Я мимолетно ему улыбнулась, все еще не сводя взгляда с Раймона. Да, Джейнс, пообещавший не мешать уйти, дорогого стоит. Я вижу собственными глазами, насколько он серьезный противник. Но сейчас важнее, что скажет Раймон.
А Раймон молчал. Смотрел на меня и молчал. Молчал.
Где-то в самой глубине души маленькая частичка меня грустно отвернулась, сожалея о чем-то, что, наверное, могло бы быть, если бы мы встретились при других обстоятельствах. В другом мире, в другой роли. Может быть, у нас бы получилось что-то хорошее. А может, нет. И та самая частичка грустила, наверное, не о несбывшейся любви, а о том, что теперь мы никогда не узнаем, была ли она возможна.
Пауза затягивалась, ветер с моря усиливался, и светоч в моей руке вился кольцами серебряного тумана, дрожа так, словно ему тоже не терпелось хоть что-то сделать.
А потом Раймон отвел глаза, и я почувствовала, как воздух вокруг задрожал от полынной магии.
Глава 67
Никто ничего не успел сделать, хотя мы все вроде бы были готовы к сюрпризам. Даже Джейнс, который стоял к своему другу, практически брату, вплотную и знал его лучше всех, не смог предугадать того, что произошло.
Я почувствовала, как запах полыни окутывает меня с головы до ног, и услышала, как в сухой степной траве трещат кузнечики, алый свет заката мягко коснулся лица, словно приласкал теплой ладонью. Полынный ветер легонько дернул за край плаща, ластясь, как большая кошка. Потом сорвался в пустоту, закружил, вздымая маленький пыльный смерч, и лег мне на ладонь резным узором горькой травы, серебристо-серой от солнца, но с глубокой темной прозеленью где-то там внутри.
— Будь счастлива. Пожалуйста. И береги себя.
Все исчезло, словно не было, и запах моря снова закружил ночь вокруг нас, вокруг мокрой скалы и инстинктивно прижавшегося ко мне со спины Лиу.
— Береги ее. Иначе я приду и убью тебя сам, — сказал Раймон, обращаясь явно к моему первому миньону. А потом… опустил глаза.
— Твою мать, Райн, — после паузы как-то устало произнес Джейнс. — Твою мать… Я должен был догадаться, что ты это сделаешь. Благословение Браганта. М-да… что же. Поздравляю вас, ваше высочество. Куда бы вы теперь ни отправились, удача будет на вашей стороне, и все у вас получится. Благословение Браганта старший член этого рода может отдать всего один раз в жизни, и теперь оно ваше.
У меня перехватило дыхание. Потребовалось несколько секунд на то, чтобы втянуть хоть сколько-то воздуха в грудь. Ужасно хотелось заплакать, но… но было нельзя. А еще то ровное тепло, что прижималось к моей спине и обнимало самыми надежными в мире руками, очень помогло.
— Спасибо, Раймон. У меня нет такой силы благословения, как у рода Браганта, но, знаешь… я желаю тебе встретить ту, что будет тебя достойна, полюбить ее и добиться взаимности. Я желаю тебе этого. И отдаю свое желание вместе с властью и кровью. — Легким толчком я отправила в сторону двух герцогов серебристый шар светоча.
Вот теперь, кажется, задохнулись все, кроме меня. Мне просто некогда было — я держала светоч, но не рукой, а душой. Вела его, как по ниточке, к тем, кому он предназначался. И смотрела, следила, как серебряный туман окутывает две стоящие рядом фигуры, как впитывается в них, как зажигает острые белые искры в глазах и волосах, как гаснет, покорный воле новых хозяев.
— Вот и все. — Облегченная улыбка сама коснулась губ. — Удачи вам, ваши светлости. Удачи и счастья. Прощайте.
Шаг назад и легкое касание талисмана — того, что я приклеила на куртку Лиу. Силье не знал, что я немного сжульничала, когда взяла у него два талисмана — для себя и для своего консорта. Я их склеила и оба отдала Лиу, потому что в таком случае их объединенной силы хватило бы на то, чтобы вынести его даже из-под непробиваемого купола, каким, в теории, могло бы нас накрыть, если бы кто-то из герцогов решил играть нечестно. А теперь, чтобы уйти на корабль, мне надо было всего лишь прижаться к своему любимому миньону и положить ладонь на киноварную вязь рисунка.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Ветер, снова ветер налетел на нас плотной стеной, подхватил и унес в темноту. Я так крепко вцепилась в Лиу, что чувствовала, как под пальцами трещит ткань его плаща. А потом нас выбросило над морем, и мы упали… правда, с очень небольшой высоты и прямо на мокрые доски. Мой миньон успел сгруппироваться, поэтому, когда мы покатились от борта к мачте, я даже не ушиблась и толком не успела ничего сообразить: небольшое головокружение, короткий вскрик — и все.
