Позднее, когда Лупинус и его сын спустились в сад, Бинц прошла в свою комнату. Спрятавшись за занавесями, немного понаблюдала за обоими. Затем сняла телефонную трубку и набрала номер.
— Можно попросить господина Лёкеля?
Ждать ей пришлось долго, и сердце Ирэн взволнованно билось.
— Морис, медальон, кажется, настоящий. Теперь мне понятно, почему те двое не скупились. Покажи его толковому оценщику, прежде чем узнают, что он исчез… Да, знаю… Хорошо, сегодня вечером. Как всегда.
Ирэна положила трубку. Подошла к окну и, осторожно отодвинув занавеску, посмотрела в сад. Так она стояла до тех пор, пока отец и сын Лупинусы не возвратились в дом. Затем открыла ящик своего письменного стола. Вынула маленькую записную книжку и раскрыла ее на букву «К». Там было написано: «Доктор Кайльбэр, абонентный ящик 400».
Глава 11
— Мы изучили ваш доклад, Каролина. Кое-что нам уже было известно, а кое-что — нет. Я убежден, что вы ничего не утаили.
Майор Риффорд говорил медленно и тихо. Он не возвысил голос, произнося последнюю фразу; вероятно, это был не вопрос, а констатация факта. Однако Каролина Диксон знала своего шефа, знала тон, принятый в этом заведении. Здесь никогда ни на кого не кричали. Петлю затягивали с добрыми, ласковыми словами и очаровательной улыбкой. Обещания красивой жизни, душевного комфорта, жестокой расправы облекали в оболочку вежливых и любезных пустых фраз. И она умела противостоять этому, как другие умеют противостоять приступам гнева у вспыльчивого человека.
Диксон смотрела на Риффорда широко открытыми глазами. Не прищуриваясь. Хотя ей очень хотелось это сделать. Она выдерживала пронизывающий взгляд шефа и выжидала. Агент номер двадцать девять знал, как это важно — уметь ждать. Но и майор знал это. Оба молчали. С приветливыми улыбками на лицах наблюдали друг за другом.
Офис майора находился на Клай-Аллее в западной части Берлина и больше походил на частный салон. Толстые ковры, задрапированные материей стены и покрытые мягкой обивкой двери поглощали все внешние шумы. Помещение было просторным, с высоким потолком. Широкая двустворчатая дверь вела на балкон. Плотные портьеры предохраняли комнату от солнечных лучей.
Майор протянул своей гостье сигареты. Потом, изобразив на лице удивление, сказал:
— Простите, но у меня нет спичек…
— Пожалуйста! — Каролина достала из сумочки зажигалку. Закурила сама и поднесла огонь к сигарете шефа. Рука ее не дрожала. «Примитивная проверка», — подумала она.
Риффорд курил неторопливо. Глубоко затянувшись, плотно сжимал губы, раздувал щеки, затем медленно выпускал дым из себя. На какое-то мгновение его лицо скрывалось за голубовато-сизой завесой.
— Послушайте, — начал он наконец, — я не понимаю, почему генерал так скептически отнесся к вашему докладу. Вам удалось напасть на чрезвычайно важный след. Конечно, нужно было бы доложить об этом раньше. Но ведь вы в нашем деле не новичок и сами можете решить, что и когда необходимо. Кроме того, генерал вас знает и всегда вас ценил. Однако он считает, что в ваших данных не хватает главного.
Каролина приподняла голову. Она уловила, что глагол «ценить» майор употребил в прошедшем времени. Информация шефа не удивила ее, но она прикинулась, будто изумлена. Таковы были правила игры. Она видела майора насквозь, однако виду не показывала.
— Чего же не хватает в моем докладе, сэр?
Риффорд улыбнулся:
— Генерал просто преувеличивает. Вы же его знаете. По-моему, его не устраивают какие-то мелочи. Между прочим, мы подключили к этому делу Ричарда Дэвиса в Париже. Как вы к этому относитесь?
— Чудесно! Я уже обращалась к нему.
— Разве?
— Да. Правда, конфиденциально. Я просила его сохранять все в тайне, пока сама не доложу вам обо всем.
— Естественно. Я хорошо вас понимаю, Каролина.
«Да, майор, сегодня вы не в форме, — подумала Диксон. — Игра в кошки-мышки превращается в детский хоровод. У кошки нет когтей». Она глубоко затянулась сигаретой, затушила окурок и молча ждала.
Риффорд поднялся. Он достал из папки какой-то документ. Бегло просмотрел его и положил обратно. Скрестив руки на груди, остановился перед Каролиной.
— Немецкая полиция подозревает в убийстве Гроллер некоего Герике. Вы его знали?
— Только в лицо.
— Он исчез. Мы можем помочь немцам какой-нибудь информацией?
— У меня таковой нет, майор!
