После того как враг был отогнан и граница укреплена, Луций принялся убеждать брата поскорее вернуться в столицу. Оба цезаря решили возвращаться в Италию. Происходило это в начале 169 года. Из Аквилеи они на одном рыдване двинулись в направлении к Патавиуму, современной Падуе. Когда уже подъезжали к Альтинуму, Луций пережил апоплексический удар, в результате которого потерял речь и через три дня умер. Было ему 39 лет, а царствовал он 8 лет.
Марк Аврелий до конца оставался лояльным по отношению к брату. Он повелел поместить прах Луция в мавзолей Адриана и добился в сенате зачисления покойного в сонм богов.
Подводя итоги, можно сказать, что Луций Вер был первым из «божественных цезарей», который не имел никаких заслуг перед империей. Правда, он не запятнал себя никаким политическим преступлением и даже не был замечен в злоупотреблении властью. Последнее при определенных обстоятельствах тоже можно счесть заслугой.
МАРК АВРЕЛИЙ
Marcus Annius Catilius Severus
26 апреля 121 г. — 17 марта 180 г.
Со 130 г. именовался Marcus Annus Verus, а со 139 г. Marcus Aelius Aurelius Verus Caezar.
Правил с 7 марта 161 г. до 17 марта 180 г. как Imperator Caezar Marcus Aurelius Verus Augustus.
Был причислен к сонму богов
ДВА ПОРТРЕТАЭтого цезаря наши современники могут легко представить по его превосходному конному портрету, хорошо сохранившемуся. Причем мы получаем представление не только о внешнем облике императора. Автору скульптуры удалось передать нечто большее: и характер императора, и суть его правления. Как уже сказано, бронзовый монумент неплохо сохранился.
Портрет особенно хорошо знаком нам, полякам. Ведь каждый образованный поляк знает хрестоматийное описание Марка Аврелия в поэме Адама Мицкевича «Дзяды».
Сулят народам счастье и покойЕго глаза. В них мысли вдохновенье. Величественно поднятой рукойВсем гражданам он шлет благословенье. Другой рукой узду он натянул,И конь ему покорен своенравный,И, кажется, восторгов слышен гул:«Вернулся цезарь, наш отец державный!»И цезарь едет медленно вперед,Чтоб одарить улыбкой весь народ.Скакун косится огненным зрачкомНа гордый Рим, ликующий кругом.И видит он, как люди гостю рады.Он не заставит их просить пощады.И дети близко могут зреть отца,И мнится — ждет бессмертье мудреца,И нет ему на том пути преграды[30].
Преграды к бессмертью и в самом деле нет, Марк Аврелий был причислен к сонму богов, а среди людей навечно снискал признательность.
Но давайте вернемся к Мицкевичу, к третьей главе его «Дзядов». Помните сценку? Там, где речь идет об А. Пушкине и А. Мицкевиче. «Укрывшись под одним плащом, стояли двое в сумраке ночном» перед Медным всадником в Петербурге.
Один, гонимый царским произволом,Сын Запада, безвестный был пришлец,Другой был русский, вольности певец,Будивший Север пламенным глаголом…Гость молча озирал Петров колосс,А русский гений тихо произнес:
Вершителю столь многих славных делВоздвигла монумент Екатерина.
Тут скакуну немедля шпоры далВенчанный самодержец в римской тоге,И вихрем конь взлетел на пьедестал,И прянул ввысь, над бездной вскинув ноги.
Царь Петр коня не укротил уздой,Во весь опор летит скакун лихой,
Топча людей, куда-то буйно рвется,Сметая всё, не зная, где предел, Одним прыжком на край скалы взлетел,Вот-вот он рухнет вниз и разобьется,Но век прошел — стоит он, как стоял…
Это — портрет Петра, его России. Нам же пора вернуться к седой древности. Цитируя поэму Мицкевича дальше:
Нет, Марк Аврелий в Риме не таков.Народа друг, любимец легионов, Средь подданных не ведал он врагов,Доносчиков изгнал он и шпионов. Им был смирён домашний мародер,Он варварам на Рейне и Пактоле Сумел не раз кровавый дать отпор, —И вот он с миром едет в Капитолий.
