– Что за глупость… Конечно, я мог бы обойтись и без тебя, Приставала, но с тобой намного легче. Я рад, что мы идем вместе, правда! Быть может, это тебя утешит?
Если это и утешило нищего, он в том не признался. Вскоре Слепец почувствовал, что деревья приближаются: ветер стал понемногу слабеть, с визгом путаясь в их ветвях. Все просто: никакого колдовства, и даже помощь таинственного "внутреннего ока" здесь не при чем. Только внимание к чувствам, уцелевшим чувствам, больше ничего. Приставала, обремененный глазами, даже не услышит перемены в свисте ветра, не услышит за его непрерывным стоном скрипение старых стволов и трепет хвои на молодых елках.
Под сенью леса, в густом ельнике, они наконец избавились от вездесущего пронизывающего дыхания подступающей зимы. Ветер метался над верхушками деревьев, бессильно воя и тяжело вздыхая. Приставала с трудом нашел пятачок земли, подходящий для костра, наломал пожелтевших еловых лап и развел огонь. Конечно, Слепец тоже мог это сделать, но насколько дольше он возился бы, кто знает? Когда придет настоящая зима, с сугробами и сильными холодами, промедление может стоить ему жизни. Изнутри кольнула опасливая мыслишка: так значит, ему действительно выгоден попутчик, пусть даже такой вечный плакса, как Приставала? Выходит, так… Хотя Слепец мог поклясться перед кем угодно и перед самим собой, что специально он ничего не делал для того, чтобы нищий шел с ним. Рука судьбы, не иначе!
– Слушай, если ты не можешь молчать, то расскажи мне свою историю, - попросил Слепец, когда они, грея бока у благословенного огня, расправились с последними кусками мяса, навяленными Таттлу. - Мы идем с тобой уже так долго, столько пережили, и столько еще предстоит - а все еще как чужие!
– С чего это вдруг тебе захотелось это слушать? - проворчал Приставала. Костер и пища немного приглушили в нем похоронные настроения, однако полностью отрешиться от плохих мыслей он не мог. - Хочешь знать, что выбить на моем могильном камне?
– Ты знаешь, не нужно всегда поминать смерть! - как можно ласковее сказал Слепец, ловко цепляя еловую ветку и кидая ее в костер. - Я знаю историю про одного купца, который любил выдумывать разные эпитафии, которые должны были выбить ему на могиле. Со временем он так увлекся этим занятием, что почти забросил торговлю. Постоянно мучался, не зная, на какой же надписи остановиться, от этого нервничал, напивался и бил жену. А окончилось все тем, что он дотла сгорел вместе с собственным домом, и хоронить там уже нечего было…
– Что же означает сия философская притча? - язвительно спросил Приставала.
– Неужели трудно догадаться? Вся суета человечья есть тлен по сравнению с вывертами судьбы, так что жаловаться, скулить глупо.
– Надо же… Мыслитель нашелся, - Приставала, казалось, был сильно раздражен и даже потерял желание болтать. Однако, посидев молча, он не утерпел, отчаянно завозился, а потом начал свой рассказ. Он говорил многословно, не упуская самых малозначительных подробностей, погружаясь в воспоминания с головой. Одного краткого привала для всей истории было мало. Приставала продолжал рассказывать в пути, борясь с одышкой и усталостью, говорил сквозь пережевываемую еду на привалах. Скулить и поминать скорую смерть ему не оставалось времени.
История жизни этого странного человека оказалась весьма занятной. Тридцать лет назад в семье богатого купца родился мальчик, и назвали его Морином. Большой дом, принадлежавший еще прадеду отца, стоял в дивных зеленых предместьях славного города Коррознозда, столице значительной части Южного Левобережья. Городом и страной правило Содружество Семи - целых семь могучих волшебников, каким-то чудом ладивших друг с другом на протяжении пары сотен лет. Хоть Приставала и не был на родине уже много лет, он слышал, что те же самые колдуны до сей поры собирают дань со всех окрестных земель. Менее способные или удачливые волшебники, хозяева многочисленных деревень и малых городов, были их вассалами.