— Жаль… хотя как сказать. Можег, это и к лучшему — пускай они поищут его еще. Правда…
Риффорд умолк на полуслове. Он уселся на край письменного стола. На его лице все еще играла улыбка, но движения рук стали неуверенными, беспокойными. Он вертел в них серебряный портсигар.
— …Правда, — повторил он, но и на этот раз не довел фразу до конца. — Не сегодня завтра Блумэ найдут. После этого надо вырвать дело из рук немцев. А пока пусть копаются в нем. Разумеется, было бы лучше запрячь их в нашу телегу, но серьезно рассчитывать на это нельзя. Шеф комиссии по расследованию убийств слишком ревностный служака, а прокурор слишком честолюбив.
Казалось, Риффорд разговаривает сам с собой, его голос становился все тише и тише, наконец совсем умолк, но Каролина чувствовала, что мысли майора продолжали течь в том же направлении. И дорого бы она дала за то, чтобы узнать, о чем он говорил в том безмолвном монологе. Она не прерывала молчания. Поудобнее устроилась в глубоком кресле, закинула ногу на ногу и, как молоденькая девчонка, обрадовалась, когда перехватила взгляд Риффорда, устремленный на ее голые колени.
— А в период вашего знакомства с врачом-окулистом вы не видели ее мужа, этого доктора Лупинуса? — Майор с трудом оторвал взгляд от коленей Каролины и посмотрел ей в лицо.
— При мне Лупинус ни разу не бывал у нее.
— И вы не ездили в Гамбург?
— Никогда.
— Вы готовы обработать его?
Каролину охватил испуг. Но ни один мускул не дрогнул на ее лице. Она заставила себя взять новую сигарету и с видимым спокойствием закурила. Да, она испугалась, и ее сердце на какие-то секунды лишилось спокойного, равномерного ритма. Она выпустила в потолок струю дыма и проследила взглядом за тем, как она дробится на части и расплывается под абажуром. Каролина избегала встречаться взглядом с майором. Глаза же Риффорда вдруг стали колючими, холодными. Она ответила не сразу.
— Вы знаете, майор, что это рискованно.
— Мы всю жизнь рискуем.
— Но не следует риск провоцировать.
— И тем не менее вам придется поехать!
— Пожалуйста.
Миссис Диксон поднялась. Потушила сигарету и взяла свою сумочку.
— Когда прикажете выезжать? Будут особые инструкции?
Она почувствовала уверенность, независимость, даже превосходство над Риффордом.
Майор схватил ее за руку и осторожно усадил обратно в кресло.
— Пожалуйста, сидите и не вставайте, Каролина. Виски? — Он подошел к бару. Через плечо спросил: — С содовой? — И поставил на столик два стакана. — Я позабочусь, чтобы дали наконец разрешение на погребение и наследники могли вступить в права пользования имуществом покойной. Мы выяснили, что медальон находится в сейфе, как вы и предполагали. Итак, его получит доктор Лупинус. Вам ясна задача, двадцать девятый?
— Французская группа пойдет на сближение с Лупинусом и попытается сделать то, чего ей не удалось сделать у Эрики Гроллер.
— Наверное, они будут искать контакт, если уже не установили его, и тем самым неумышленно приведут пас, точнее вас, к исходному пункту.
— О’кей. Хотя… собственно говоря, нам вовсе не нужен этот окольный путь. Вы узнали какие-нибудь подробности относительно Аннет Блумэ, сэр?
Майор Риффорд промолчал. Вопрос был продуман очень тщательно, и это его беспокоило. Если Диксон была союзницей, то можно было бы рискнуть на решение неразрешимо» задачи, а если — противником, то это внушало неуверенность. А Диксон стала противником. Противником, который все еще находился в их рядах, человек в высоких чинах, но уже противник. Она решила действовать без ведома начальства и сообщила об этом резиденту только тогда, когда ее самовольные действия потерпели крах и ей потребовалась срочная помощь. Это было даже хуже, чем открытое предательство.
И все же вопрос ее был справедливым, и Риффорд ответил на него самому себе. Ответил четко и лаконично, как требовал этого от других: нет, его коллеги из парижского отделения ЦРУ еще ничего не сообщили о Блумэ. Риффорд по-прежнему пребывал в неведении. Два-три тощих факта: Аннет Блумэ приехала в Берлин с заданием французов, пока еще неизвестных, чтобы сблизиться с Эрикой Гроллер и заполучить ее медальон. Миссия Блумэ оказалась безуспешной, поскольку медальон врача оказался в банковском сейфе. Но в ближайшие дни он сменит своего владельца: доктор Лупинус вступит в права наследника покойной и место действия перенесется из Берлина в Гамбург. А так как Блумэ не сможет больше участвовать в этом деле, то в игру вступят новые лица. Поэтому Каролина Диксон — она еще годилась для этого — должна выехать в Гамбург, чтобы выследить этих новых лиц. Итак, ситуация ясна, направление, в котором нужно было действовать, тоже, значит, все о’кей.
