— Я потом подсчитаю, сколько ты коней мне за платье и все остальное должна, — пообещал я, — тогда и проверим, кто кому и сколько должен.
— Шутка, — поспешно сказала Черепаха. — Только АКМ мой по закону.
— Военный трофей, какие вопросы.
Я обернулся и посмотрел на друзей.
— Вы хотите что-нибудь передать?
Лена отрицательно мотнула головой.
— Нет.
— А ты?
— Это ведь все равно письмо в один конец и без ответа, — медленно ответил Рафик. — Нет, сам скажешь, чтобы к моим зашли. Лишние концы, больше риска. А что она сказала не по-русски?
— Что его надо убить, чтоб не размножался, — невозмутимо сообщила Черепаха. — Дети имеют большие шансы стать идиотами, слишком много пил, организм уже не может без алкоголя.
— Вот так? — почесав стриженый затылок, переспросил Рафик. — Не слишком сурово?
— У нас только так. Выживают и дают потомство сильные. Такие убогие все равно долго не протянут. Не собираюсь я здесь ничего такого делать, — засмеялась она, глядя на его лицо. — Это ваши проблемы, хотите с такими возиться — ваше право и ваши законы.
— Тогда начнем, — подводя итог, сказал я. — Это шанс дать о себе знать. Пусть им на Земле будет легче — мы живы.
Ранним утром меня подкинуло с кровати. Камень на груди мелко дрожал, и тройка светилась в темноте. Торопливо нажал ногтем на рисунок и услышал голос. Как он получается при полном отсутствии динамика, для меня оставалось глубокой тайной. Объяснение про сродство камня, из которого и были выполнены отдельные части, хорошо было в теории. На практике это все относилось к разряду магии, а я оставался очень специализированным Мастером.
Черепаха села рядом, прислушиваясь. Когда разговор окончился, я, не сдерживаясь, выматерился вслух.
— Ты знал, что это должно случиться, — сказала она, начиная одеваться.
— Я знал, но надеялся, что время еще есть.
— Месяц по-любому у нас еще есть. Мы это давно ждали. Делай, что хотел, и не думай, на всех все равно не угодишь.
— Значит, как договорились. Грузим что можно, и я ухожу. Мави возьму с собой, Найденыша оставлю на тебя. Пойдешь со мной к Борису и хорошо присмотрись. К людям особенно. Ну не мне тебя учить. Постарайся в Форт заодно попасть.
— Да я тебе и так скажу, что это. Сорок тысяч километров подземных помещений и переходов, в которых без карты заблудиться не просто, а очень просто. В горах таких много, но анхи внутрь не пускают. Только общее представление можно иметь по отдельным обмолвкам и впечатлениям немногих посетителей. Там есть водосборники, плантации съедобных растений и даже склады должны быть. Может, я все-таки с тобой? — просительно сказала она.
— Не морочь голову снова, — раздраженно сказал я. — Другого варианта нет. Неизвестно, когда я вернусь и смогу ли вообще. Мне нужен здесь кто-то, кому не просто можно доверять, но для кого Клан важен. Эта земля должна стать нашей. Я не хочу общей войны, да мы и не сможем. Все, — застегивая ремень, сказал я. — Давай в конюшню, седлай лошадей, а я пока им объясню.
Она выскользнула во двор, а я собрался постучать в дверь, но уже не потребовалось. Рафик выглянул и сиплым спросонья голосом поинтересовался:
— Что так рано встали?
Я заметил, что он держит в руке ТТ.
— Ну мало ли, — зевнув, сказал Рафик на мой вопросительный взгляд.
— Позови Лену, — попросил я, — разговор есть.
— Слушайте сюда, — сказал я, когда мы в очередной раз собрались на кухне. — Мне надо срочно уходить. Там помер Старик. Ну крыша моя, — пояснил я. — Он уже давно еле живой был, но в большом авторитете и прикрывал меня от резвых соседей. Сейчас начнется общая свалка за власть, и непременно к нам полезут. Мы срочно идем к Борису, грузим все, что у него есть и что можно засунуть в три фургона. Вы проводите меня до места. Ребенка я оставлю вам, уж извините, неизвестно еще, как там повернется.
Лена кивнула:
— Правильно, нечего его с собой таскать.
— Черепаха тоже останется, здесь дел полно для всех. Все остальное в силе. Возникающие вопросы решать с ней. Теперь так. На крайний случай. Смотрите сюда. — Я положил на стол свой пенал, добытый в подземелье. — Знаете, что это такое?
Они наклонились, рассматривая. Потом Лена достала одну из пластинок и покрутила в руке.
— Никогда такого не видели, — переглянувшись с Рафиком, сказала она. — И в каталоге нет. Здесь не все — места пустые.
— Я не знаю, как это правильно называется, но мне нравится слово «телефон». В кольцо протягиваешь цепочку, вот так, — я расстегнул рубашку и показал у себя на шее, — и обязательно на голое тело. Он так подзаряжается от тепла. Если долго держать отдельно, потом сразу не сработает. Работает как обычный мобильник с громким звуком, поэтому пользоваться при чужих не стоит. Вообще светить не рекомендую. Теоретически отследить и подслушать сообщения невозможно, и работает на любом конце континента, даже через горы. Если звонок тебе, начинает светиться номер звонящего, и «телефон» дрожит — на теле сразу чувствуется. Нажимаешь на рисунок уха.
