Вот таким был Джори. Его голубые глаза были постоянно широко раскрыты, готовые увидеть новое чудо.
Вот что заставило отца и сына пуститься в этот полуночный переход по подземным галереям. Они направлялись в биосферу, которую Каттер устроил на тепуи – точнее, внутри нее.
Все эти огромные глыбы песчаника были пронизаны пещерами и проходами, проделанными в мягком камне ливневыми потоками. Считалось, что здешняя система пещер является древнейшей в мире. Поэтому, совершенно естественно, древнее подземелье стало кузницей грядущего.
Свет голых лампочек под потолком озарил стальную дверь в конце тоннеля, преграждающую дорогу дальше. Подойдя к электронному замку, Каттер отпер его с помощью висящего на шее ключа-карточки. С негромким жужжанием три засова толщиной в большой палец скрылись в двери.
– Готов? – спросил Каттер, взглянув на часы.
До полуночи оставалось три минуты.
«Замечательно».
Джори кивнул, от нетерпения покачиваясь с ноги на ногу.
Каттер распахнул дверь, ведущую в другой мир – в новый мир.
Он провел своего сына на площадку за дверью. Небо вверху было затянуто туманом, моросил мелкий дождь, стекающий в глубокий провал впереди. Площадка выступала на пятнадцать футов от края цилиндрического отверстия. По внутренней стене уходила вниз винтовая лестница, ведущая от вершины плато до самого основания тепуи. Отверстие было огромным, триста метров в поперечнике, но все равно втрое меньшим своего родственника, гигантского провала в тепуи Сарисариньяма в Венесуэле.
И тем не менее, эта более скромная экосистема полностью удовлетворяла целям Каттера.
Она представляла собой своеобразный остров внутри острова.
Именно такие тепуи вдохновили сэра Артура Конан Дойла написать «Затерянный мир», населив остров среди облаков живыми потомками доисторической эры, безжалостного мира динозавров и птеродактилей. Каттера реальность возбуждала больше, чем фантазия викторианской эпохи. Для него каждая плоская гора была Галапагосским архипелагом в небе, кастрюлей-скороваркой, в которой готовился эволюционный процесс, где живые виды в борьбе за существование изобретали самые причудливые приспособления.
Каттер подошел к стене, украшенной гирляндами буйной растительности, с которой капала влага. Он осторожно указал на маленький цветок с белыми лепестками. Его похожие на щупальца листья были покрыты крошечными стебельками, на которых висело по сверкающей клейкой капельке.
– Джори, ты знаешь, как называется это растение?
– Папа, это же проще простого, – вздохнул мальчик. – Это росянка. По-латыни дро… дро…
– Drosera, – улыбнувшись, подсказал Каттер.
Джори радостно закивал.
– Они ловят муравьев и жучков и едят их.
– Совершенно верно.
Подобные растения были солдатами в ведущейся здесь эволюционной войне. Они выработали уникальные стратегии выживания, восполняя недостаток питательных веществ и нехватку плодородной почвы на вершине тепуи, в своем стремлении жить став плотоядными. И такими были не одни только росянки, но также и пузырчатки, саррацении и даже некоторые виды бромелиевых, пристрастившиеся к вкусу насекомых на этом острове в небе.
– Природа является самым действенным изобретателем, – пробормотал Каттер.
«Но иногда природе требуется помочь».
Как только пробила полночь, стены расцвели мягким фосфоресцирующим светом, струящимся с вершины в погруженную во мрак глубину.
Джори радостно захлопал в ладоши. Именно ради этого он пришел сюда с отцом.
Каттер ввел ген, отвечающий за свечение медуз, в ДНК обычной орхидеи, растущей на этой тепуи, добавив также околосуточный ритм циклам свечения. Помимо удивительной красоты, растение также обеспечивало освещение для садовников, ухаживающих по ночам за этим причудливым садом.
«Хотя в настоящий момент мои растения не очень-то нужно подкармливать».
– Смотри, папа! Лягушка!
Джори протянул было руку к черной спине амфибии, вцепившейся в плющ.
– Нет, не надо… – предупредил Каттер, отдернув сына назад.
Он понял, что мальчик принял обитателя этой дыры за его близкого родственника, обычную лягушку, жительницу тепуи. Этот вид, Oreophrynella, не умея прыгать и плавать, выработал противостоящие пальцы на задних лапках, позволяющие ему лучше держаться на скользких каменных поверхностях.
Однако эта лягушка не была коренным обитателем этих мест.
– Помни, – предостерег сына Каттер, – здесь, внизу, нужно быть очень осторожным.
Эта лягушка вырабатывала в железистых наростах на коже сильный нейротоксин. Каттер взял последовательность генов у австралийской рыбы бородавчатки, самого ядовитого существа на планете. Одно прикосновение – и скоро наступит мучительная смерть.
У лягушки практически не было врагов – по крайней мере, в естественном мире.
Потревоженная человеческими голосами, лягушка взобралась выше по плющу. Это движение привлекло внимание другого хищника. Из-под листка развернулись на ширину раскрытой ладони полупрозрачные крылья. Вздрогнув, листок оторвался от стебля, демонстрируя ловкую мимикрию.
Это был представитель семейства Phyllidae, которое иногда также называют «ходячими листьями».
Но только это создание не ходило.
Его крылья затрепетали в насыщенном туманом воздухе, крошечные лапки растопырились в воздухе, и оно бесшумно упало на лягушку.
– Папа, останови его! – Должно быть, Джори почувствовал неминуемое. Мальчишка обожал лягушек. В спальне у него был террариум, где он держал несколько экземпляров.
Джори шагнул было вперед, чтобы прихлопнуть нежные трепещущие крылышки, но Каттер перехватил его руку. На самом деле видоизмененное насекомое могло разве что ужалить мальчика, но Каттер хотел преподать сыну еще один урок.
– Джори, что мы узнали о Законе джунглей, о хищниках и добыче? Как выразить одной фразой?
– Выживает самый приспособленный, – уронив голову, едва слышно прошептал мальчик.
Улыбнувшись, Каттер взъерошил сыну голову.
– Молодец!
Опустившись лягушке на спину, насекомое пронзило острыми лапками ядовитую кожу и начало пиршество. На глазах у взрослого и ребенка бесцветные крылья налились алой краской свежей крови.
– Как красиво! – пробормотал Джори.
«Нет, это природа».
Красота является лишь еще одним средством, изобретенным матерью-природой, которое помогает живым организмам выживать, – будь то сладкий аромат цветка, привлекающий пчелу, или пестрые крылья бабочки, сбивающие с толку охотника. Всем живым миром движет только одна цель: выжить, передать свои гены следующему поколению.
Шагнув к краю площадки, Каттер посмотрел вниз в пропасть, до дна которой было больше мили. Через каждые десять метров экосистема менялась. У самого верха провала было холодно и сыро, на дне царила тропическая жара. Плавный переход от одного к другому позволял создавать тестовые зоны, уникальные экологические ниши, придавая новый толчок работам Каттера. Каждый уровень был обозначен своим цветовым кодом, от светлых оттенков вверху до темных внизу; и все уровни были отделены друг от друга биологическими и физическими барьерами.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
