***
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Элиас пришел в себя на спине у Октавиуса. Рядом лежала Афродита. Раскинув руки в стороны, она смотрела в расколотое небо оранжереи. В ее зрачках проносились звезды и вселенные, приоткрытые губы шевелились.
– Кто ты? – Прохрипел Элиас. В голове стоял такой туман, что слова не желали формироваться.
«Что произошло?» – На мысленный зов первый помощник не отвечал.
Богиня зашевелилась, перевернулась на живот и положила голову на грудь темному властелину.
– Гидеон с Лод Роуком. Подвал обрушился. Он вылечит его. Не волнуйся. Мы с тобой чуть не разрушили мир. Давай больше не будем вызывать демонов? – Девушка подмигнула.
На лице властелина мелькнули неудовольствие и озадаченность.
Он закашлялся.
– Кто же ты на самом деле? Как…? – И даже договорить не смог, махнул рукой.
– Тебе понравится моя история. – Ответила Дита и рассказала повелителю о своем первом мире.
***
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Мир, что молодая богиня любви Афродита создала из блеклой морской жемчужины, должен был быть наполнен любовью и счастьем. Она наматывала на сердцевину пространства нежность, доверие и понимание. Радость и смех вторили птичьему пению. В её земном рае любое существо с легкостью находило своё счастье. Даже смерть воспринималась как дар.
Но полное благоденствие необходимо уравновешивать горем, о чем юная создательница не подумала.
Из-за отсутствия баланса, горы жемчужного мира сместились, океаны вышли из берегов, а люди сошли с ума. Они убивали, смеясь и радуясь. Они дарили друг другу счастье.
Напрасно Богиня взывала к сочувствию, напрасно рыдала над своими детьми.
Единый наказал Афродиту за гордыню и недостаточное внимание к новому миру. Целая тысяча лет в немощном быстро гибнущем человеческом теле. Подчинение законам создателя. Бессилие и беззащитность. То, на что она обрекла своих созданий.
Это было справедливое наказание за гибель её первого самостоятельного мира.
Почти тысячу лет Богиня была заперта в человеческом мире. Меняя тела по мере их старения.
Вмешиваться в ход истории и менять направление развития мира она не имела права. Силы были запечатаны до назначенного срока. Ей помогало только божественное проведение – удача богов, неразрывная с внутренним стрежнем создателя.
Лишенная сил и возможности создавать миры, богиня тосковала по своей изначальной сущности. К счастью, наказание истекало. И это было ее последнее тело. Поэтому она держалась за него сильнее обычно, поэтому не боялась смерти. Поэтому перечила повелителю Этрурии. Если бы её сущности, как создателя, грозила реальная опасность, её бы спасли. Сразу же.
– Ты старше меня… – Сделал свои выводы по этому поводу Элиас.
– Я старше многих…
– И поэтому я не мог тебя убить! – Маг попытался разглядеть в девушке черты богини. Но упрямый подбородок и курносый нос никак не вязались с её историей.
– Тебе ли жаловаться! Хочешь еще одну новость?
Новостей ему было достаточно. Он предполагал что-то подобное. Она сильнее, старше, безумнее. И, наверное, отлично повеселилась, играя с ним.
– Добивай.
– Мир твой был создан моим братом. И они скоро нас посетят. С отцом.
– Твой отец тоже бог?
Информация об иных мирах казалась более ценной, нежели история его богини. Но она не даст ему разорвать границы реальности еще раз, чтобы проверить, правда ли это.
– Да. Он отец всего. Главный. Единый.
– И ты меня с ним собираешься познакомить?
Она кивнула, с наслаждением впитывая растерянность своего властелина. Она видела, что он уже продумал, как минимум, четыре плана по подтверждению и использованию ее откровений. Сдерживать его – отныне прямая её обязанность. Или этот экспериментатор опять наворотит проблем.
– Я не готов пока…– Элиас заложил руки за голову и закрыл глаза.
Афродита фыркнула. Реакция его была слишком спокойной. Разве он не должен удивиться? Хотя бы чуточку?
