проем.
– Крылатые! А если они пришли убить и тебя? – ужас в голосе подруги оказался таким заразным, что я ещё больше заметалась.
– Надо выбраться на карниз и спрятаться снаруж-жи, – прошипела я, наконец подключая мозги. Но идея оказалась не лучшей в данных условиях. Я уже сделала шаг на карниз, попыталась удобнее ухватиться рукой, когда…
– Не делайте резких движений, – мужской голос, холодный, напрочь лишённый эмоций, заставил вздрогнуть. Пятка соскользнула, пальцы руки поймали воздух, а неудачно выставленный локоть Таниты сместил центр тяжести. Я, заррх побери, я – сорвалась.
– Не-е-ет, – закричала вслед Танита. – Сандра, нет! Крылатые! Сделайте что-нибудь!
Скользя вниз вдоль стены я, совершенно ошеломлённая – как меня угораздило-то? – лихорадочно соображала, как спастись. Этажом ниже ухватилась за карниз, но выдохнуть с облегчением не успела – пальцы рвануло так, что в глазах заплясали звёздочки, а в следующий миг, с размаху приложившись коленкой в стену, я снова сорвалась. Больше зацепиться не получалось, пальцы дико болели, да ещё и скользили, словно измазанные мокрой глиной.
Я набирала скорость.
Восьмой этаж. Незабудки в витрине зимнего сада тусклой вспышкой. Седьмой, пятый… Так близко – но не ухватиться.
Два удара сердца и я – канула в туман провала, дно которого и в ясную погоду не увидеть. Поднесла к глазам саднящие руки – пальцы изодраны в клочья. Вот она, «мокрая глина». Капли крови встречным ветром бросало в лицо.
Крутанулась вокруг своей оси – серое марево со всех сторон, разве что там, куда я стремительно неслась, – тусклее. И даже Заррху неведомо, как скоро…
А я так и не узнала, что с Корвином.
Как жаль, что я его не увижу…
***
Увижу ли я её ещё когда-то?
Увижу! И не отпущу.
Шестым драконьим чувством я избежал очередной ловушки – провала шахты лифта. Я его не видел, хоть и понимал, что передо мной иллюзия. Понимал, но с трудом и не всегда. Особенно, когда казалось, что иду по обычному коридору древнего города, словно сумел вырваться из-под влияния дурманхана. Но стоило попытаться «осмотреться» чутьем, и становилось ясно, что я всё ещё опутан его сетями. Тварь словно вырезала меня из реальности, ни сориентироваться, ни почувствовать друзей, ни найти, где прячется сам дурманхан.
Заррх меня знает, как я умудрился вляпаться в сети местного алчного духа. С того случая в детстве, я ни разу не давал твари шанса. В подземелье мы таскали амулеты, разбивающие наваждения. Благодаря им, пока мы бодрствовали, достать нас было нельзя. Что же касается сна…
Раньше мы дежурили и спали по очереди, но, получалось, что всегда кто-то выпадает из рейда, а у меня всего пять человек, и все они мне нужны. В итоге, последний год мы спим два раза в сутки по три часа, на расстоянии друг от друга. Я, обладая природной сопротивляемостью, – ближе всего к «норе» твари. Меня опутать своей сонной паутиной дурманхан не успевал никогда. Вот только…
Из последнего моего сна так не хотелось уходить, – а может эмоции мои в нём оказались слишком лакомыми и питательными для голодного духа.
Виде́ние трепещущей в моих руках Незабудки вылилось в сладкую муку тела, и я буквально ощутил, как дурманхан сделал большой судорожный глоток из моей силы, которой уже и так кот уже наплакал. Тварь и правда изголодалась по… любви.
За беспечность и идиотизм я на себя больше не злился, злость дракона слишком энергоёмкая штука, а силы таяли и без того. Чем дальше, тем сложнее было держаться на ногах, но если сесть – я неминуемо усну, а во сне тварь выпьет досуха. Сопротивление «поводку» – неслышному зову дурманхана – тоже выматывало, к тому же тварь была из разряда сообразительных, и когда «понимала», что жертва идёт в обратную сторону зову, меняла его направление, в итоге получалось что я, сопротивляясь изо всех сил, шёл прямо в «нору» дурманхана.
Но мне удалось «зацепиться и закольцеваться» в круглой комнате по пути, и теперь я брел вдоль стены по кругу, тщательно игнорируя двери и не поддаваясь панике и порыву куда-то бежать. Мне нужно просто дождаться.
Два раза сутки я должен выходить на связь. Если не будет письма, за нами вышлют спасателей. А если тварь не дотянулась до ребят, во что мне хочется верить, то помощь придёт с минуты на минуту.
Под ногами чавкнуло, раз, другой. Глянул вниз – красный ручеёк сочился по склизкому полу. Начинается. Тварь сплела для меня очередной кошмар. Я скрипнул зубами – сейчас главное, не выйти из кольца, пока дурманхан атакует видением. Гадости для демонстрации с погружением у древнего монстра, пожравшего эмоции бессчетных смертей, накопилось достаточно. Чего только стоит последний кошмар, в котором мне пришлось умереть от удушья в адской бане с десятком паникующих смертников. Или массовая резня совсем юных людей. Потрясающая жестокость. Драконы на их фоне – ангелы крылатые.
Крови виделось уже по колено, помнить об иллюзорности всего вокруг становилось все сложнее. Стена, которой я держался, то и дело норовила проглотить меня провалом двери.
Тускло светившийся потолок постепенно стал… небом.
Странно, до сих пор все кошмары варились в тёмных переходах древнего человеческого города. Я моргнул. А открыв глаза, совершенно растерялся.
Реальность переменилась.
Я стоял по колено в пахнущей тиной зеленоватой воде. Вокруг шумел тропический влажный лес: лианы, пальмы, папоротники, диковинные цветы. Кричали птицы, стрекотали насекомые, что-то трещало, повизгивало, шуршало и цокотало. Оглушительно – в контраст с тишиной подземелья, а после его затхлого духа хотелось дышать полной грудью, словно я бежал, летел, нёсся много дней без остановки. Горло пересохло, и я, зачерпнув воды и очистив её своей чии, напился из пригоршни. Огляделся, не понимая, как я тут оказался.
Взгляд прикипел к скале, видневшейся сквозь зелень – недоброе предчувствие обожгло солнечное сплетение.
На вершине высокой белой, как древняя кость, скалы копошились людишки. Я подался вперёд – среди пёстрой толпы мелькнули червонным золотом роскошные рыжие волосы.
Сандра?
А затем вспыхнуло пламя у её ног – и я сорвался вперёд, к той скале, моля огонь остановиться, оборачиваясь в полёте, теряя на оборот и ускорение слишком много чии.
Я летел, уже понимая, что это ловушка.
Весь мой план по спасению моей яни летел в бездну россыпью блестящих каменьев, которые больше ни к чему. Я безнадёжно опаздывал – пламя в ногах девушки жалось к скале, сбитое ветром, но он же его
