Однажды меня вызвал начальник штаба армии генерал М. А. Шалин. Коротко информировал о положении в районе Скалы-Подольской.
— Положение очень серьезное, — сказал Михаил Алексеевич, — будет ведь очень обидно, если неприятелю удастся уйти из окружения. Все-таки больше двадцати дивизий. Хотя сравнение и не очень точное, но… сам подумай, под Сталинградом тоже ведь было столько немецких дивизий… В общем, выделяй усиленный артиллерией мотострелковый батальон и двигай его в распоряжение командира стрелкового корпуса. А сам — срочно в район Черткова. Разыщи там две танковые бригады из 4-й танковой армии. И еще два самоходных артиллерийских полка. Связи с ними нет. Организуй оборону наших тылов между Залещиками и Чертковом. Военный совет уполномочивает тебя действовать самостоятельно, сообразуясь с обстановкой.
— Что за противник? Где его передовые части?
— Никто ничего толком не знает.
— Какие номера частей, что я должен разыскать?
— Точных номеров тоже в моем распоряжении нет. Все, что встретишь, подчини себе, постарайся преградить путь противнику. Это требование самого комфронтом.
«Сейчас, анализируя всю эту операцию, — пишет Г. К. Жуков, — считаю, что 1-ю танковую армию следовало бы повернуть из района Черткова, Толстое на восток для удара по окруженной группировке. Но тогда мы имели основательные данные, полученные из различных источников, о решении окруженного противника прорываться на юг, через Днестр в район Залещиков. Такое решение казалось вполне возможным и логичным… Но когда командованию группы армий „Юг“ стало известно о перехвате советскими войсками путей отхода на юг, оно приказало окруженным войскам пробиваться не на юг, а на запад, через Бучач и Подгайцы… Сколько человек прорвались из окружения, ни я, ни штаб фронта точно установить так и не смогли. Назывались разные цифры. Видимо, все же вышли из окружения не десятки танков с десантом, как тогда доносили войска, а значительно больше»[35].
Танк с десантом переправляется через реку
Усиленный батальон выступил ночью. Ночью же двинулся и я, взяв с собой разведроту бригады на десяти бронетранспортерах и двух автомашинах. На рассвете мы прибыли в Устечко. Оставив здесь взвод разведчиков, с остальной группой я двинулся к Черткову. По дороге нагнал колонну самоходок СУ-85.
Это был один из полков, о которых говорил М. А. Шалин. Приказал повернуть полк в село Толстое и занять там оборону. Розыск других бригад ни к чему не привел — их не было от Черткова до самых Залещиков. Оборону удалось организовать из отходящих подразделений стрелкового корпуса и обнаруженного полка самоходок. Вдобавок выпал обильный снег — движение противника затормозилось.
Однако он не дремал, его транспортные самолеты сбрасывали своим частям продовольствие, горючее в специальных контейнерах. Передовые его части подошли к главной шоссейной магистрали Толстое — Залещики. Тут его отбросил своим огнем полк самоходок. Тогда он стал обходить нас с севера и с юга.
Мы с боем отходили на запад, вплоть до Днестра. И наконец снова оказались среди своих, в соединениях 1-й танковой армии.
— Конечно, — сказал мне М. Е. Катуков, когда я доложил ему, что мне удалось сделать в районе Толстое, — где уж там одним батальоном да разведротой удержать столько частей противника… А сам же ты мог уйти на север, за Чертков, мы-то тут можем в окружение угодить.
— Что же вы мне предлагаете: самому на север, а бригада — она пускай тут остается?
— Гляди, какой прыткий, — сказал притворно-ворчливым тоном Михаил Ефимович. — Ладно, берись за бригаду — нам тут действительно жарковато придется.
В самом деле, мы вроде как поменялись с противником местами. Прорвавшись на Бучач, он соединился со своей Станиславской группировкой. Он был на восточном берегу Днестра, мы — на западном. «Заднестровская советская республика», — шутили солдаты.
Мне думается, что нашим военным историкам есть над чем поработать, рассматривая Проскуровско-Черновицкую операцию весны 1944 года. Ее, пожалуй, можно было бы назвать одной из самых блестящих наступательных операций, если бы не ложка дегтя — выход из окружения значительного количества войск противника. Правда, враг понес здесь колоссальные потери в живой силе и технике, но все же вырвался из нашей блокады. Подчеркну, что это все равно не помогло ему повлиять на дальнейшее разворачивание событий — оно происходило далеко не в пользу противника. Но с точки зрения военно-теоретической хочу отметить и тот, на мой взгляд, просчет, который был нами допущен здесь.
На переправе
План наступательной операции был задуман превосходно. Войска со своими задачами справлялись отменно. Достаточно сказать, что за каких-то пять-шесть дней 1-я танковая армия, выйдя в тыл врага, на этом направлении, по существу, полностью разгромила противника, дезорганизовала ему управление и снабжение войск. Противник был ошеломлен и пребывал в полной растерянности. Уже 23 марта войска нашей 1-й танковой начали форсировать Днестр, а танкисты 4-й армии генерала Д. Д. Лелюшенко вышли в район Хотина, напрочь отрезав вражескую группировку от своих баз. Создались условия для ликвидации окруженного противника. При этом враг настолько растерялся, что вплоть до 1 апреля ничего не предпринимал для того, чтобы вырваться из окружения.
Но благоприятное это обстоятельство не оказалось использованным — общевойсковые соединения фронта вели длительные атаки опорных пунктов противника, таких, как, например, Тернополь, в бои за который была втянута почти вся 60-я армия.
Проблема же ликвидации окруженной группировки отошла как бы на второй план. Для создания внутреннего фронта окружения на пространстве в 120–130 километров на 1-м Украинском фронте не было достаточных сил, особенно танков. При этом они были растянуты длинной ниткой, не имея вторых эшелонов и резервов. Естественно, они не могли устоять против мощной группы противника — танковых дивизий СС и других вражеских войск.
Выйдя из окружения, противник начал наглеть. В районе нашей переправы, близ Устечка, несколько раз пытался форсировать Днестр, чтобы в сочетании с ударами своих войск из-под Станислава проникнуть в наш тыл в районе Городенки.
Но все его попытки форсировать Днестр разбились об упорное сопротивление прибывших от Черновиц частей 11-го гвардейского танкового корпуса.
Днестр, еще недавно бывший для нас препятствием, стал вдруг нашим прикрытием.
Обстановка между тем становилась все сложнее и запутаннее. Особенно в районе Станислава. Сюда подошли новые крупные резервы противника и при массированной поддержке своей авиации начали непрерывные атаки позиций 8-го гвардейского мехкорпуса.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