В Древнем Риме на чудесной площади между тремя дворцами некогда был воздвигнут этот памятник, представлявший цезаря на коне. Уникальное по тому времени произведение искусства: самый старый из сохранившихся до наших дней прообраз неисчислимого множества подражаний. Всадник на коне с тех пор стал непременной принадлежностью всякого мало-мальски уважающего себя города. Первоначально памятник установили на площади Латерана, и там, некогда позолоченный, он простоял с древнейших времен. На Капитолий перенесли его в 1538 году. Просто удивительно, что столько времени, столько столетий, он простоял в целости, не пострадав от исторических и природных потрясений. Ведь хорошо известно, с каким ожесточением расправлялось человечество на протяжении веков со всеми памятниками минувших эпох. Особенно пострадали от воинствующего христианства памятники языческой культуры, когда скульптуры греческих и римских богов или просто безжалостно разрушали, или переплавляли в изображения христианских святых. Марка Антония, по всей вероятности, спасло то обстоятельство, что его приняли за статую Константина Великого, столь чтимого христианами. В настоящее время вы не увидите у Капитолия этот памятник, поскольку он очень пострадал от вредной для бронзы атмосферы большого города и им вынуждены были заняться реставраторы[31]. Остается надеяться, что им не придет в голову опять покрыть бронзу позолотой. Есть нехорошая примета: когда весь памятник опять целиком засияет золотом, наступит конец света.
Судьба оказалась милостивой к Марку Аврелию. Сохранился не только его конный монумент, но и письменное свидетельство эпохи — его духовный автопортрет. И до Марка Аврелия многие из сильных мира сего писали дневники, в том числе и египетские фараоны, не говоря уже о великих полководцах, королях и прочих правителях. Однако, как правило, эти записи сводились к перечислению войн, триумфов, покоренных стран и племен, возведению храмов и других великих построек. Очень редко за таким официальным перечнем достижений просматривалась личность человека, свершавшего великие деяния. Дневник Марка Аврелия представляет собой уникальное явление, в нем главное — его мысли, рассуждения, изложение его взглядов, в общем, взгляд на самого себя как бы изнутри и одновременно с этим попытка определить свое место в мире. Это почти невероятно: вот перед нами во всей полноте предстает, так сказать, ментальность, психика, мироощущение человека, жившего семнадцать веков до нас, неглупого, честного и наверняка правдивого. К тому же не простого человека, ведь от его воли зависели судьбы миллионов людей, судьбы стран и целых народов. Ценность «Размышлений» (так ученые назвали дневник Марка Аврелия) не просто историческая, она вневременная, и очень важно, что потомки смогут найти моральную опору в этом документе истинной человечности. И ничего не значат столетия, пролетевшие с тех времен. Мы отлично, без труда понимаем, что именно хочет нам сказать Марк Аврелий. Мы разделяем его сомнения и огорчения, сочувствуем его горестям, ощущению одиночества, даже трагизму. Может быть, именно благодаря этим чувствам, так нам знакомым, слова автора дневника находят отклик в наших душах, и в них мы сами находим утешение и бодрость. Переведенный почти на все европейские языки, дневник Марка Аврелия читался и перечитывался на протяжении столетий, и в каждом веке находились люди, находившие в нем ответы на свои проблемы и сомнения. «Размышления» Марка Аврелия написаны по-гречески, что свидетельствует о взаимопроникновении в то время эллинской и римской цивилизаций. Императору было легче излагать свои мысли на греческом языке, в ту эпоху язык эллинов был несравненно богаче и гибче латыни, которой особенно не хватало выражения в области философии. Боюсь, в наших странах «Размышления» Марка Аврелия известны не так широко, как они того заслуживают. Вот некоторые фрагменты из них:
Ни на минуту не забывай о том, что тебе, как римлянину и мужчине, надлежит совершить в этой жизни, работай самозабвенно, не щадя себя, свободно и независимо от чуждых влияний. И при этом считай каждую выполненную тобой работу последней в своей жизни, достойной остаться в памяти народной, лишенной ошибок, самолюбования, фальши и лицемерия.
Утром, когда не хочется просыпаться, подумай: меня ждет труд человека. И как я могу быть недовольным, коль скоро примусь за работу, ради которой я родился и был ниспослан в этот мир? Для того ли я создан и родился, чтобы нежиться в постели? Разве ты не видишь, как растения, птицы, муравьи, пауки, пчелы делают то, что им положено, в меру своих сил и уменья способствуют созданию гармоничного мира? А ты не желаешь делать то, что обязан свершать человек. Сама природа человеческая наложила на тебя эти обязанности, а ты не торопишься взяться за них. — Но ведь и отдохнуть надо! — Не спорю, поистине мудрая природа и в этом отвела меру. Как отвела ее в еде и питии. Ты же преступаешь границу потребностей. Преступай, но не в работе! Тут ты пребываешь в «границах возможностей». Или же сам себя недооцениваешь, иначе полюбил бы и свою натуру, и ее волю.
