Тогда Опра находилась на вершине моральной пирамиды и уже сделала первый шаг в направлении ее первоначальной позиции — поддержки Фрея. Однако вместо того, чтобы продолжить оправдывать это решение и скользить вниз по пирамиде, утверждая, что «это сделал издатель», или «это вина моих продюсеров», или «эмоциональная правда этой книги правдивее любых истин», или использовать другие маневры, чтобы переложить ответственность на других, которые так обычны для нашей культуры в такой ситуации, Опра остановилась. Возможно, у нее изменилось мнение, возможно, продюсеры остановили ее на краю пропасти, объяснив, что защита Фрея явно не пойдет на пользу ее репутации. Независимо от того, что послужило первым толчком — совесть самой Опры или мнение ее продюсеров, последующие решения она, безусловно, принимала сама. И эти решения сделали ее образцовым примером человека, принимающего ответственность за свою ошибку и исправляющего ее, причем, заявляя об этом откровенно, а не мямля нечто невнятное. Она пригласила Фрея в свое шоу и сразу начала с извинения за свой звонок Ларри Кингу: «Я сожалею об этом звонке, — сказала она своей аудитории. — Я допустила ошибку и создала впечатление, будто правда не важна. И я глубоко сожалею об этом, потому что это не то, во что я верю. Я позвонила, потому что мне нравится идея этой книги и, как в то время, так и каждый день сейчас, я читаю одно за другим электронные письма от очень многих людей, которых она вдохновила. И я должна сказать, что это лишило меня способности здраво рассуждать. И я говорю всем, кто оспаривал мое мнение по этому вопросу: вы абсолютно правы» [245].
А потом она повернулась к Фрею и продолжила: «Мне очень трудно говорить с вами, потому что я, действительно, чувствую себя обманутой… Я, действительно, оказалась в неловком положении, и я считаю, что вы обманули всех нас». Позже, во время этого шоу она сказала обозревателю газеты Washington Post Ричарду Коэну, который назвал Фрея лжецом и говорил об Опре, что она была «не только не права, но и обманута», что на нее произвели впечатление эти его слова, потому что «иногда критика может очень помочь, так что, спасибо вам большое. Вы были правы, а я была неправа». Вы были правы, а я была неправа? Как часто американцы слышат это благородное заявление от своих супругой и родителей, не говоря уже о телевизионных знаменитостях, ученых мужах и политиках? Коэн чуть ни присел от неожиданности. «Только что начался новый год, — сказал он Опре, — но я все равно хочу вас объявить Личностью года, за то, что вы прямо признались, что вы неправы. Это требует большого мужества, не правда ли? Я сам еще никогда этого не делал».
Во время шоу Опра не давала спуска Джеймсу Фрею. Фрей пытался оправдывать свои поступки, заявив: «Я думаю, что я сделал много ошибок, когда писал книгу, и, ну, вы знаете, когда продвигал ее». Опра не на шутку рассердилась. Это она ошиблась, напомнила она ему, когда позвонила Ларри Кингу и «создала впечатление, будто истина не важна», а он — лгал. «Вы думаете, что вы лгали, или вы думаете, что допустили ошибку?» — прямо спросила она Фрея. Фрей ответил смущенно и неуверенно: «Я — я думаю, вероятно, и то, и другое».
Фрей: Я имею ввиду, я чувствую, что, когда пришел сюда, я был честен с вами. Я, вы знаете, по существу признал, что…
Уинфри: Лгал.
В конце шоу пришел обозреватель газеты New York Times, который согласился с Ричардом Коэном, воздав похвалы Опре за ее честное признание, за то, что она встала на защиту тех книг, в которых не искажается истина, для того чтобы они лучше продавались. «Самая трудная вещь — это признать ошибку», — сказал он. Опра ответила ему, что не хотела заслужить похвалу. «На самом деле, это не было так уж трудно», — сказала она о своем поступке.
* * *
Иногда, как мы видели в этой книге, это на самом деле трудно. Это было трудно для Линды Росс, психотерапевта, использовавшей терапию «возвращенных воспоминаний», пока она не поняла, как заблуждалась; для Грейс, ложные воспоминания которой на годы отдалили ее от близких; для Томаса Вейнса, окружного прокурора, узнавшего, что мужчина, обвиненный им в изнасиловании и просидевший в тюрьме 20 лет, был невиновен; для семей и политических лидеров, которые сумели вырваться из порочного круга злости и желания отомстить. И труднее всего это для тех, чьи ошибки стоили жизней, особенно жизней друзей и коллег, которых они знали и любили.
