выстрел, еще долго отдавались эхом у меня в голове: «Ты только что начала новую жизнь, Эмма Вебер. Выходи за меня замуж». Я молчала, не находя слов. Машина уже тронулась, а я так и продолжала смотреть на Зарецкого и тонуть в зеленой бездне его серьезных глаз. Наконец я совладала с собственным языком и хрипло спросила:
— И как ты себе это представляешь?
— Очень просто. Ты проходишь проверку, и мы расписываемся. Если хочешь пышную свадьбу, то организуем, — Зарецкий прижал мое несопротивляющееся тело к себе.
Я толкнула его в бок и увидела несчастную гримасу на его лице.
— Тебя сюда ранили? — я аккуратно провела рукой поверх его черной водолазки. — Прости.
Зарецкий лишь покачал головой, не желая менять тему.
— Ты ведь понимаешь, что, выйдя замуж, я снова… потеряю себя, — прошептала я и уже сама прильнула к нему. Огни города сменялись редкими фонарями автомагистрали. — И куда мы едем?
— В мой загородный дом.
— У тебя и такой есть?
— Есть.
— Хорошо же получают безопасники.
— Хорошо получают безопасники, у которых есть свой бизнес. Если ты не забыла, то я владею ночным клубом.
— А я думала, что это твое временное прикрытие.
— И прикрытие тоже. Никто во мне не заподозрит законника. А я между тем могу наблюдать за всеми и делать определённые выводы.
— Хорошо устроился.
— Не жалуюсь. Так что ты ответишь? — Зарецкий снова прожёг меня внимательным взглядом.
— Скажу, что это нелегко. Ведь я еще не отошла от случившегося, — тихо прошептала я, отстранилась и отвернулась от Зарецкого, упорно делая вид, что за окном гораздо интереснее.
Я увидела в отражение стекла, как Зарецкий устало потер переносицу, а потом откинулся на сиденье и начал говорить:
— Ты обижаешься, что я не защитил тебя от нападок Разина? Или из-за того, что тебя похитили?
— Нападками это не назовешь! Ты видел бы его! — обвинительно вскрикнула я и повернулась к Зарецкому, а тот понимающе усмехнулся.
— Значит, винишь только за вынужденную встречу с Разиным, — сделал он свои выводы. — И я видел его.
— Что? — непонимание особенно ярко отразилось на моем лице.
— Разину пришло предписание явиться в Москву и не покидать ее границ до особого разрешения. Я полагал, что он помчится за тобой, и не прогадал. Мне нужен был дополнительный компромат на Разина. К сожалению, то, что он сделал с тобой… твоими крыльями, мы не сможем ему вменить. Все-таки ты сегодня официально умерла. Да и как бы ты доказывала в суде, что это было сделано не по обоюдному желанию. К сожалению, наша правовая система пока еще несовершенна в отношении жен магов-менталистов. Но вот, чтобы он не отравлял тебе новую жизнь, я вполне могу устроить. Я знал, что Молотова практически не покидает своего подопечного, и уже давно усомнился в отсутствии ее личного интереса к Разину. Все мы люди, и чувства нам не чужды. Но в этом вопросе я молчать не стану. Кроме того, на видиозаписи четко видно, что она обвинила тебя, а не состоятельность своей терапии. Признаюсь, это жестоко по отношение к тебе, но мне нужно было доказательство того, что Разин в любой момент может слететь с катушек.
— Ты думаешь, Разин нравится Молотовой? — опешила я. — Она ведь знает его лучше, чем кто-либо, и все равно может симпатизировать ему?
— Есть у меня такие подозрения. В любом случае я пригрожу Разину этими материалами, ведь тогда его свобода станет под вопросом. Сегодня он — заложник своих реакций, что вызывает в нём его жена, а завтра у нас будет новый маньяк.
— Вряд ли он будет убивать…
— Об этом суду знать необязательно. Так что, надеюсь, уже спустя двое суток мы избавимся от Разина навсегда.
— О чем ты?
— Пусть уезжает за границу и никогда не возвращается, а иначе… Иначе я его посажу.
Мы молча доехали до небольшого загородного дома.
Зарецкий помог мне выбраться и, открыв кованные ворота, пропустил вперед. Уже стоя в гостиной чисто мужского серого цвета с темно-синими шторами и белой мебелью, я не могла поверить, что теперь моя прошлая жизнь наконец-то закончилась. Теперь никогда не увижу мужа, и с этого дня я совсем другой человек. Мои родители знают, что я жива, что со мной рядом есть надежный и сильный мужчина. А его слова… о свадьбе…
Зарецкий подошел ко мне со спины и прижал к своей груди, положив голову мне на плечо. Мы оба смотрели в окно его лаконичного и ухоженного двора и молчали.
— Я хочу за тебя замуж…
— …чтобы девицы, которые вьются около владельца успешного клуба, точно знали, кому я принадлежу? — тихо усмехнулся Зарецкий.
Я ущипнула его за руку, которая лежала у меня на животе.
— Но…
— Всегда есть но… — Зарецкий невесомо дотронулся до моего мочки уха, и меня сразу обдало жаром.
— Я хочу продолжать работать и вряд ли это смогу делать, если меня снова признают… — комок в горле не давал мне нормально закончить свою мысль, но Зарецкий и так все понял.
— Так ты отказываешь мне из-за работы? — наигранно удивился он, и я снова его ущипнула.
— Ты ведь хорошо меня читаешь. Так почему заставляешь говорить, то что ты и так понимаешь? — тихо проговорила я и снова посмотрела в сад.
— Мое предложение руки и сердца не должно тебя так расстраивать, — Зарецкий коснулся мочки моего уха губами.
— По-другому не получается.
— А если я тебе дам это? — Зарецкий протянул сложенный в несколько раз листок.
С удивлением я повернулась в его объятиях и непонимающе посмотрела на него, а потом развернула лист и по мере того, как читала его, не могла поверить, что такое на самом деле существует.
— Не может быть…
— Может.
— Но ведь я о таком никогда не слышала…
— Но это не значит, что такого нет.
— Но почему тогда всех магов не обяжут искать для своих женщин артефакты против ментальной магии?
— Ты думаешь им это нужно? Особенно той кучке недоумков, которые возомнили себя невесть кем. Для них жена — это не спутница жизни, а лишь жертва, над которой можно издеваться и сливать излишки магии.
— Таких, как я, много?
— Достаточно. Все мои сотрудники — маги-менталисты, и у всех есть такое официальное заключение. Правда, есть одно большое «но», — я посмотрела на Зарецкого, а он продолжил: — Браслетов не так много, их очень сложно найти. Поэтому, когда мне понадобился один такой браслет, я обратился к Лему за информацией. А он сразу рассказал твою историю и замолвил за тебя словечко.
— Как же тебе повезло. И работу сделал,
