3
Киев, Подольский район
20 марта 2013 г.
11:07
– Смотри в прицел, но не закрывай второй глаз, – говорил Фармер, чуть передвигая приклад, упираемый в плечо Литеры. – Абстрагируйся от картинки.
– Я стараюсь.
– Не разговаривай. Прицел трясется. Медленно потяни за спуск.
Громыхнул выстрел. Автомат чуть дернулся. Фармер взял бинокль, посмотрел на мишень.
– Не попала, – вздохнул он. – Ни разу. Алена, это не твое.
– Почему? – Литера положила винтовку на полку, и Фармер тут же перехватил ее, чтобы поставить нормально.
– Просто не твое. Не женское это дело – стрелять. Да еще так далеко.
– Машину водить тоже не женское дело?
– Там у тебя был хороший учитель.
– Меня папа учил ездить, – заявила Литера почти с гордостью. – Причем сам никогда на таких машинах не катался. Он все на лету схватывал.
– Думаю, стрелять его все же учили профессионалы.
Литера отошла в сторону, уселась на скамейку, начала разглядывать короткие ногти. Уотсон, читавший до этого что-то с планшета, немного отодвинулся.
– Боишься меня? – спросила Литера с улыбкой.
– Что? – Он оторвался от чтения. – Нет, просто хочу освободить тебе немного пространства.
– А что ты вообще читаешь?
– Собираю сведения о Зоне.
– Мне стоит спросить, откуда ты их достал?
– Я же не спрашиваю, откуда их достала ты, – невозмутимо произнес Уотсон.
Литера недовольно отвернулась. Фармер стоял чуть в стороне, снаряжая магазины. Больше на стрельбище никого не было видно. Фармеру тут доверяли в достаточной степени.
– У меня отец там служил, – сказала Литера. – Его обучали защищать мир от Зоны. И он там же умер.
– Мы никогда не поднимали этот вопрос, – сказал Уотсон. – Ты же не видела его тела.
– Не говори так про моего папу.
– Извини, виноват. Но ты поняла, о чем я. Ты уверена, что он… что его больше нет?
– Я знаю, что его больше нет.
– Литера…
– Все, сменим тему, – сказала она. – Ребята, я решила. Я поеду в Зону. Мне надо. Надеюсь, вы меня поймете.
– Трудно понять без знания всей ситуации, – проговорил Уотсон. – Может, ты хоть скажешь причину?
– Одному человеку нужна помощь.
– Какому? Мы его знаем?
– Одному сталкеру. По кличке Борланд.
– Тому самому, что подрезал тебя во время гонки?
– Все было не совсем так…
– Достаточно, – поднял ладонь Уотсон. – Это уже твое. Личное. Захочешь – расскажешь. Вот, допустим, попадешь ты в Зону. И что потом?
Литера посмотрела на него холодным взглядом. Уотсон пожал плечами и вернулся к планшету.
– Дело твое, – решил он. – Я мог бы много сказать о своих соображениях по этому поводу, но не буду тебя мучить. Надоело вытягивать из тебя информацию по байту в час. Скажу проще: я тебя поддержу и пойду с тобой.
– Спасибо, – вымолвила Литера. – Спасибо, я это ценю.
– Да куда же ты пойдешь одна… Я тут ознакомился с технологиями Коалиции. В общем, я смогу подключиться к их спутникам. Так будет легче вести поиск. Понадобится куча всяких примочек, но я решу вопрос. Будет и тебе наладонник с полезными данными, не волнуйся.
– Спасибо, – повторила Литера. – Правда, не знаю, какой тебе интерес.
– Ну, мы же друзья, – сказал Уотсон. – Для меня это что-то значит. Больше, чем…
Он не договорил, но Литера его поняла.
– А если я найду себе парня, ты будешь ревновать? – спросила она.
– Я буду! – вклинился Фармер, подходя к ним со сложенной винтовкой. – Ведь кого я тогда буду учить стрелять?
– Я уже умею стрелять!
– Ага. В воздух.
Литера со смехом швырнула в него скомканным пластиковым стаканчиком, и Фармер еле увернулся.
Уотсон чуть нахмурился, но продолжил возиться с планшетом. Литера ничего не заметила. У него были мысли по поводу некоего ребячества планируемого похода, но он оставил их при себе. К тому же самое главное про Зону он уже понял.
Она способна принести много, очень много денег.
4
Московская Зона, третий день
18 марта 2014 г.
19:11
Вездеход «Тектона» не имел названия, как и любой рабочий прототип. При всем своем водительском прошлом Борланд не мог даже определить, на какой базе он построен. Возможно, загляни он под капот при свете дня, то смог бы найти что-то знакомое, но сейчас ему было не до этого. Вездеход двигался по изувеченным дорогам вечерней Москвы более чем уверенно, переваливаясь через небольшие препятствия и отбрасывая в сторону крупные, пронзая пространство крепким отбойником. Литера изо всех сил упиралась здоровой ногой в пол вездехода, придерживая больную.
– Что мы делаем?! – выкрикнула она. – У нас не получится!
– Получится. – Закончив разбираться с особенностями коробки передач, Борланд переключился на пониженную. – Поздно менять план.
– Нас остановят!
– Кто нас остановит?
Литера не нашла ответных слов.
– Сейчас правил нет, Аленка, – сказал Борланд, поглядывая в зеркала заднего вида. – Программа работает, жетоны у нас – что еще надо?
– От меня никакого толку! Я тебя задерживаю! Я всем всегда мешаю!
Борланд тяжело вздохнул, но ничего не сказал. Пусть выплеснет эмоции, если переливаются через край. В сущности, это полезнее, чем держать все внутри. Сам он, правда, держал в себе порядочно – молчал про сильные боли в спине, например. Таскание живого, хрупкого груза, чувствительного к резким движениям, на пользу здоровью не пошло. Или резкое покалывание в районе почек, усиливающееся при каждом движении. Бронежилет спас от пули уличного бандита, почти пацана, но подвел Борланда к пределу его прочности. Нет, он не чувствовал себя старым и изношенным. Пока что нет. Для человека с его активностью тридцать пять лет – не возраст, даже при всех случившихся потрясениях. Однако, крутя баранку, Борланд понимал: что-то ушло, вероятно, навсегда. Нечто такое, что давало ему силы тащить Патрона к Доктору через всю Зону. И дело было вовсе не в физической подготовке, не в мешке с болтами и не в инструктаже проводника. Восемь стремительных лет он верил, что впереди его ждет грань глобального осознания, после которой к нему придет понимание многих вещей. Сейчас это понимание пришло, но грани он не почувствовал. Просто знал, что она далеко позади.
– Нет, – вымолвил Борланд. – Мне ты не мешаешь. Ты помогаешь.
– Чем? Какой от меня толк?!
– Просто поверь. Если остановишься ты, остановлюсь и я.
Умолкнув, Литера крепче вцепилась в ручку двери.
Вездеход маневрировал по Кутузовскому проспекту мимо брошенных машин. В свете фар то и дело мелькали люди, бегущие в стороны. Их было очень мало. Те, кто остался в Москве и выжил, научились многому за эти три дня. В частности, умели держаться подальше от непонятных вездеходов, похожих на военные.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