Однажды отец Морина поехал торговать далеко на юг, надеясь найти там богатых покупателей для своих товаров, но вместо этого нашел собственную смерть от отравленной стрелы разбойника. Семья, оставшись без кормильца, быстро разорилась, но двенадцатилетнего Морина успели устроить на теплое место - в ученики одному из Семи магов-правителей. Несмотря на кажущуюся привлекательность, эта должность грозила подарить парнишке судьбу скучного прозябания в пыльных подвалах дворца. Никто из учеников не мог мечтать даже о сотой доле могущества своего учителя, перебиваясь жалкими крохами его знаний и умений. За сорок, а то и пятьдесят лет верной службы и беспрекословного послушания ученик получал лишних полвека жизни и разные мелкие волшебные уловки, полезные разве что в деревне. Ограниченная власть над погодой, врачевание простых болезней, повелевание над дикими животными вроде волков и лис… Потом такой великовозрастный ученик получал "освободившуюся должность" в одной из подчиненных Коррознозду деревень, где его ждала беспросветная жизнь до самой смерти. Еще можно было вызвать действующего хозяина деревни на поединок, чтобы отвоевать свое право на правление, или, закончив "обучение", идти на все четыре стороны. Морин, успевший к тому времени походить в обыкновенную, светскую школу, и почувствовавший тягу к настоящим знаниям, не желал для себя ни одного из этих одинаково незавидных путей. В восемнадцать лет он покинул дворец волшебника с парой монет в кармане, тощим узелком на спине и надеждами на полную прекрасных приключений жизнь. Однако, она быстро повернулась к нему самой своей неприглядной стороной. При дворе Мага-правителя он не успел получить никаких практических умений, разве что научился смешивать разные эликсиры и готовить снадобья, но ни один аптекарь не желал брать себе помощника со стороны. Все остальные знания, имевшиеся в багаже юного Морина, не принесли ему ровным счетом никакой пользы… Мать его к тому времени жила в нищете и пьянстве, младшего брата казнили за воровство, а сестра стала потаскухой. Через два года жизни в родном городе Морин понял, что сам понемногу скатывается на дно, и если он не хочет повторить судьбу кого-то из родственников, то должен уйти из Коррознозда куда подальше. Один из немногих его знакомых по совместному ученичеству, достаточно дружелюбный и простой человек, казавшийся ему тогдашнему почти стариком, вышел в мир волшебником. Звали его Умбло. Случайно встретив Морина в корчме, он взял его с собой на должность нищего, который, как и волшебник, являлся непременным атрибутом каждой деревни. После долгих скитаний они покинули владения Коррознозда, в которых были не раз биты и выгнаны из разных селений. Семь лет назад оба достигли Трех Гор, страшной глухомани по сравнению со столицей огромного государства… Наконец-то им повезло: в деревне давно уже не было своего волшебника - прежнего, выжившего из ума и принявшегося заливать свою вотчину непрерывным дождем - крестьяне сбросили в реку с камнем на шее. Однако, нищий в деревне уже был. Умбло, привыкший к Морину, как к родному, потребовал выгнать его и грозил отказаться принять пост колдуна. Крестьяне долго не думали, ибо волшебный дождь, начатый сумасшедшим волшебником, поливал их несчастную деревню к тому времени уже второй месяц. Ночью они привычно собрались в гурьбу, изловили ставшего помехой прежнего нищего, привязали на шею камень и отправили вслед за волшебником, в реку… С тех пор Умбло и Морин зажили сытой, спокойной жизнью, все больше отдаляясь друг от друга, превращаясь в тех, кем и должны были стать - самодовольного, разжиревшего и поглупевшего деревенского колдунишку и презираемого всеми, а больше всего -самим собой, попрошайку.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
