— Не возражаете, если мы посмотрим фильм в спальне?
— Нисколько. Но я не вижу экрана.
Рик засмеялся и нажал на кнопку. Послышалось гудение, и с потолка к изголовью спустилась платформа с большим телевизором, расположенным под углом к кровати.
— Я записал кое-какие фильмы на видео, — объяснил Рик. — Единственный недостаток тот, что смотреть приходится лежа.
— Здесь довольно удобно.
— Сейчас поставлю кассету. Подождите минутку.
— О’кей.
Он подошел к двери, остановился и показал в сторону ночной тумбочки.
— В серебряной коробочке сигареты с превосходной травкой из Колумбии. А в розовом флаконе с золоченой ложечкой самый замечательный кокаин в городе.
— Прекрасно, — улыбнулась Джордана. — Могу я попросить еще бутылку охлажденного белого вина? Наркотики меня обезвоживают.
Когда Салливан вернулся, она лежала нагишом на кровати, бережно держа пахироску. Фильм уже шел.
Он быстро разделся, сел рядом на постель и взял флакон.
— Хочешь нюхнуть? Этот порошок просто сводит с ума.
— Звучит заманчиво.
Салливан зарядил обе ноздри и передал ей флакон. Под действием наркотика у Джорданы заблестели глаза.
— Ну, как? — спросил он.
— Как нельзя лучше. — Она потянулась к нему рукой. — Ого, какой у тебя!
— Я тоже так считал, пока не увидел вон того коротышку на экране. Вот у него действительно!..
Джордана хихикнула.
— Что-то не верится. Он такой урод. — Она завороженно уставилась на экран. — О, Господи, нет! Не может быть, чтобы она по-настоящему взяла его в рот — целиком! Это какой-то трюк.
— Никаких трюков, — заверил Рик. — После выхода картины на экран актриса сколотила себе целое состояние, давая уроки дамам с Беверли-Хиллз. Все дело в том, каким образом расслабить горло.
Джордана склонилась над ним и нежно коснулась языком крайней плоти.
— Я буду счастлива, если мне удастся заглотить хотя бы половину.
Он вдруг расхохотался, и она вопросительно взглянула на него.
— Знаешь, когда я тебя увидел, то решил, что ты этакая недотрога.
— Я и есть недотрога, — с притворной застенчивостью сказала она. — Еще ни разу в жизни не смотрела порнуху. — Она всем телом налегла на Салливана.
— Восхитительно, — пробормотал он, опущенной рукой нащупывая кнопку сбоку кровати и тем самым включая камеру. Он умолчал о том, что из всех своих ролей по-настоящему дорожил только теми, которые разыгрывал в постели перед скрытой камерой. — Просто восхитительно.
Юсеф заскучал. Казалось, фильм никогда не кончится. От нечего делать он поводил глазами по сторонам и вдруг встрепенулся. Джорданы не было в комнате. Хозяина дома тоже. Юсеф проклял себя за то, что не заметил, как они вышли.
Он поднялся с места. Винсент вопросительно посмотрел на него.
— Пойду помою руки, — шепотом объяснил Юсеф, на цыпочках вышел в холл и остановился.
Салливан занимал огромный особняк. Любовники могли скрыться в любой из полудюжины комнат. Юсеф заглянул в кабинет, столовую, внутренний дворик — их нигде не было.
Страшно раздосадованный, Юсеф зашел в ванную и сполоснул лицо и руки холодной водой. Надо же так опростоволоситься! Кто-кто, а он должен был знать, что Джордана не откажет себе в удовольствии уединиться с хозяином дома — красивым, крупным самцом, не чета продажным вертопрахам, каких ей доводилось подцеплять на Ривьере.
Юсеф вышел из ванной и поплелся обратно в гостиную, как вдруг до его слуха донеслось стрекотание какого-то аппарата за закрытой дверью. Сначала он принял его за кондиционер. Американцы обожают ставить такие штуки даже в клозете. Потом он разобрал мурлыканье двух голосов. Юсеф подергал за ручку — дверь была заперта. Он торопливо оглянулся, чтобы удостовериться: в холле никого нет. Ему были знакомы всевозможные трюки — включая трюк с пластиковой кредитной карточкой.
Через несколько секунд дверь подалась, и Юсеф вытаращил глаза на монитор миниатюрного видеомагнитофона. Звук был приглушен, но цветная картинка радовала глаз. Джордана в чем мать родила лежала на спине, с искаженным похотью лицом. Казалось, она смотрит прямо в камеру. Ноги сомкнулись на талии мужчины, который скакал на ней во весь опор, словно всадник на необъезженной лошади. Наконец он задергался, а затем затих, перевернулся набок и скатился с нее, весь в поту, расслабленный и размягченный. Он повернулся к Джордане, и Юсеф узнал в ее партнере хозяина дома. Рука мужчины свесилась с кровати, и экран погас.
Юсеф на мгновение застыл на месте, а потом засуетился. Он неплохо разбирался в видеотехнике: у Бейдра на яхте была такая же штука, только с воспроизведением, без записи. Юсеф нажал на клавишу и извлек кассету с пленкой. Спрятав ее под пиджак, он осторожно вышел в коридор. Дверь снова захлопнулась.
Юсеф спустился в вестибюль. Навстречу поднялся со стула слуга и открыл перед ним входную дверь.
— Джентльмен уже уходит?
— Нет, просто захотелось подышать свежим воздухом.
— Хорошо, сэр.
Юсеф направился к своей машине. Водитель вышел навстречу.
— Мой кейс в багажнике? — спросил Юсеф.
— Да, сэр. — Он открыл багажник и передал Юсефу кожаный чемоданчик. Тот поместил туда кассету и, щелкнув замком, вернул кейс шоферу.
— Напомните мне захватить его, когда вернемся в отель.
— Слушаюсь, сэр.
Юсеф проследил за тем, как водитель убирает чемоданчик обратно в багажник, и вернулся в дом. У него яростно колотилось сердце. Это было больше, чем он мог ожидать. Остается только решить, когда пустить видеозапись в ход.
Юсеф скользнул на свое место рядом с Винсентом и посмотрел на экран. Продюсер обернулся и прошептал:
— Рик неподражаемо сыграл Моисея, правда?
— Да. Как вам удалось так удачно выбрать актера?
— Трудно было ошибиться. Настоящее имя Салливана Израэль Соломон, он взял псевдоним, когда начал сниматься в кино. Соломон просто не может плохо сыграть Моисея!
Юсеф вытаращился на лицо Моисея, как раз поданное крупным планом. Ну конечно! Как же он раньше не догадался? Этот человек — типичный еврей.
Сзади послышался шорох: это вернулись Джордана и Рик Салливан. Уголком глаза Юсеф проследил, как они прошли к бару и уселись за стойкой. Рик глянул через плечо на экран и что-то шепнул своей спутнице. Та захихикала и взяла бокал, только что поставленный перед ней барменом.
Юсеф почувствовал приступ ненависти и отвращения.
— Радуйся, сука! — свирепо подумал он. — Радуйся, жидовская подстилка.
Теперь ему было ясно, что делать с записью. Бейдр будет по гроб жизни благодарен ему за то, что он спасет его имя от позора, скрыв от всех, что жена изменила ему с евреем.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