Определенно, Н. Уэйн Хейл-младший знает, что это означает. Хейл был руководителем-координатором запуска космических кораблей- шаттлов НАСА в 2003 г., когда во время взрыва космического челнока Columbia (Колумбия) погибли семеро астронавтов. В публичном электронном письме команде погибшего шаттла, Хейл принял на себя ответственность за катастрофу:
«У меня была возможность и информация, но я не сумел ими воспользоваться. Я не знаю, что скажут следователи или суд, но мне уже вынес обвинительный приговор суд моей собственной совести за то, что я не предотвратил катастрофу Колумбии. Мы можем обсуждать детали: невнимание, некомпетентность, отвлечения, недостаток убежденности, недостаточное понимание, недостаточную твердость характера, лень. Суть в том, что я не сумел понять того, что мне сообщили; я не сумел проявить твердость и принять решение. Поэтому не нужны дальнейшие поиски виновного: я виновен в том, что Колумбия погибла» [246].
Такие смелые люди показывают нам самое сердце диссонанса и его сокровенного парадокса: мозг хочет защитить себя от удара с помощью бальзама самооправданий, но душа хочет признаться. Чтобы ослабить диссонанс, большинство из нас тратит огромное количество умственной и физической энергии, защищая себя и поддерживая самооценку, которая понижается, когда мы понимаем, что оказались глупыми, легковерными, порочными, допустили ошибки, словом — что мы такие же, как все люди. Однако, в большинстве случаев все эти затраты энергии, как это ни удивительно, необязательны. Линда Росс все еще психотерапевт, причем, лучший, чем раньше. Томас Бейнс все еще успешный прокурор. Грейс воссоединилась с родителями. Уэйн Хейт получил назначение на более высокую должность — теперь он руководитель программы космических челноков НАСА в Космическом центре Джонсона.
Представьте вместе с нами на минутку, как бы вы себя почувствовали, если бы ваш партнер, ваш взрослый сын или дочь или один из ваших родителей сказал: «Я хочу принять на себя ответственность за ошибку, которую я совершил — мы ссорились из-за этого все время, но теперь я понял, что ты был прав, а я ошибся». Или что ваш работодатель в начале совещания говорит: «Я хочу услышать любые возможные возражения против этого проекта, прежде чем мы начнем его реализовывать, узнать о любых наших возможных ошибках». Или окружной прокурор проведет пресс-конференцию и скажет: «Я допустил чудовищную ошибку. Я не возобновил расследование, когда новые доказательства показывали, что мы с моими сотрудниками отправили невиновного человека в тюрьму. Я приношу извинения, но только этого — недостаточно. Я также проанализирую все наши процедуры, чтобы уменьшить вероятность того, что снова будут осуждены невиновные люди».
Как вы отнесетесь к этим людям? Потеряете ли вы к ним уважение? Вероятно, если они ваши друзья или родственники — напротив, ощутите облегчение и восторг: «Боже мой, Гарри на самом деле признал, что допустил ошибку! Какой он благородный человек!». А, если это специалисты или политические лидеры, вы, вероятно, обрадуетесь тому, что ваша жизнь или судьба зависит от людей, достаточно компетентных и умных, чтобы поступать правильно, учась на своих ошибках. Последним американским президентом, признавшимся стране в том, что он допустил ужасную ошибку, был Джон Ф. Кеннеди, и это произошло в 1961 г. Он поверил утверждениям своих высокопоставленных военных советников и ошибочным отчетам разведки, убеждавшим его в том, будто если американцы вторгнуться на Кубу, высадившись в Заливе Свиней, кубинский народ почувствует радость и облегчение, восстанет и свергнет Фиделя Кастро. Это вторжение потерпело полное фиаско, но Кеннеди усвоил этот урок. Он реорганизовал систему разведки и решил, что больше не будет некритически принимать утверждения своих военных советников — это помогло ему впоследствии успешно вывести страну из Кубинского ракетного кризиса [††††]. После фиаско в Заливе Свиней Кеннеди в беседе с издателями газет сказал: «Моя администрация хочет быть искренней относительно своих ошибок. Поскольку мудрец однажды сказал: „Оплошность не становится ошибкой, если вы не отказываетесь ее исправлять“… Без дебатов, без критики никакая администрация и никакая страна не может добиться успеха, и никакая республика не может выжить». Главная ответственность за провал вторжения в Заливе Свиней, сказал Кеннеди, «моя и только моя». Популярность Кеннеди резко повысилась.