— Это вот ухо? — с сомнением спросила Лена.
— Стилизация… Я сказал ухо — значит ухо. А ты можешь называть это дыркой от бублика с точкой внутри. Главное запомни, на что нажимать. Если звонишь ты, нажимаешь номер, потом опять ухо. Все просто. Если ответить сразу не можешь, нажимаешь номер. Через полчаса он сработает снова. Цифры-то знакомы?
— Обижаешь, — пробурчал Рафик. — До десяти на этом языке считать умеем.
— А больше не требуется. Я — цифра один, Черепаха — два. Три, четыре, пять вам пока не надо. Вот это шесть, — доставая из пенала еще одну пластину и показывая на номер, нарисованный в верхней грани, — тебе, Лена, а это семь — тебе, — обращаясь к Рафику. — Теперь настройка… Это будет не особо больно, но несколько неприятно. Нужна капля крови. Вот здесь на коробке маленькая, почти незаметная иголка. Это необязательно, можно и своим собственным стерильным инструментом.
— Могучий маг Леха Михайлов демонстрирует номер с распиленной женщиной, — сообщил Рафик и ткнул пальцем в иголку.
— Мне до мага — как до Пекина… Вот здесь на коробке размажь и теперь на своей пластине, где семерка. Правильно… Это как с телевизором, включать я умею, а что внутри — даже неинтересно. Палец-то хоть спиртом протри…
— Откуда у меня спирт? — возмутился Рафик. — Разве что водка, но ее предпочтительно внутрь, а не снаружи.
— Герой, — пробурчал я. — Неизвестно еще, кто там раньше лапал… Я, когда нашел, первым делом оцарапался и заляпал коробку кровью совершенно случайно. Потом выяснилось, что это очень полезно, и использовать ее теперь могу только я. Старик меня обшмонал и проверил назначение любой непонятной вещи. Я ему продемонстрировал, как бизона валят на большом расстоянии с оптическим прицелом, а он мне по доброте душевной разъяснил, что это я принес из темных подземелий.
— Теперь ты, Лена… Ну вот и замечательно. Найдите хорошую цепочку — и на шею. Где-то через сутки заработает… Большой специалист был Старик по разным артефактам, даже книгу написал про редкости. И не просите, не дам. Все равно прочитать не сможете. Она не по-русски написана, и я сам не все понимаю. Вот он действительно маг был не из простых. У него соплеменники по стойке смирно ходили, а чужие просто боялись. С виду такой дедушка божий одуванчик, а как посмотрит нехорошим взглядом, трава засыхает. — Я усмехнулся и продолжил инструктаж: — Телефон теперь работает только на вас. На чужой палец реагировать не будет. Перенастроить же сложнее, тут надо в коробке, — я демонстративно сунул ее в карман, — кое-что понимать и уметь читать. Можете нормально общаться теперь.
— Ты хоть понимаешь, сколько это может стоить?
— Нет, Рафик, не понимаю. И ты тоже. От нуля до бесконечности. В наших условиях, когда электроника то дохнет без причины вне Зоны, то нормально работает, наверное, очень много. Вот поэтому и не показывайте никому, риска меньше. Пока какой-нибудь Сиплый поймет, что продать нельзя, запросто в спину выстрелит. А здесь всего двадцать четыре номера, отдавать на сторону мне без интереса. Иди собирайся и пожрать чего прихвати, а я в конюшню…
— Да, — задумчиво сказала Лена Рафику, — погулял Леха по полной программе. Ты видел, какие у него глаза?
— А ничего удивительного, отпуск кончился. Он иногда так явно недоговаривает, что без слов понятно. Знаешь, это как заходишь в Чечне в мирную деревню. Все так с виду замечательно — люди приветливые, угощают. Тишь да благодать, а ты прекрасно знаешь, что они тебя ненавидят. А они знают, что ты знаешь, и улыбаются. Там за своего горло перережут моментально, а чужого так же моментально ограбят, если у него за спиной другая деревня не стоит. И живут они так постоянно и счеты при малейшем случае сводят. — Глаза Рафика слегка затуманились, было видно, что воспоминания эти для него нелегки. Он продолжил: — Возвращаясь же к Лехе — вот он практически открытым текстом сказал, что глава такого рода. Чтобы людей держать в кулаке, надо или местным быть из уважаемого рода, или руки по локоть в крови иметь, да и отморозков под рукой, готовых по одному слову кого угодно грохнуть. Я его расспрашивать пытался, а он говорит: никому не пожелаю таких приключений. Вечно голодный и ночуешь то в холоде, то в сырости, а чаще всего в холоде и сырости сразу, и при этом желающие убить тебя лезут со всех сторон. Причем неизвестно, что страшнее: когда снаряд прилетит или когда тебя пытаются нашинковать мечом учившиеся этому с детства. А на тебя все время смотрят и оценивают. Дашь слабину — загрызут. Ему что, оружие нужно, чтобы бабочек ловить? Устроит он соседям черную жизнь… Ладно, сами в Зоне живем и тоже совсем не ангелы. Один Дядя Степа чего стоит… Пойду собираться. Наверняка он сразу погонит к Мертвой Лощине, так что быстро не жди и лучше пока из дому не выходи.
