…А ведь это был мой номер.
С торшерами в стиле «кампус».
И взрыв произошел явно не из-за того, что в торшерах лампочки перегорели.
…Как насчет личной безопасности Госпожи Шабаша?
Или лучше: как насчет распыления этой самой Госпожи на частицы, не поддающиеся идентификации?
Кому это надо?
К гостинице уже подтягивались пожарные машины, белая пена хлопьями сыпалась в огонь, от жара стало трудно дышать…
И где же этот чертов «рено»?
Чертов «рено», видимо, тоже обладал способностями к невидимости. Потому что момент его появления я пропустила. Только что не было никакой машины и вдруг – на тебе. Стоит. И в тонированных стеклах отражаются блики пламени.
Нет уж. Погожу я становиться видимой. Тем более что минуту назад лицезрела неудавшееся покушение на свою персону.
Дверца «рено» приоткрыта. Я – невидимка – бесшумно иду мимо, мельком взглянув на водителя. Вряд ли он меня почует…
– Хороша страна Суоми, – выразительно говорит в пространство он.
Я спотыкаюсь и подхожу вплотную в кабине. Пока невидимая.
– Ловится ли таймень на живца? – говорю я идиотскую фразу. Но водитель, услышав ее, распахивает вторую дверь:
– Быстро садитесь и не становитесь видимой, пока я вам не скажу.
Право слово, триллер! С мистическим элементом!..
Лишь когда мы оставили далеко за собой пределы Хельсинки, шофер сказал мне:
– Расслабьтесь. Я знаю, как трудно долгое время держать это заклятие.
Я расслабилась. Посмотрела на своего спутника:
– Вы – колдун?
Он кивает:
– Потомственный. Моим далеким легендарным предком был финский колдун Рауд, погибший от руки короля-крестителя Олафа…
– О… – с уважением протянула я.
– Вы тоже потомственная ведьма, – спокойно констатирует шофер.
– В таком случае это повод познакомиться…
Светлые глаза коренного финна глядят на меня с изумлением.
– Только познакомиться. А не обменяться истинными именами. Я знаю порядки, потомок Рауда.
– Прошу извинить. Я вдруг засомневался… Можете звать меня Арво.
– Очень приятно. Можете звать меня Вика. Я думаю, что на вас возложена миссия быть не только моим шофером…
Опять странный взгляд. Что они о себе думают, эти светлоглазые мужики-финны!
– Я имею в виду, что вы будете рассказывать мне о маршруте, который нам придется проделать. Я ведь в вашей стране впервые, и вряд ли мне еще выдастся возможность познакомиться с ней из окна автомобиля…
– Хорошо, – кивает Арво.
И начинается бешеная гонка, которой позавидовали бы чемпионы «Формулы-1».
Впрочем, среди лучших гонщиков тоже были финны. Это только кажется, что они такой спокойный и хладнокровный народ.
…И только спустя некоторое время я с ужасом вспоминаю, что не отправила домой телеграмму со стандартным текстом: «Добралась нормально. Целую. Мама». Они же теперь там с ума сходят от беспокойства.
У Арво запиликал мобильник. Он поднял трубку, сказал что-то на финском, а потом передал телефон мне:
– Это вас.
– Викка? Вас беспокоит Хелия. Дело в том, что ваши домашние переживают по поводу вашего молчания. Я отправила им телеграмму от вашего имени о том, что у вас все благополучно.
– Спасибо… – шепчу я.
– Не стоит. Когда вы прибудете на место, Викка, у вас будет возможность связи с вашими близкими…
– Замечательно. Хелия, а как вы догадались, что меня собираются взорвать?
– Я хороший административный помощник, госпожа Викка.
– Тогда, возможно, у вас есть версия, кому это было нужно?
Хелия спокойно дышит в трубку. Потом я слышу ее рассудительный голос:
– Двадцать три процента против Госпожи – это ведь немало… врагов и завистников.
– Кстати, Хелия, а за кого голосовали вы?
– Госпожа Викка, в силу занимаемой мною должности я не имею избирательного голоса. Но с вами мне приятней работать, чем, например, с мистрис Кидман. По слухам, она слишком капризна и пропагандирует нетрадиционную сексуальную ориентацию. А Госпожа Шабаша должна быть безупречным работником со стабильными этическими императивами.
– Хорошо, Хелия. Я учту. Еще раз благодарю за телеграмму.
Она отключилась, я передала Арво мобильный. На душе стало поспокойнее: теперь мои знают, что с их мамой-ведьмой все в порядке.