***
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Они явились ночью. Элиас почувствовал покалывание в висках, и мир сна слился с видением. Он все еще был в старом замке, с ногтей капала кровь, одежда все так же испачкана алым. Но перед ним выросли две исполинские фигуры.
Если бы он когда-нибудь представлял себе богов, имеющих создавать миры, они бы точно выглядели намного внушительнее. Эти же были очень похожи на людей: огромных, бородатых, в свободной одежде, развевающейся при каждом шаге, с множеством золотых нитей на шеи, запястьях и ногах. И уж точно боги были бы обуты. А эти ходили босиком и смотрели на него с тем же презрением, что и демоны несколько часов назад.
Дита стояла чуть впереди него и нервно постукивала ногой. Её воспоминания носились вокруг Парфенона. И она не могла остановиться. Весь её сон был соткан из нежности и любви к Элиасу. Её фантазии и воспоминания оживали в сиянии ванильных облаков, путающихся под ногами. Она незаметно рассеяла несколько видений с совсем уж откровенными сценами. Брат, успевший оценить накал страстей, закатил глаза:
– И о чем ты только думала, выскочка мелкая?!
Увесистый золотой трезубец в руках гостя постарше заискрился и указал на девушку.
– Признаешь вину?
– Куда я денусь.– Буркнула Афродита.
– Ты еще на тысячу лет в изгнании. И лишаешься сил! – Прогремел голос, отскочил от сводов помещения и эхом пробил «ил– ил».
– Отец!… – Больше всего девушку бесил возраст от нуля до пяти лет, когда ее заставляли заново учиться ходить, говорить и не писать в штаны. Отец же прекрасно знал, что её спровоцировал брат.
– Шестнадцать тысяч убитых!!!
– Да когда б я успела?!– Хотя, если сложить предыдущие жизни и парочку воин из-за ее красоты...
Подсчет сбил крик брата:
– Это мой мир! Ты куда лапы протянула, малолетка пупыророгая?!
–Я использовала силу только потому, что мне угрожала опасность! – Ответила девушка. – И вообще, сила должна быть запечатана. И не зачем…
–Наглая ложь! Ты питомца своего защищала. – Брат ткнул пальцем в облако, где Афродита таскала за собой Элиаса на цепи.
Единый заискрился сильнее, возмущенный поведением дочери.
–Любовь, у нее! Да у тебя каждые сто лет великое чувство!
– БРАТ! –Девушка уже просто пылала. Зачем влезать в ее сны, зачем затаскивать Элиаса? Так унизительно. Она взмахнула рукой, чтобы стереть воспоминание о первой ночи с властелином. Облачно разлетелось прозрачным дымом, мелькнули голые ноги и грудь. –Не смей!
– Думаешь, если мы появимся в замке, лучше будет?!
– Думаю, вы самые ужасные родственники в мире! Я даже рада остаться человеком! – Афродита отвернулась и спрятала красные щеки ладонями.
–Следи, чего желаешь! Да, я развею тебя, лишив души! – Трезубец великого создателя нацелился на юную богиню. Единый часто гневался и был скор на расправу. Вряд ли он готов был убить свою дочь, но…
Элиас быстро обошел девушку и заслонил собой:
– Афродита под моей защитой. Поэтому не стоит ей угрожать.
Единый смерил темного властелина взглядом. Прищурился, и на голове у Элиаса выросли рожки, из-под штанов вылез хвост.
– Что за ошметок? – Уточнил главнейший из богов.
– Это мой муж! – Крикнула богиня. И пусть только попробует отказаться.
– Муж? – Округлил глаза Элиас. И когда это он согласился?!
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
– Муж? – Заорали в гневе одновременно отец и брат.
– Муж! – Твердо настаивала Дита, выглядывая из-за спины властелина. Прятаться за ним было приятно. Надо же, он ее защищает! От отца! От брата?
– Муж. – Приняв решение, кивнул Элиас.
Из ушей Единого пошел пар. Трезубец небожителя высекал молнии. Стены вокруг затряслись и посыпались мелким камнем.
– Расщепи тебя водород, что-то я на свадьбе вашей не погулял! – Громогласно разнеслось по остаткам сновидения. Тучи над помещением сгустились, запахло озоном, предвещая близкую грозу.
