— Как вы думаете, она придет сегодня ночью?
— Кто?
— Конечно, она! Королева. Сегодня вечером я думал только о ней, все гадал, нравится ли ей сегодняшний вечер. И постоянно ждал какого-то знака, жеста… вглядывался в кусты, надеясь увидеть ее… Конечно, мешали все эти статисты, которых всюду расставила… Элси.
— Вы надеялись увидеть королеву? — спросил несколько озадаченный Морозини.
— Конечно! Ведь в Трианоне есть призраки, разве вы не знали?
— Вы намекаете на тех двух англичанок… мисс Моберли, кажется, и мисс Джордан, которые будто бы внезапно перенеслись в прошлое, в летний день 1789 года? И увидели, как королева в большой соломенной шляпе стоит за мольбертом и рисует? Об этом было много разговоров несколько лет назад… Да, странная история…
— О, призраков видели не только они! В 1908 году мои друзья-американцы, супруги Крук, несколько раз видели женщину в капоре. Она тоже рисовала, внезапно появляясь и исчезая. Однажды миссис Крук заметила какого-то вельможу в черной треуголке, который поклонился ей и быстро испарился. А упомянутые вами англичанки наблюдали еще, как женщина в чепчике вытряхивает белье в окошко разрушенной молочной. Совсем недавно один лондонский магистрат повстречал даму в бальном платье желтого атласа в сопровождении двух кавалеров в придворных костюмах. Наконец, я сам…
— Вы ее видели?
Устремив взор в белеющие тени парка, Кроуфорд не отвечал. Альдо с удивлением вглядывался в его профиль. Большой орлиный нос, поджатые губы и неподвижные глаза под тяжелыми веками делали его похожим на хищную птицу. Застыв, он вглядывался теперь в небо и словно видел нечто, доступное только ему одному.
— Так вы видели ее? — мягко, но настойчиво повторил Морозини.
— Да… два раза! Впервые три года назад, на лестнице Трианона. Она была в том чудесном голубом с легкой прозеленью платье, которое обессмертила мадам Виже-Лебрен[73]. А потом на ступеньках ее маленького театра, в наше время совсем заброшенного. Королева была одета в костюм пастушки, который так забавлял ее когда-то, но указывала на само здание и на Деревушку. Надо признать, они нуждаются в самой серьезной реконструкции. Мария-Антуанетта плакала… После этой встречи я выступил с предложением провести выставку. Мне хотелось привлечь внимание к печальному состоянию очаровательного уголка, который она так любила! Это было довольно легко сделать: я богат, у меня большие связи.
Альдо в своей жизни наблюдал столько сверхъестественных явлений, что не усомнился в подлинности признания шотландца.
— И вы вполне преуспели! Жаль, что неизвестный убийца пытается разрушить то, что удалось сделать вам и членам комитета! Все-таки странно, что он нападает только на потомков — возможно, предполагаемых — тех людей, которые сыграли зловещую роль в судьбе Марии-Антуанетты. Не скрою от вас: я был готов к самым дурным сюрпризам во время сегодняшнего вечера.
— А я нет! Согласно логике убийцы панику вызывать не следовало. А вот нам совершенно необходимы собранные сегодня деньги.
— А зачем же он совершил все эти преступления с момента открытия выставки? Он ведь мог все испортить?
— Но он же ничего не испортил… наоборот. Для нас эти преступления стали, если можно так сказать, лучшей рекламой… и королева ничем не выразила своего недовольства. Для меня это доказательство того, что жертвы… на самом деле действительно являются потомками мерзавцев, причинивших ей столько зла!
— Вы не находите, что это несколько легкомысленное суждение?
На этот раз Кроуфорд выпрямился, чтобы посмотреть в лицо своему собеседнику, но ему пришлось ухватиться за балюстраду, чтобы сохранить равновесие, и Альдо понял, как много тот выпил, хотя речь его оставалась правильной.
— Вы меня удивляете! Вы происходите от славных предков и, конечно же, соединяете их черты в своей личности. Возможно ли это отрицать?
— Я бы согласился с вами, но…
— Нет. Вы знаете, что я прав. Я унаследовал страсть моего предка Квентина, который безмолвно обожал королеву — тем сильнее, что она ничего об этом не знала, — и истратил целое состояние, чтобы спасти ее от трагической участи. Именно на его средства был организован побег в Монмеди. К несчастью, Ферзен пользовался абсолютным доверием королевы, и реализация плана была поручена ему. Этот идиот провалил блестящий замысел… что и привело к катастрофе.
— Идиот? Разве Ферзен и ваш предок не были друзьями?
— Как можно быть другом человека, который спит с вашей женой? Швед пылал страстью к королеве, что не помешало ему стать любовником Леоноры, жены Квентина…
— Леоноры?
Кроуфорд засмеялся, но смех его больше походил на скрежет.
— Да, она носила то же имя, что и моя жена, и была итальянкой, как и она. Странно, не правда ли, что сто пятьдесят лет спустя образуется такая же пара? Когда мы познакомились в Индии, я взял ее в жены из-за сходства имен. Первая Леонора тоже появилась из Индии. Побывав любовницей герцога Вюртембергского, императора Иосифа II и одного французского дипломата, она последовала туда за ирландцем Салливаном, который на ней женился. Первый Квентин создал свое огромное состояние в Ост-Индской компании. Приехав в Индию, он познакомился с ней и перед возвращением в Англию похитил ее. А в брак они вступили позже!
— И… леди Леонора стала вашей женой только по этой причине?
— Вспомните, какой она была на сегодняшнем вечере, — и вы получите ответ на свой вопрос!
Действительно, Леонора была очень красива в белом платье в стиле «ампир». Благодаря простому крою возрастала ценность алмазного колье с длинными подвесками, которые словно бы притягивали свет, отбрасывая голубоватые молнии бликов.
— Понимаю… кстати, мне показалось знакомым ее ожерелье. Не принадлежало ли это украшение Марии-Антуанетте?
— Вы совершенно правы. Оно входило в число драгоценностей матери Людовика XVI, Марии-Жозефины Саксонской. Людовик XV подарил их жене дофина. И вы, конечно, хотите спросить, почему ожерелье не выставлено вместе с другими украшениями королевы? Леонора не может с ним расстаться. Она считает его своим талисманом и целыми часами разглядывает, играет им, даже гладит…
— Потому что разделяет ваше преклонение перед королевой?
— Вовсе нет, но она восхищается вкусом Марии-Антуанетты. Драгоценности королевы приводят ее в экстаз. Это тоже черта сходства с первой Леонорой. Утверждают, будто эта женщина была душой и телом предана Марии-Антуанетте еще в бытность свою миссис Салливан. Но это ложь. Ее любовником стал Аксель Ферзен, и она его обожала. Выводы делайте сами!
