— Вот… Это, собственно, все, что я хотел сказать, — обращаясь куда-то в изумрудную пустоту, сказал Растов. — Но если вы не сделаете того, о чем я прошу, дорогие мои хозяева Стального Лабиринта, я не затаю на вас зла. И отнесусь с пониманием к любому решению, которое вы примете…
Терен открыл было рот, чтобы изречь еще один ну очень язвительный, ну очень передовой и рафинированно-интеллектуальный комментарий… Но что-то его остановило. Терен молча дождался, когда утихнет поток разноголосого мяуканья из «Сигурда», и сказал:
— Знаете что, Константин, попробуйте еще вот такую команду: «познание начать».
— Познание начать! — послушно повторил Растов через «Сигурд».
И… как знать, прислушался Стальной Лабиринт к пространной речи Растова или к предложенной Тереном команде, но через мгновение ходовой мостик ожил.
Навершие спинки ложемента, в котором сидел майор, трансформировалась весьма неожиданным образом. Из него выдвинулась длинная металлическая лапа, которая, выгнувшись дугой над теменем Растова, опустилась на уровень груди танкиста и после череды странных преобразований сформировала… штурвал.
По крайней мере, с виду это устройство было архаичным рулевым колесом со спицами, как на старинных кораблях. Имелись, правда, на нем еще различные мелкие выросты, выступы и, по всей видимости, кнопки, но в целом смотрелось колесо весьма старомодно.
Преобразилась и «мебель» перед ложементом Растова.
Массивная многогранная тумба исторгла из своих недр… точную копию Стального Лабиринта!
Теперь перед Растовым громоздилась перевернутая ступенчатая пирамида. Геометрически идентичная той, внутри которой они находились, но только уменьшенная до двух метров в высоту.
— Это голограмма, что ли? — пробормотал впечатленный Растов.
Позабыв обо всякой осторожности, Терен шагнул к пирамиде и дотронулся рукой до ее самого нижнего яруса.
— Вообразите себе, нет. Не голограмма, а копия в металле. Живая. Потрогайте!
— Я вам верю, — улыбнулся Растов. — И что прикажете делать с этим штурвалом?
— А что делают вообще со штурвалами? Вращайте!
Растов посмотрел на Терена страдальчески.
— Что вы смотрите? Не читали в детстве «Пятнадцатилетнего капитана»? Не мечтали порулить большим кораблем?
— Я, между прочим, товарищ профессор, на парусном линейном корабле «Гото Предестинация» вокруг Европы обошел!
— Тем более вращайте!
Растов протянул руку и осторожно прикоснулся ладонью к неожиданно шершавой, теплой поверхности штурвала.
Попробовал крутнуть его влево.
Но колесо не поддавалось.
Крутнул вправо — пошло.
Попробовал вернуть в прежнее положение — снова неудача.
Провернул вправо на полный оборот — без проблем.
— Ух ты, — сказал Терен, — а это, похоже, вовсе даже не рулевое колесо. Ну, или, по крайней мере, мы не понимаем логику управляющих команд…
— И?
— Вращайте куда вращается.
Растов сделал три оборота и вопросительно посмотрел на профессора.
— Не стесняйтесь, вращайте еще…
Растов не стал спорить. Лишь подумал: вот будет здорово рассказать наконец обо всем этом Нине.
Глава 7 СВЕРХТЯЖЕЛЫЙ ТАНК «ШАГОХОД-1»
Июнь, 2622 г. Стальной Лабиринт Планета Навзар, система Кай ТирРастов помучил колесо с полминуты, отмечая, что оно немножечко подается, удаляясь от него с каждым полным оборотом примерно на миллиметр.
Он хотел уже бросить это странное и, видимо, малорезультативное занятие, когда вдруг модель пирамиды перед ним расцветилась плавно разгорающимися оранжевыми огоньками.
Светлячки бежали вдоль всех ее ребер, они набухали, увеличивались в числе.
Затем огоньки оторвались от пирамиды и сюрреалистическим хороводом понеслись по кругу.
А еще через несколько секунд огоньки сформировали девять вращающихся дисков — по числу этажей Стального Лабиринта.
— У них там что, в игрушечной пирамиде — Новый год? Празднуют?
— Это не у них… Это у нас, — сухо отвечал Терен, к чему-то напряженно прислушиваясь.
Ложемент под Растовым задрожал.
Теперь и майор услышал — вокруг ходового мостика нарастал шум.
