считайте от одного до десяти.
— Один, два, три, четыре…
Глава 51
Тамила
Приоткрываю веки. Глаза тут же слепит яркий свет. Зажмуриваюсь, чувствуя, как глаза затапливают слезы.
— Мамочка, — слышу нежный голосок Сонечки над головой. — Слава, она проснулась?
— Софи-и-ко… — выдавливаю хрипло, пытаясь разглядеть смазанные силуэты близких.
— Да, Сонечка, наша мама просыпается. — Произносит Вацлав и нежно сжимает мою слабую кисть.
— Вацлав…
— Тише, тише, Тами. Как ты? — его губы накрывают лоб, прохаживаются по моим векам, щекам.
— Больно… Но в целом нормально. Пить хочу.
Жадно пью воду из бутылки и обнимаю Сонечку. Я жива, господи… Бог подарил мне шанс остаться в живых — исправить ошибки, любить, вдыхать запах волос моей доченьки, видеть над головой все краски мира, чувствовать боль и пить ощущения, как воду из желанного источника…
— Вацлав, я… я… тебя люблю.
— И я тебя, Тамилочка. Все будет хорошо, слышишь? Врач сказал, ты скоро поправишься. Они тебя подлатали… Тами?
— Да, родной. — Наконец, прихожу в себя и оглядываю палату — маленькая, светлая, с большим окном во всю стену. В стекла царапаются крупные снежинки, небо давит серыми плотными тучами.
— Там к тебе очередь, иволга. Козырев приперся брать показания и… Басов.
— Владимир Юрьевич приехал? Так пусть заходит.
— И ты так легко его примешь? Иволга, мне кажется, Басов знал обо всем! — раздражается Вац. — Об Артёме, компромате…
— Зови обоих в таком случае. — Отвечаю слабым голосом. Действие обезболивающих препаратов заканчивается — чувствую нестерпимую боль в месте ранения. В глазах темнеет, на лбу проступает испарина… Ничего — сейчас боль вызывает лишь радость…
— Ох, Тами, ты же только в себя пришла, детка? Может, пока их… выгнать? — с тяжким вздохом Вацлав поднимается с места.
— Нет, хочу покончить с этим скорее и… еще домой хочу.
Басов бросается ко мне с порога. Небрежно стягивает с плеч пальто и шелковый шарф, обнимает как родную и целует, орошая мои горячие щеки скупыми слезами.
— Тамилочка моя, детка… Во что же в себя втравили?
— Если вы все знали, Владимир Юрьевич, я вас убью! — Вацлав не разделяет моей радости от встречи со стариком.
— Клянусь, Славочка, не знал! Вернее, не все.
— Рассказывайте, что знали. — Вклинивается в разговор Козырев, смущенно застывая в дверях. Прямо музей, а не палата! — Вацлав, вы не хотите погулять с дочкой, пока я буду опрашивать Тамилу Аркадьевну? А то тут как-то душновато.
— Нет, пусть мой муж останется. — Испуганно бормочу я. Судя по виду Вацлава, он и не собирался покидать меня.
— Я знал только о компромате, что он существует… Я тоже там фигурировал. Нестеров собирал материал, чтобы держать предпринимателей области и чиновников на коротком поводке — следил, делал фото, выуживал конфиденциальную информацию у лиц, влияющих на результаты торгов. — Произносит Басов. — Ему нужны были легкие деньги, такие вот дела. — Басов отирает лоб большим белым платком.
— То есть он прибегал к шантажу? — оживляется Козырев. Он так и стоит поодаль от моей постели.
— Конечно. Вымогал деньги в обмен на молчание. Сами же знаете, как многие дела решаются… А за решетку никому не хочется, — со вздохом отвечает Владимир Юрьевич. — Многие мечтали его пришить и заполучить чертов компромат. А потом мне сказали, что Нестеров до смерти боится только одного человека… И показали фото Вацлава.
— Вот значит что? И вы не придумали ничего лучше, чем породниться со мной! — хмурится Вац. Тянет руки к Сонечке, гладит ее по голове, чтобы унять свою ярость.
— Да, Слава. Тем более, когда я рассказал о своей задумке Стелле, она призналась, что Карина твоя дочь. Пять лет молчала, а тут… Мне надо было незаметно достать компромат и… — голос Басова надламывается от пронзительного взгляда Ваца.
— Вы хотели подобраться поближе к Нестерову через Вацлава, так? А про суд вы знали? Нестеров ограбил Черниговского и сбежал. — Добавляет Козырев.
Надо же — он и про это раскопал? Выпотрошил про нас все, что только можно!
— Да, но Слава сказал, что влюбился в Тамилу Нестерову. Тогда я подхватил идею скорее их поженить. Я был уверен, что Нестеров общается с бывшей женой. Или Вацлав женится, чтобы контролировать Нестерова. Еще одна версия — Вацлав знал, что компромат теперь хранится у Тамилы, как и украденные денежки. Там столько… Вы не представляете! — Басов всплескивает руками, а потом нервно их заламывает. — Если компромат обнародуют, нас всех посадят.
— Компроматом уже занимается следствие, — победоносно произносит Козырев. — Поддельные паспорта, деньги и документы обнаружили при обыске банного комплекса.
— Горе мне горе! — стонет Басов.
— Так, прекращайте спектакль! — отрезает Вац. — Когда вы узнали, что речь не обо мне, а об Артеме? Неужели вы не знали о моем родном отце? Никогда в это не поверю.
— Не знал, Слава. Клянусь! Очевидно, твой родной папаша путал следы, боялся, чтобы тебя не использовали, как интстумент против него. Поэтому даже моим безопасникам ничего не удалось выяснить. Получается, Кариша твоя племянница… — он тяжко вздыхает. — Честно, я не поверил Стелле, но она божилась, что спала с тобой! Я тогда удивился — после всего, что было… Ты бы никогда не простил и не повелся на нее.
— Постойте, — оживляюсь я. Глубоко вздыхаю и ворочаюсь, пытаясь принять удобное положение. — Артем Стальной признался, что он… Его люди гнали машину Олеси по трассе. Это не она сама, а они…
— Господи, Тами. Неужели, это правда? — Вац вскакивает с места. — Он так сказал? То есть Артём специально забирал у меня тех, кто дорог? И это не я… виноват в ее смерти.
— Слава богу! — взмаливается Басов. — Стелла тоже всю жизнь винит себя в той аварии. Не показывает виду, но… Я же вижу, как она страдает. Хорошо, что все разрешилось. Я привязался к вам… К Тамилочке, к тебе, Славочка. Я не желал вам ничего плохого, честное слово! Я лишь хотел добраться до чертовых бумаг.
— Почему вы сразу не попросили меня? Не выложили все начистоту? — цедит
