Однако, сидя за кухонным столом среди клея, проволоки и своих лесных трофеев, она обнаружила, что это совсем не такое уж простое дело. После часа работы, исколов руки иглами остролиста и испортив почти все шишки, Лиз получила довольно жалко выглядевшее изделие, лишь отдаленно напоминавшее пышную блестящую гирлянду, показанную на снимке.
– Не переживай, – утешал ее Джейми, – не у всех мам все получается!
Она уже была готова надрать ему уши, когда зазвонил телефон. Все с удивлением посмотрели на него. Потом Джейми подскочил к аппарату.
– Алло. Скажите, пожалуйста, кто говорит? – спросил он тоном вышколенного дежурного, но сразу оставил попытки изобразить вежливость и завопил: «Папка-а! Это папка-а– а!», одновременно отталкивая Дейзи, которая тоже поняла, кто на другом конце провода, и пыталась вырвать трубку.
Терзаемая противоречивыми чувствами, Лиз слушала, как Джейми, то и дело сбиваясь от волнения, излагает перепутанные события их жизни за последние три месяца. Она была рада, что Дэвид позвонил, но негодовала, что позвонил только сейчас, рада, что Джейми получил возможность говорить с ним так долго, но сердита, что он, трус, не просит к телефону ее.
Джейми повернулся к ней, его лицо горело возбуждением:
– Мама, мама, может папа взять нас посмотреть на Деда Мороза? Ну, пожалуйста-а-а!
На мгновение Лиз ощутила ярость. Как она могла теперь сказать нет? Если бы Дэвид сначала спросил ее, то у нее был бы, по крайней мере, выбор, а так ее ставили в положение, при котором об отказе не могло быть и речи. Но почему она должна отказать? Она же не собирается использовать детей в качестве орудия мести за то, что сама оскорблена и отвергнута?
Джейми снова обратился к ней, и в его голосе прозвучала нотка понимания:
– Мам, папа спрашивает, может ли он сказать тебе два слова?
Именно этого она ждала все время, но теперь ей хотелось выкрикнуть: «Нет! Скажи ему, чтобы он катился но всем чертям! Скажи ему, пусть убирается к своей Бритт и оставит нас в покое!» Однако желание сразу пропало, едва она увидела умоляющее выражение лица Джейми. Лиз взяла трубку.
Помня, что это их первый разговор с того дня в ресторане, она постаралась не выдать голосом своего гнева и горечи:
– Здравствуй, Дэвид. Джейми говорит, что ты хочешь повидать их?
– Здравствуй, Лиз. – Его голос тоже был лишен эмоций и сдержан, но собственная боль помешала Лиз понять, что и Дэвид, скорее всего, борется с волнением и не знает, как повести себя. – Как ты?
– Прекрасно, – последовавшее за этим молчание подтвердило: оба они знали, что это ложь. – Когда ты хочешь взять их?
– В эту субботу – не слишком рано?
В субботу Лиз собиралась везти их на рождественскую ярмарку в Льюис, но она вряд ли сравнится с лондонскими «Харродс» или «Селфридж», куда наверняка поведет их Дэвид. Лиз почувствовала злость, знакомую каждой брошенной матери семейства. Ее удел – нудные будни и супермаркет, а волшебство и блеск праздников достаются приходящему папаше.
– Хорошо, – ей уже хотелось закончить разговор как можно скорее. – Поезд приходит в десять тридцать. Жди нас на вокзале «Виктория».
– Прекрасно, я на машине отвезу их домой.
– Дэвид…
– Да?
Лиз вдруг поняла, что задать при Джейми мучивший ее вопрос она не может.
– Ничего. Увидимся в субботу.
И она повесила трубку, зная, что с этой минуты до субботы не перестанет думать об одном, только об одном. Будет ли Бритт там? Поведет ли проклятая Бритт ее детей смотреть Деда Мороза? В какой-то момент она почти решилась позвонить ему и отменить поездку, но потом представила себе разочарование Джейми и Дейзи. Ладно, в любом случае ей надо поговорить с ним о деньгах. До сих пор кредит за их дом в Холланд-Парк выплачивал он, и ей удавалось жить, не слишком трогая свои сбережения, но довольно скоро ей придется это сделать. Если только они не посмотрят в глаза правде и не продадут свой лондонский дом.
Бритт увидела, что Дэвид положил трубку, и на секунду отвернулась. Ее не обманул его нейтральный тон, она прекрасно понимала, что это только маска. Его все еще мучила совесть. Удивительно, почему Лиз не заметила этого и не поспешила воспользоваться.
Наблюдая за его лицом и вслушиваясь в их разговор, Бритт открыла для себя убийственную правду: если Лиз захочет вернуть Дэвида и поведет себя правильно, она вернет его. Даже сейчас. Даже в субботу. И Бритт, кровь из носу, должна быть там, чтобы помешать.
К счастью, она знала и Лиз. Лиз не поступит так, как надо. Она слишком горда для этого. И к тому же не уверена, хочет ли вернуть его. А скоро уже будет поздно.
– Как дети?
С лица Дэвида сошло загнанное выражение, и оно озарилось любовью и предвкушением встречи.
– Они молодцы! И похоже, действительно были рады поговорить со мной. Джейми рассказал мне все, что они делали эти месяцы!
Впервые, кажется, за многие дни напряжение оставило его, и Бритт снова увидела знакомую мальчишескую улыбку. Слава Богу. Теперь, по крайней мере, к нему вернется хорошее настроение. Она сознательно рисковала, и риск оправдал себя. Возможно, теперь даже не будет нужды в шампанском.
Глядя прямо ему в глаза, она начала расстегивать крохотные пуговицы своей шелковой блузки.
Лиз стояла в холле с расписанием поездов в руках. На ней была новая шуба, отделанная тесьмой, и она раздумывала, стоит ли надеть папаху в русском стиле, которая очень сюда подходила. Она уже потратила полчаса, выбирая что надеть, и, хотя повторяла себе, что Дэвид стремится увидеть детей, а не ее, ей все равно хотелось выглядеть нарядной.
Хотелось показать ему, что она не опустилась, что пришел, возможно, конец их браку, но не ее жизни. Лиз давно заметила, что после развода многие женщины становятся красивее. Полгода спустя бывшие мужья порой не могут узнать своих жен. Мужчины, напротив, часто совсем пропадают, начинают злоупотреблять пивом и по дороге из паба домой покупать жареного цыпленка. А женщины теряют несколько фунтов веса, которые они годами мечтали сбросить, и проявляют больше заботы о своей внешности. Возможно, это правда, что брак делает тебя самоуспокоенной, создает уверенность, что твой муж от тебя никуда не денется и что ты можешь себе позволить иметь немного жирка на бедрах.
Лиз бегом поднялась наверх, чтобы отловить Джейми и Дейзи и заставить их надеть пальто – на улице было морозно. Застегивая им пуговицы, она поняла, что принарядила и их тоже. И на минуту ей стало обидно, что на встречу с отцом они идут в лучших праздничных одежках, а не в кедах и затасканных комбинезончиках, как следовало бы.
Перед входной дверью она минуту поколебалась и надела-таки папаху. Если это окажется слишком, тем хуже, но так она будет чувствовать себя уверенней. А сегодня ей понадобится все ее самообладание.
