дело задавал Русичу вопросы.
Клара вышла к столу. Протянув руку Порецкому, улыбнулась и сказала:
– Я – Клара, очень рада, что вы приехали так быстро. Это так благородно, что вы, бросив все дела, приехали, чтобы нам помочь. Спасибо.
– Не стоит благодарности, Клара. Я просто очень хотел побывать в Китае, а тут как раз и вы с Гюнтером пропали. Просто все удачно сложилось… Благодарить надо господина Чена за то, что мы все вместе собрались.
Все повернулись к Чену, который с истинно китайским беспристрастием пил чай, совершенно не реагируя на ироничный тон Михаила.
Он учтиво кивнул Порецкому и, глядя Кларе прямо в глаза, спросил:
– Неужели, Клара, здесь вам не понравилось? Русич собрал вас по кусочку, можно сказать, вдохнул в вас новую жизнь, как Пигмалион. Результат налицо – вы здоровы, прекрасно выглядите, полны сил. Конечно, люди, нанятые мною, были не совсем учтивы, да что там – откровенно грубы,