— Ты как? — Теплые губы скользнули по щеке, коснулись уха. — Все хорошо?
— Все отлично, — восстановив дыхание, заверила я. — А будет еще лучше. Если ты с меня встанешь. Тяжелый… Хотя нет, можешь не вставать. Мне нравится.
Лиу тихо рассмеялся куда-то мне в шею, а потом все же встал, подхватывая меня на руки.
— Лежать на мокрой палубе в такую погоду — плохая идея, — сказал он. — Моя принцесса простудится. А я впредь намерен выполнять все обязанности консорта, то есть беречь свою госпожу от всех опасностей этого мира.
— И от простуды? — Мой короткий смешок утонул в его волосах, когда я уткнулась лбом в его плечо.
— В первую очередь, — заверил Лиу очень серьезным голосом. И чуть прикусил кожу на шее. Я почувствовала, что сердце сейчас или остановится, или проломит грудную клетку. Что ж такое с этим… мужчиной? Почему меня так ведет?
— Вообще-то… я больше не принцесса серебряной династии, — чтобы хоть что-то сказать, прерывисто выдохнула я.
— Ты моя принцесса. И династия у тебя будет такая, какую ты захочешь. — И ни капли же сомнения в голосе, говорит так уверенно, словно весь мир у него уже в кармане, осталось вытащить небрежным жестом и бросить к моим ногам.
— Это все, конечно, прекрасно, — сказали вдруг у нас за спиной голосом очень злого бармалея. — Но лучше пока отпусти свою принцессу и дай мне ее немного придушить. Что ты сделала с талисманами, идиотка? Почему вас крутило по векторам так, словно из пушки шибануло? Пытались задержать? Напали? Что? Вы целы? Да отпусти ты ее, дай посмотрю…
И меня попытались выдернуть из теплых объятий. Ага, выдернул один такой. Морду бить своему близнецу Лиу не стал, но рыкнул очень убедительно, а еще отступил на полшага таким текуче-грациозным движением, что Силье пронесло мимо, как на саночках с горки, и слегка размазало по мачте.
Пока он шепотом матерился, меня все же поставили на палубу, но обнимать не перестали. Только развернули лицом в сторону публики. Ага… вот почему близнец ругается шепотом, а не вслух.
— Мама! — Вот теперь не меня на руках носили, а наоборот — на мне повисло целых три обезьянки, и под их весом я чуть не села на мокрые доски, спасло только, что меня все еще обнимал за талию большой и теплый мужчина.
До меня даже не сразу дошла эта «мама». А когда дошла, я чуть не разроняла детей. Потому что ладно Сиона, она совсем маленькая, ладно Майю… но вредный независимый и подчеркнуто взрослый Янь, который всю дорогу показывал мне, что нечего тут воображать, он мужчина в семье. Его «мама» была самой громкой. И вцепился он в меня крепче сестер в разы.
— Я думал… — он спрятал лицо у меня в складках плаща и мокро всхлипнул, — думал, ты больше не придешь…
— Я же обещала. — Вот как бы самой не зареветь, а? Что мне с ними делать теперь? «Мама»… Не готова я к такому высокому званию, я вообще…
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Все, я здесь, больше плакать не надо. Давайте лучше с папой знакомиться. — Ничего умнее, чем перевести стрелки на вовремя подвернувшееся «первое солнце Юнрена», я не придумала. — Или с дядей вон! Сейчас отлипнет от мачты — и можно его тоже пообнимать.
Глава 68
Обниматься к Лиу, а потом и к Силье охотно пошли только девчонки. Причем последнего никто не спрашивал, ответит ли он взаимностью, старшее солнце просто вручило ему и Сиону, и Майю, и младшая сразу вцепилась в нового «дядю» обеими руками так, что Силье аж зашипел тихонько — под маленькие пальчики попали отросшие ниже плеч волосы. Майю вела себя приличнее, но тоже не прочь была потискаться.