В относительном порядке.
* * *
Первую после Хельсинки большую остановку Арво сделал в городке Йювяскюля: нужно было отдохнуть и машине и нам. Потому что у меня уже подступала к горлу тошнота и плясали мальчики кровавые в глазах, едва мы с ревом проносились мимо очередного щита с надписью типа: «Vaarallinen mutka!», хотя это всего-навсего было предупреждение о предстоящем крутом повороте.
В маленькой гостинице я смогла наконец впервые за изматывающие часы «автомобильного ралли» как следует выкупаться и заказать нормальную еду, а не ту жареную ряпушку, которой торговали на автобане и от которой все время хотелось пить.
– С вашего позволения я взял номер на двоих, – спокойно и рассудительно сказал Арво. Он вообще был немногословен. Насколько я поняла, немногословность – его национальная черта. – Нам лучше держаться вместе на случай непредвиденной опасности или очередного покушения.
Я в этот момент доедала курицу под сливочным соусом и думать о покушениях мне совсем не хотелось.
– Арво, – вытирая пальцы салфеткой, протянула я. – Делайте, что хотите. Можете выставить какую-нибудь магическую защиту по периметру комнаты. Можете даже под предлогом защиты моего тела от нападения и расчленения забраться в мою постель Только дайте мне выспаться, а?
С этими словами я, нимало не смущаясь присутствия мужчины (он же финн, а финны отличаются редкостным хладнокровием и выдержкой!), стянула с себя купальный халатик и с наслаждением рухнула в податливую мякоть полосатой перины. И через минуту спала.
И конечно, не видела, как Арво, опасливо поглядывая в мою сторону, бесшумно открыл баул с моими вещами, вытянул оттуда некую интимную часть моего белья и прикрепил к ней нечто напоминающее клык животного. Или коготь. Я не могла точно разглядеть – я же спала…
Утром мы снова были в дороге. На север, на север, в места, облюбованные древними шаманами и современными ведьмами!
Я только успевала читать названия населенных пунктов, мимо которых мы проносились: Куопио, Ийсалми, Каяани, Суомуссалми, Куусамо, звучащие словно слова какого-нибудь древнего шаманского заклятия…
Финляндия, безусловно, страна дивной природы, но, к сожалению, я уже перестала чувствовать себя туристом, которому предоставлена возможность этой самой природой вдоволь налюбоваться. Арво все время торопился и, если мы останавливались в каком-нибудь местечке, не давал мне даже лишних пяти минут, чтобы зайти в лавчонку или на рынок и купить сувениры.
– Арво, вы просто садист, – жалобно говорила в таких случаях я. – Какая разница, прибуду я в Трибунал часом раньше или часом позже?
– У меня задание, – мигом прекращал все мои стенания потомок колдуна Рауда.
– Какое? Убить меня этой бешеной гонкой?
– Нет. Доставить в Трибунал целой и невредимой.
…И больше ничего от него не добьешься!
Пару раз звонила Хелия, сообщала, что от моего имени отправила моим домашним несколько телеграмм, чтобы они не беспокоились. Со мной-де все обстоит благополучно. Заботливая какая!
Интересно, а кто все-таки так заботился о том, чтобы ведьмы Викки, новоизбранной Госпожи Шабаша, не стало?
В общем-то я никогда не страдала отсутствием таланта влезать в большие неприятности и попутно наживать себе целый эшелон разнообразных врагов. Взять хотя бы из последних: те ведьмы, которые проголосовали за Николь Кидман, – они могли желать моей смерти, и я их понимаю, точнее, понимаю их стремление к власти, которая досталась мне, а не их обожаемой Николь. Кстати, сама Николь тоже может нанять киллера, чтоб он со мной – счастливой соперницей – расправился. С нее станется…
А еще… Я уж и позабыла о них. О московских вампирах, чье поголовье резко сократилось благодаря визиту в столицу одного моего африканского приятеля. У вампиров тоже, таким образом, имеется повод для мести мне, скромной и несчастной…
Мести мне?
Только ли мне?
Я даже заерзала на сиденье, чем вызвала удивленный взгляд со стороны Арво. Тебе этого не понять, потомственный колдун. У тебя нет семьи, которой может угрожать кто угодно, покуда мама-ведьма в длительном отъезде!
У меня возникло безумное желание выскочить из машины на полном ходу и, отодрав ветку от первой попавшейся осины, оседлать ее и таким образом вернуться домой, наплевав и на свою должность, и на весь Трибунал в целом.
Но я не стала этого делать.
Малодушие – порок.
