кофе. – Я покажу тебе, как вскрывать породу и складывать руду в отвал. Подберем место для дробильни, и я оставлю тебя тут командовать, а сам поеду на юг в Кейп и повидаюсь со своим другом-фермером. Если Бог и погода позволят, наша дробильня станет второй работающей на этом поле.
Они привезли из Претории покупки в небольшом запряженном быками фургоне. Мбежане тем временем хорошо справился со своим заданием – рядом с палаткой сидела дюжина зулусов, дожидаясь одобрения Шона, а Мбежане, как добродушный пес, караулил их. Шон прошел вдоль ряда, у каждого спрашивая имя и шутя на зулусском. Он подошел к последнему в ряду.
– Как тебя зовут?
– Хлуби, нкози.
Шон показал на круглый животик, торчащий над набедренной повязкой туземца.
– Если ты пришел работать на меня, мы заставим тебя скоро родить твоего младенца.
Все радостно рассмеялись, и Шон с симпатией улыбнулся им – простые гордые люди, высокие и мускулистые, абсолютно беззащитные перед уместной шуткой. В его сознании вдруг возникли холмы Зулуленда, поле битвы и мухи, ползающие в пустом животе… Он быстро отогнал эту картину и крикнул, перекрывая их смех:
– Будет так: шесть пенсов в день и еды до отвала. Беретесь у меня работать?
Они хором выразили согласие и забрались в фургон. Шон и Дафф отвезли их к «Глубокой Канди», а они смеялись и болтали, как дети, отправляющиеся на пикник.
Даффу потребовалась еще неделя, чтобы научить Шона обращаться с динамитом, объяснить, как провести первые шурфы и наметить место для дробильни и самой шахты. Они перенесли палатку к шахте и работали по двенадцать часов в сутки. А по ночам отправлялись в гостиницу Канди, ужинали, и назад Шон возвращался один. Он так уставал к вечеру, что не завидовал Даффу, который пользовался удобствами спальни Канди; напротив, он восхищался его выносливостью. Каждое утро он искал признаков усталости в партнере, и хотя лицо того оставалось, как всегда, худым и плоским, глаза были по-прежнему ясными, а кривая усмешка все такой же жизнерадостной.
– Поразительно, как это у тебя получается, – сказал ему Шон в тот день, когда они закончили размечать шахту.
Дафф подмигнул ему.
– Годы практики, приятель, но, между нами, поездка в Кейп будет желанным отдыхом!
– Когда уезжаешь? – спросил Шон.
– Откровенно говоря, я думаю, что каждый день здесь увеличивает риск того, что кто-нибудь нас опередит. Отныне шахтные механизмы будут здесь в большом спросе. Теперь все в твоих руках… Что скажешь?
– Я думал примерно так же, – согласился Шон.
Они прошли к палатке и сели на складные стулья, с которых могли видеть всю долину. Неделю назад вокруг гостиницы Канди стояли два десятка фургонов, но сейчас их было не меньше двух сотен, и со своего места Шон и Дафф видели еще несколько таких лагерей, причем некоторые были гораздо больше. Палатки начинали сменяться деревянными и металлическими строениями, и весь вельд покрыли пересекающиеся дороги, по которым повсюду без очевидной цели двигались всадники и фургоны.
Непрерывное движение, облака пыли, поднятые людьми и животными, изредка глубокий низкий грохот динамита на шахтах – все это обостряло повисшую над золотоносными полями атмосферу возбуждения, захватывающего дух ожидания.
– Выеду завтра на рассвете, – решил Дафф. – Десять дней до станции в Коулсберге, еще четыре дня в поезде – и буду на месте. Если повезет, вернусь через два месяца. – Он поерзал на стуле и прямо посмотрел на Шона. – После того как мы заплатили Канди ее двести фунтов и после потраченного в Претории у меня осталось сто пятьдесят фунтов. Когда доберусь до Паарла, мне придется заплатить ему три или четыре сотни за дробильню, а потом нанять двадцать-тридцать фургонов, чтобы привезти ее сюда. Скажем, в целом восемьсот фунтов, с учетом возможных дополнительных расходов.
Шон посмотрел на него. Он знает этого человека несколько коротких недель. Восемьсот фунтов – средний заработок за три года. Африка – большая земля, человек легко может здесь исчезнуть. Шон снял пояс и положил на стол; расстегнул денежную сумку.
– Помоги пересчитать, – сказал он Даффу.
– Спасибо, – ответил Дафф, и говорил он не о деньгах. С подобным доверием, о котором так легко попросить и в котором столь же легко отказать, исчезли последние преграды в их дружбе.
Глава 7
После отъезда Даффа Шон безжалостно загонял себя и своих людей. Они сняли покрывающую породу с жилы и обнажили эту жилу по всей длине участков Канди, потом начали добывать руду и складывать ее близ места расположения будущей дробильни. С каждым рабочим днем шахта становилась глубже. По-прежнему не было ни следа Главаря, но Шону некогда было беспокоиться из-за этого. По вечерам он забирался в постель и спал, пока следующее утро вновь не призывало его на работу. По воскресеньям он отправлялся в палатку Франсуа, и они беседовали о горном деле и о медицине. У Франсуа был огромный ящик с патентованными лекарствами и книга под названием «Домашний врач». Здоровье было его хобби, и он лечил себя одновременно от трех серьезных болезней. Хотя он изредка проявлял неверность, его подлинной любовью был сахарный диабет.
Страница «Домашнего врача», посвященная этой болезни, стала шероховатой от прикосновений пальцев. Франсуа по памяти мог назвать все симптомы и все их находил у себя. Другим его фаворитом был костный туберкулез; эта болезнь с пугающей регулярностью кочевала по его телу, и ей требовалась всего неделя, чтобы оставить его бедра и перебраться в запястья.
Невзирая на угасающее здоровье, он тем не менее был прекрасным специалистом в горном деле, и Шон бессовестно пользовался его познаниями. Сахарный диабет не мешал Франсуа воскресным вечером разделить с Шоном бутылку бренди. Шон держался подальше от гостиницы Канди – блестящие светлые волосы и персиковая кожа были бы слишком большим искушением. Он не хотел
