потому, что Райан не верит в наше дело…
– А потому, что он не верит в войну. – Нуала сразу же вспомнила о Филиппе. – По крайней мере, он не англичанин.
– И не «черно-коричневый».
– И не из вспомогательных войск.
– И даже не протестант! – Ханна рассмеялась и заметно успокоилась.
– По-моему, если ты так же любишь его, как я люблю Финна, то ничто не помешает тебе быть вместе с ним.
– Я правда… то есть я люблю его. Я все равно буду делать что могу, вязать и собирать деньги, но… ты понимаешь, Нуала?
– Я очень постараюсь, Ханна. – Нуала печально пожала плечами. – Любовь меняет все остальное.
* * *
На следующей неделе семья получила известие о том, что Ханна пригласила своего «друга» на воскресный обед после мессы.
Это никого не обмануло, особенно Эйлин, которая осаждала Нуалу, Кристи и Фергуса бесконечными вопросами.
– Перестань меня допрашивать! Клянусь, я ничего не знаю, – уверяла Нуала, когда после мессы отец увозил семью на двуколке. Ханна направлялась следом вместе со своим возлюбленным.
Когда они наконец пришли, Нуала испытала сочувствие к худому, бледному, кудрявому юноше, вошедшему следом за Ханной.
– Это Райан О’Рейли, которого вы все помните со свадьбы Финна и Нуалы, – сказала Ханна, и яркая краска разлилась от ее шеи по лицу.
Финн, который, к восторгу Нуалы, вернулся два дня назад, выступил вперед.
– Как дела, Райан? – спросил он и пожал Райану руку. Нуале показалось, что бедный парень испугался, как будто «черно-коричневые» взяли его на прицел.
Последовала церемония знакомства с остальными членами семьи, а потом все уселись за стол. Ее отец сидел во главе собрания и безмолвствовал, устремив пронзительный взгляд на Райана, оценивая его.
После обеда, обильно подкрепленного портером из бочки, Райан откашлялся и подошел к Дэниэлу.
– Сэр, можно перемолвиться с вами наедине?
– Как видишь, здесь нет места для тайн, так что я предлагаю выйти на улицу, – сказал Дэниэл. – Слава богу, погода хорошая.
– Да, сэр.
Вся семья наблюдала, как они выходят из дома.
– Словно телец на заклание, – заметил Фергус.
– Он хотя бы нашел жену, в отличие от тебя, братишка, – шутливо парировала Нуала.
– Вдвойне трудно предлагать женщине супружество, когда я не знаю, доживу ли до конца года, – ответил Фергус. – Кроме того, мне веселее одному, так уж бывает. – Он пожал плечами.
– Твой брат становится убежденным холостяком, – вздохнула Эйлин.
– По крайней мере, мне не приходится терпеть все это. – Фергус указал на Дэниэла и Райана, беседовавших на скамье перед домом.
– Уверен, что с Райаном все будет хорошо, – улыбнулся Финн. – Он славный, тихий паренек, не то что вы!
Нуала стояла у окна, наблюдая за мужчинами.
– Райан встает, и…
– Отойди от окна, дочка! – скомандовала Эйлин. – Дай им побыть наедине.
Все посмотрели на Ханну.
– Перестаньте! – закричала она и побежала вверх по лестнице в свою спальню. В ожидании Финн с Кристи и Фергусом расселись за кухонным столом, тихо беседуя друг с другом. Нуала не могла понять, то ли они обсуждают кандидатуру Райана, то ли волонтерские дела. И то и другое имело важное значение, хотя и в разной мере.
– Иисус, Мария и Иосиф, вы следите за временем? – крикнула Эйлин, слишком громко для собравшихся на кухне. – Я ставлю чай!
Когда вода закипела, задняя дверь отворилась и двое мужчин вошли в дом.
– Райан О’Рейли попросил о брачном союзе с нашей Ханной, – объявил Дэниэл. – После некоторого обсуждения я дал согласие.
Раздались приветственные возгласы. Мужчины пожимали руку Райану и приветствовали его присоединение к семье. Дэниэл пошел в кладовую за бутылкой виски.
Нуала и Эйлин устремили взгляды на лестницу в ожидании невесты. Ханна спустилась и сразу же попала в материнские объятия.
– Я так рада за тебя! – Эйлин расплакалась. – Я боялась, что ты останешься старой девой.
– Боже, мамочка, мне всего лишь двадцать лет, – с улыбкой отозвалась Ханна.
Нуала тоже обняла старшую сестру.
– Поздравляю, сестричка. И не заставляй меня надевать то розовое платье, если хочешь, чтобы я была подружкой невесты.
– А кто говорит, что я выберу тебя? – пошутила Ханна и обняла ее в ответ. – Спасибо, Нуала. Что бы я делала без тебя?
17
В конце ноября, через день после того, что было названо в газетах «Кровавым воскресеньем», Нуала приехала в Аргидин-Хаус, сдерживая ярость, которую она не могла выказать публично. Филипп уже научился обходиться без опорной рамы и пользовался тростью Кристи, чтобы ходить кругами по гостиной; Нуала ходила рядом с ним для поддержки в случае необходимости. Лишь когда они сели за чай со свежими булочками, Филипп прямо спросил ее, расстроена ли она событиями, произошедшими в Кроук-Парке.
Нуала сделала долгий глоток, подбирая нужные слова.
– Произошла трагедия, – бесстрастно ответила она, стараясь никак не выдавать свои чувства. – Толпа зрителей собралась посмотреть на игру в гэльский футбол, а британцы открыли по ним стрельбу без предупреждения. У нас четырнадцать погибших, включая детей.
– Только мертвые видели окончание войны[16], – сурово сказал Филипп. Нуала понимала, что он цитирует какого-то деятеля, о котором она никогда не слышала.
– Чем это утешит их близких? – возразила она, уже почти не сдерживаясь. – Убийство детей – это часть войны?
– Конечно же нет, и я сожалею об этом так же, как и вы, Нуала. – Филипп вздохнул. – Как и вы, я просто хочу, чтобы британцы и ирландцы пришли к мирному разрешению конфликта. Хотя до этого может быть еще далеко, принимая во внимание вчерашние речи майора Персиваля.
– Майор Персиваль был здесь?
– Да. Мама пыталась убедить меня спуститься и присоединиться к ним за чаем, но я был рад оставаться в инвалидном кресле, лишь бы не видеть его.
– Вы знаете причину его приезда? – спросила она.
– Судя по громогласным тирадам и самодовольному тону, я бы сказал, что он бахвалился перед отцом своими успехами. А с учетом вчерашнего ужасного происшествия можно догадаться, что это за успехи.
В этот момент Нуала решила, что майор Персиваль заслуживает самой мучительной смерти, которую Бог может уготовить для него. Она ненавидела его так же сильно, как и любой из волонтеров ИРА, пострадавших от его безжалостных рук.
* * *
Бракосочетание Ханны и Райана было назначено на середину декабря.
– Это не самое удачное время для свадьбы, но, судя по развитию событий, чем раньше, тем лучше, – вздохнула Ханна.
Нуала лучше всех понимала желание Ханны поторопить события. Она утешала сестру, предлагая разные мелочи, которые могли сделать зимнюю свадьбу особенным событием. По словам Филиппа, на Рождество перед входом в Агридин-Хаусе обычно устанавливали наряженную елку; это была традиция английской королевы Виктории,
