- А конкретней?
- Он на Старой Трассе, и сказали - фиг знает что выделывает. Народ уже боится подходить к ней. Кажись, наш самоубивец, это... Ну, ты понимаешь.
- Лёшка, говори прямо. Я ничего не понимаю.
- Съехал он малость, я так понимаю. Он гоняет на своей машине, как Никитосу сказали, как псих. По всем оврагам Трассы. Чуть не летает, блин...
- И при чём тут я? Каким образом я могу остановить его? Под машину кинуться?! Встать перед ним с растопыренными руками, типа - остановись? И ты веришь, что он при виде меня растает и остановится, как миленький?
- Яна! - злобно взревел Лёшка. - Блин, я бросил Катьку из-за этого дела, а дома - бардак, там уборки - конь не валялся!
- Раньше чего думали, - буркнула я и намертво замолчала.
Брат успокоился и сказал только хмуро:
- На месте посмотрим, что да как.
Мы ехали недолго. Все пробки при нашем появлении почему-то быстро рассасывались. Так что Лёшка удивлённо пробормотал что-то не вполне цензурное, кажется, не воспринимая чистой дороги как дар судьбы, а наоборот - насторожившись. Хотя чуть позже повеселел: да, это приключение тебе не дома ковры вытряхивать...
Тем временем я вспомнила, что мобильный Арсения на всякий случай положила в сумку, и попыталась дозвониться ему.
Лёшка всё поглядывал на телефон в моих руках, потом не выдержал:
- Этот у тебя откуда?
- Арсений дал.
- Зачем?
- Я не хотела говорить ему номер моего мобильного.
- Вон как, - задумчиво буркнул Лёшка.
Я напряглась: если он сейчас хоть что-нибудь скажет про меня или Арсения... Или про нас обоих... Но Лёшка промолчал, а я в очередной раз уважительно подумала, какой же брат у меня понимающий. Но сегодня терпения ему тоже не хватало.
- Ну, что?
- Сам видишь - молчит. Вы его друзьям звонили?
- А у ребят откуда их телефоны?
- Ладно, сейчас перезвоню Володе.
Звонок Володе многого не дал. Я сообщила ему про Арсения, он коротко обещал немедленно быть на Трассе.
Теперь я понимала, что имел в виду Арсений, когда сказал в моём сне о бешеных псах, которых боялся спустить с поводка. Сорвался. Выпивка не дала ему разрядки. Не дала возможности снять стресс. Теперь он снимает этот стресс бешеной ездой по непроходимым буеракам Старой Трассы. Если сама Трасса - это в основном дорога, то по бокам старого шоссе - сплошные овраги, не считая той речки, над которой с трудом держится дряхлый мост.
От меня-то чего хочет Никитос? Неужели он и впрямь думает, что, увидь только меня, - Арсений придёт в себя и успокоится?
Никитоса, в общем, я понимала. Ему случаи смертоубийства на Старой Трассе не нужны. И дело не в том, что остаётся осадок от - не дай Бог! - нелепого и трагичного случая. Городские власти, в чьём ведении остаётся Трасса, могут элементарно не допустить сходок байкеров на ней. Поэтому выходка Арсения вывела Никитоса из себя.
Я снова взялась за телефон Арсения. Молчит. Одни только гудки. Не отключил - уже хорошо. Хотя... Что хорошего, если и не берёт телефона...
- А разве сегодня на Трассе народ есть?
- Не было бы - не позвонили бы. Народ после вчерашнего развеяться приехал, покататься и мнением обменяться. Вот и засекли...
- Не сказали - давно он тут?
- Никитос мне перезвонил сразу, как ему сообщили. Это было часов в одиннадцать.
Сейчас почти двенадцать.
- А его пробовали остановить?
- Как? Под колёса бросаться?
И правда - глупость сказала. Ладно. Пока не доехали, нечего думать, как действовать... Лёшка сидел сосредоточенный. Наверное, тоже думал, как там да что.
- Лёшк, - не выдержала я. - Позвони Никитосу. Что там?
- Да осталось-то - минут пять ехать, - мрачно сказал Лёшка и вынул свой мобильник. - Никитос, я это. Что там у вас? Ты на Трассе?.. А, живой? Всё ещё гоняет? Ну это ещё ничего. Может, у него бензин скоро кончится... Ага, счас будем... - Он отложил мобильник в карман кресельного чехла и спокойно сказал: - Ян, возьмись-ка за рукав мой. И не бойся.
Через секунды наша машина почти отвесно упала с овражного склона и понеслась к мосту. Испугаться я не успела.
27
Раздолбанный мост ли налетел на нас, машина ли рухнула к нему - вспомнить трудно. Только я, вцепившись в рукав Лёшкиной куртки, забыла дышать, пока ныряли с обрыва к заброшенному шоссе, к Старой Трассе. Закрыть глаза и не подумала - только, почти задохнувшись от падения и забыв смаргивать, смотрела, как стремительно надвигается на нас уже разъезженная по новому снегу дорога.
