учрежденная ее немецким мужем Альбертом. Нуале нравилась эта идея, но она понимала, что сейчас это будет неуместно.
– Мы можем украсить церковь гирляндами остролиста, зажечь свечи, и…
– …и шлепать по грязным лужам, забрызгивая подол моего белого платья, – проворчала Ханна. Но это было добродушное ворчание, и Нуала порадовалась, что щеки ее сестры зарумянились.
Нуала сообщила Финну, что майор Персиваль снова побывал в Большом Доме, но досадовала на себя за то, что ей не удалось разузнать больше.
– Все нормально, дорогая, просто держи ушки на макушке, – сказал Финн. В тот вечер он ушел на совещание «летучей бригады» в Килбриттене, и она знала, что он не вернется допоздна. Но когда он не вернулся к трем часам утра, ее сердце забилось чаще. Наконец в половине пятого она услышала, как открылась задняя дверь.
Поспешно спустившись вниз, Нуала увидела Финна, промокшего до костей и тяжело дышавшего. За его спиной стоял другой мужчина.
– Здравствуй, Нуала. Ничего, если я тоже войду? – Чарли Харли откинул мокрые волосы с худощавого бледного лица.
– Конечно, Чарли. Заходи, посиди и погрейся.
– Думаю, нам обоим понадобится капелька чего покрепче, – сказал Финн и тихо прикрыл за собой дверь. Оба они были в волонтерской форме; хотя в «летучей бригаде» не было регулярных мундиров, все носили одинаковые фуражки и длинные тренчкоты, защищавшие от дождя, под которыми было удобно прятать оружие.
– Что случилось? – прошептала Нуала, чтобы не потревожить миссис Грэди, пожилую даму из соседнего дома.
– Сначала виски, – сказал Финн и направился к буфету, где взял два бокала и щедро наполнил их.
Пока мужчины избавлялись от мокрой одежды, Нуала сбегала наверх за сменными рубашками, штанами и носками.
– После совещания мы начали расходиться группами по трое, – начал Финн. – Мы направились к Копену, а там стоял грузовик с «черно-коричневыми». Они заметили нас прежде, чем мы успели скрыться, и обыскали нас. Слава богу, ни у кого не было при себе документов и оружия.
– Мы изобразили пьяных, – вставил Чарли. – Сказали, что зашли в паб пропустить по стаканчику, и попросили их ничего не говорить нашим женам.
– И они вас отпустили? – спросила Нуала.
– Нас-то – да. Но за нами следовал Шон Хэйлс вместе с Коном Кроули и Джоном О’Мэхони, у которых были протоколы с нашей встречи. Мы сделали крюк и вернулись назад, чтобы предупредить их, но не успели вовремя. – Финн вздохнул. – Мы прятались в канаве, пока «черно-коричневые» обыскивали их. Они нашли что-то, и Кона с Джоном затолкали в грузовик.
– Мы ничего не могли сделать, Финн, – сказал Чарли, допивший виски и наливший себе вторую порцию. – Господи, помоги беднягам.
– Насколько компрометирующие эти документы?
– Слава богу, Кон пользуется шифром, но там достаточно, чтобы опознать их как волонтеров ИРА.
– А Шон?
– У Шона язык так хорошо подвешен, что он может уговорить тюремщика выпустить его из Маунтджойской тюрьмы. Он сказал Крейку – так звали британского офицера, – что отправился покупать скот да заблудился по дороге. Он выдумал себе ложное имя, и этот идиот поверил ему! Сказал, что у Шона честное лицо и что ему бы хотелось, чтобы все ирландцы были такими же, как он!
Чарли и Финн громко рассмеялись, расслабившись после виски.
– Тише! – предостерегла Нуала. – Что теперь будет с Коном и Джоном?
– Если судить по Тому Хэйлсу и Пату Харту, я бы не хотел видеть, в каком состоянии они сейчас находятся. – Финн передернул плечами.
– Эти «черно-корричневые» не успели хорошо рассмотреть ваши лица? – спросила она.
– Что можно увидеть, когда тебе тычут факелом под нос? – вздохнул Чарли. – Да, они нас видели, но для них все ирландцы на одно лицо.
– Как думаешь, что теперь будет с нашими планами? – обратился Финн к Чарли.
– Я бы сказал, что Шон будет еще больше настроен на это.
– На что? – поинтересовалась Нуала.
Чарли переглянулся с Финном.
– Ты можешь рассказать ей обо всем, – заверил Финн. – Она так же надежна, как любой из наших парней.
– Так или иначе, скоро она узнает об этом, – проворчал Чарли. – Для этого понадобятся все местные волонтеры… Мы собираемся взорвать пост королевской полиции в Тимолиге, а затем поджечь замок Тимолиг и соседний дом Трэверса.
Нуала смотрела на них с разинутым ртом.
– Как вы это сделаете? – ахнула она. – Это же прямо у нас на пороге! Если вы это сделаете, они придут с обысками в каждый дом.
– Знаю, Нуала, но у нас есть сведения из штаб-квартиры в Дублине, – сказал Чарли. – Британцы собираются оккупировать замок и соседний дом, чтобы разместить там больше своих солдат из-за тех неприятностей, которые мы им причиняем. Мы не можем этого допустить, иначе этих паршивцев станет слишком много.
– Отделение королевской ирландской полиции в Тимолиге недавно эвакуировали, разве не так?
– Да, – ответил Чарли. – Но британцы собираются занять его. Здесь, в Клогахе, как и в других местах, предполагается карательная кампания, поэтому мы должны отовсюду собрать гелингит и спрятать его где-нибудь поближе. Мы думали насчет Кросс-Фарм, Нуала, если твои родители согласятся. Оттуда недалеко до Тимолига.
– Но семья Трэверс и их домашние слуги ничего не подозревают! Вы сожжете их прямо в постелях? – с ужасом спросила Нуала. Однажды она из окна видела старого Роберта Трэверса, когда он с женой приезжал в гости к Фицджеральдам.
– Британцы сжигали нас прямо в постелях и не задумывались об этом, но не беспокойся, мы собираемся доставить их в безопасное место, – сказал Финн.
Она набрала в грудь побольше воздуха и медленно выдохнула.
– Теперь, Нуала, поднимайся наверх и немного отдохни, – добавил Финн. – А тебе, Чарли, я принесу тюфяк из флигеля.
– Да мне и на стуле хорошо… Вы оба идите наверх, а я тут…
– Бедняга уже спит, – прошептал Финн. – Вчера у него было работы на пятерых. Как командир, он считает себя лично ответственным за каждую смерть или ранение.
Оказавшись наверху, Нуала обняла мужа, который уснул в тот же момент, как опустил голову на подушку.
– Я люблю тебя дорогой, – шептала она, лаская его волосы и безрадостно думая о том, сколько еще дней и ночей ей осталось лежать рядом с ним и ощущать биение его сердца.
* * *
Нуала отправилась в Тимолиг, где наступил ежемесячный базарный день, когда окрестные фермеры привозили скот на продажу, а на улице выстраивались ряды ларьков, где продавали всякую всячину – от домашнего варенья до седел. Но от обычного радостного оживления не осталось и следа. Везде ощущалось гнетущее присутствие Эссекского полка, солдаты расхаживали по улицам или выгоняли мужчин из пабов, чтобы занять их места. Ханна присоединилась к Нуале, когда