Казалось, десятки камнепадов одновременно пришли в движение. И огромные массы материи — тысячи, миллионы тонн — несутся вниз, подчиняясь неведомым силам.
— Что происходит? — Растов повернулся к Терену.
— Это тот редкий случай, когда я понимаю немногим больше вашего, — сказал профессор с нескрываемой досадой. — Но, надеюсь, модель нам сама сейчас покажет, — и Терен кивком указал на лабиринт-малютку, охваченный роеньем тысяч оранжевых светляков.
Ученый оказался совершенно прав.
Спустя считаные секунды железная модель была захвачена тем же потоком трансформаций, который бушевал в ее исполинском прототипе.
Предпоследний ярус пирамиды, имеющий форму приплюснутого куба со стороной в двести метров, пополз вверх.
Лежащие над ним слои пирамиды, казавшиеся доселе совершенно непроницаемыми, частично раздвигались в стороны, неким непостижимым образом складываясь внутрь самих себя, подобно телескопической штанге. На их месте оставалась своего рода колоннада, набранная из столбов квадратного сечения.
Эти столбы движущийся вверх ярус собирал в себя.
Чем-то это напоминало движение графитовых стержней внутри сборки активной зоны старинного реактора…
— Мы едем на лифте! — с нездоровой веселостью хохотнул Растов.
— И это, черт возьми, самый невероятный лифт, который я видел в своей жизни! — не скрывая восторга, воскликнул Терен.
— Хочется верить, что не застрянем между этажами.
— И дай бог никогда воочию не увидеть лифтера!
— Кстати! Можем ли мы получить информацию из-за пределов Лабиринта? Что там вообще происходит наверху? — вдруг вскинулся Растов, в котором вновь оживал ответственный командир.
Терен вздохнул.
— Наверняка хозяева Лабиринта предоставили возможность водителю этой колымаги смотреть на мир десятками объективов… Иначе было бы странно! Но как нам подступиться к этой возможности?
— Может, попросить? — робко предположил Растов.
Терен стремительно помрачнел.
— Опять вы со своей мистической чушью! Ладно, я постараюсь что-нибудь выжать по коммуникационному кабелю из старого доброго «Белого кита»…
— Ну а я, как Иван-дурак перед избушкой Бабы-яги, попрошу. И посмотрим, кто справится первым!
Пока Терен лихорадочно изучал дополнительные технические возможности транспортного робота, Растов громко и внятно попросил Лабиринт показать им, что творится наверху. «Сигурд» перевел.
Тридцать секунд ничего не происходило.
А потом произошло сразу все.
Перед глазами Растова с противным потрескиванием развернулась эфемерная простыня голографического экрана. На него сводилось изображение от многих камер.
Но, в отличие от привычного человеку разбиения пространства экрана на квадраты или прямоугольники, экран Стального Лабиринта был зонирован овалами, которые то увеличивались, то уменьшались.
Растов подумал, что наверняка ведь величина конкретного овала зависит от интенсивности действия в нем… Ну или важности, которую приписывает данному событию искусственный интеллект сооружения.
Цвета изображения казались более-менее привычными для человеческого глаза. Разве что спектр был чуточку смещен в сторону оранжевого, а белый цвет был откалиброван в бледно-лимонный.
— Ч-черт, Растов, а ведь вам и впрямь удалось! Искренне, хотя и крайне неохотно, признаю свою ошибку и извиняюсь за недоверие! — воскликнул Терен, завороженно глядя на экран с живыми овалами. — Мои успехи значительно скромнее и ограничиваются установлением связи с вашей ротой.
— С моей ротой? С моей? Ух ты! — Обрадовался Растов. — Дорогой профессор, это же прекрасно! Давайте их скорее сюда, этих бармалеев!
Терен послушно передал Растову наушники с радиоинтерфейсом. Из них изливался хаос войны — разрывающий душу, громовой.
— …Здесь Лунин, здесь Лунин… Вызываю второй взвод! До двадцати коробок на левом фланге!
Лунину на удивление четко и быстро ответил Ченцов:
— Вас понял, цели вижу. Разрешите открыть огонь?
— Конечно, открывай! Чего ждать!
В радиообмен вклинился кто-то третий, которого Растов, к стыду своему, не узнал.
— Еще летят! Еще! Новые плазмоиды! Сдалась же им эта стальная калоша!
При упоминании плазмоидов глаза Растова забегали по толчее овалов на инопланетном экране.
«Ага, вот они…»
На фоне сочного бирюзового неба прямо на камеру неслись нестерпимо яркие, янтарные апельсины.
Растов встревожился.