И, лишь когда машина более-менее выпрямилась, я глянула на Лёшку. Морда - напряжённая и... довольная. Как он сказал ровно неделю назад? Что-то вроде того: куплю новую машину - так сразу эту на спуске опробуем? Ууу... Тоже... Нетерпеливый. И причину нашёл не объезжать с пологой стороны, а сразу прыгнуть на Трассу.
Чуть подскочили, въезжая на мост: колеи глубокие, до сих пор укатанные, - и снег ещё не успел заполнить. А уже на самом мосту подпрыгнули на колдобинах. Я снова вцепилась в рукав Лёшки. Не застрять бы. Но проскочили благополучно. И уже спокойно подъехали к небольшой группе людей, собравшихся немногим дальше моста. Чуть впереди, по всей Трассе, виднелись ещё люди - где редкими кучками, где в одиночку. В большинстве своём стояли подальше от накатанной дороги или вообще в труднодоступных для машины местах, забившись в сугробы.
Никитос уже здесь. Лёшке ничего не сказал насчёт прыжка с обрыва. Я только заметила, как дёрнулась его рука при виде вылезавшего из машины брата - явно к голове. Покрутить пальцем у виска?.. Меня приветствовали как Ваньку. Ещё бы. Оделась, как будто знала, что попаду на Трассу. И - ни грамма косметики на лице. Худущий пацан, в спортивной шапочке, натянутой до бровей, - и ничего более.
Мы подошли к собравшимся. Никитос кивнул вперёд.
- Абзац полный. Столько ездил нормально, а сегодня решил программу выполнить, что ли... Первый раз вижу, чтоб диванщика так колбасило.
Программу, надо полагать, личного Клуба самоубийц...
- Что делать будем?
Приглядевшись, я поняла, что Арсений в основном выбирает места, где есть небольшие трамплины, и с разгону плюхает машину где ни попадя. Хотя что это я - разгон? На одной и той же скорости разворачивается, на одной и той же сумасшедшей скорости прыгает с обрывов.
- Он так машинку в консерву сплющит, - заметил Лёшка. - А машинка у него хорошая... Жаль...
И покосился на меня: ничего, мол, что я машину пожалел, а не её водителя? Я встретилась с ним глазами и снова вгляделась в мечущуюся машину Арсения. Однажды я видела, как ястреб напал на галочью стаю. Птицы орали и летали беспорядочно, не зная, куда спрятаться от него. Зато крылатый хищник... Он метался целенаправленно, выбирая жертву, пока одним точным ударом клюва не прикончил беднягу прямо в воздухе.
Арсений тоже кружил не просто так. Он выбирал. Самые жуткие горки, самые страшные обрывы, иногда - мчался на бешеной скорости по самой Трассе, чтобы убийственным виражом свернуть в сторону и взметнуться в воздух вместе с вихрями поднятого снега. Это было страшно... И это было... красиво!.. Я замерла от странного желания сейчас, немедленно оказаться рядом с ним - и видеть то, что видит он: стремительную дорогу, психованно подставляющуюся под колёса, обрывы, которые можно использовать... можно использовать... И чувствовать то же, что он. Чувствовать себя летящей вместе с вьюжными вихрями.
Толпа ахнула.
Машина не бросилась с обрыва, а проехалась по его отвесной стороне - почти вертикально! И только после этого буквально спрыгнула на пригорок, с которого снова взлетела, как с трамплина!
В нашей компании вскрикнули, а через паузу загомонили, обсуждая...
- Здорово он где-то наквасился, - спокойно заметил Никитос и напрямую посмотрел на меня. - Что делаем, Ванька?
Я угрюмо отвернулась, постояла со всеми немного, а когда все снова вперились в выкрутасы Арсения, медленно зашагала вдоль Трассы. Мороза нет, и мягкий влажный снег то и дело залеплял лицо. Оттирая его перчатками, я продолжала следить за машиной Арсения. Час уже мотается! Когда же он успокоится? Если успокоится...
Дошла до маленькой группы из трёх человек. На меня - ноль внимания. Ещё бы...
Здорово пожалела, что рядом нет Димкиной команды. Может, мальчишки придумали бы что-нибудь... Хотя втравливать в личные дела посторонних...
Хмуро побрела дальше. Не знаю, что делать. Нашли, на кого надеяться. Я им изобретатель-спасатель, что ли, чтобы на ходу придумывать выход из положения? Вон Лёшка, как представитель МЧС, пусть думает.
Зачем иду дальше? Чтобы быть ближе к нему? Чтобы почувствовал меня, как раньше почувствовал опустевшее здание, из которого я сбежала? Может, подспудно я именно на это надеялась - на нашу странную связь с ним, когда он чувствовал меня, а я - его? А ощутит ли он меня, если сейчас горит в адреналиновом огне?
