– Нет, пожалуй, нет, – наконец сказал Саруханов.
В его голосе Турецкому почудилась неуверенность.
– Вы уверены, что никогда его не видели?
– Я уверен, что среди моих знакомых такого не было, – ответил Саруханов. – А вот видел или не видел, не могу сказать. Может быть, и видел. Людей сколько встречаешь и так, и по работе, трудно всех вспомнить.
– Но не можете утверждать, что наверняка его не видели?
– Не могу.
– Знаете, Сергей, – сказал Турецкий, – давайте я оставлю этот портрет у вас. Вдруг вы вспомните, что где-то все– таки видели этого человека. Вы ведь что-то припоминаете, верно?
– Скорее мне кажется, что я что-то припоминаю, – улыбнулся Саруханов. – Но давайте, подумаю. Хотя, – добавил он, – я вряд ли что-то вспомню. У меня довольно хорошая память на лица, но не упомнишь же всех, с кем в трамвае ездил.
– Не упомнишь, и все же.
Турецкий поднялся. Он не хотел надолго засиживаться у родственников Саруханова, это было небезопасно, вдруг кто-то увидит, что сюда ходит следователь.
– И вот еще, – Турецкий улыбнулся, – Константин Дмитриевич просил вас быть как можно осторожнее. Старайтесь пока не выходить.
– Я стараюсь, – мрачно ответил Саруханов, – да только тошно очень. Уж во двор-то можно выйти?
– Не советую. Для вашей же безопасности, – сказал Турецкий.
Он снова вышел в прихожую. На миг ему показалось, что какой-то темный силуэт поспешно скрылся в ванной, но он не придал этому значения.
3
Сергей Саруханов взял в руки портрет, который дал ему Турецкий. Что-то в этом лице казалось смутно знакомым, но только едва-едва. Он был совершенно уверен, что лично этого человека не знал, и все-таки с уверенностью утверждать, что он никогда в жизни его не видел, он также не мог. Где-то в уголках памяти эти черты были запечатлены.
Саруханов вгляделся в тьму за окном. «Сколько сейчас? – подумал он. – Наверно, уже часа два». В квартире все спали. На Сергея напала смертельная тоска – сколько времени ему придется просидеть здесь, даже не имея возможности выйти на улицу. Что за жизнь… Сначала он скрывался в Калуге у родственников, где его нашла-таки милиция, теперь вот должен сидеть у совсем дальних родственников. И сколько так придется прятаться? Проще всего, наверно, было уехать в Армению, Меркулов обещал это устроить, но пока надо ждать. И сколько еще придется прождать… Эта полная неизвестность мучила больше всего.
Саруханов снова посмотрел на портрет. Нет, он решительно не мог вспомнить, где он видел этого человека и видел ли его вообще.
Внезапно на лист бумаги сзади упала тень. Сергей резко обернулся. За его спиной стояла Татьяна, внучка бабушки Ставрулы. Сейчас, с густыми темными волосами, распущенными по плечам, в красно-черном атласном халате, с пеной белых кружев ночной рубашки на груди, она была похожа на сказочную фею. В ее красоте было что-то завораживающее. Она сделала шаг вперед и оказалась у самого стола, где лежал портрет. Взглянула на Сергея, затем на лист бумаги, лежавший перед ним. Сергею показалось, что глаза ее вспыхнули.
На миг она застыла, затем повернулась к Сергею и с улыбкой спросила:
– Так, значит, вы предпочитаете мужчин?
– Что? – Сначала до Сергея не дошел смысл ее слов.
– Ну вы сидите ночью один на кухне, когда все спят, и любуетесь портретом мужчины, – объяснила Татьяна.
– Да нет, это… – забормотал Сергей, пытаясь как-то оправдаться и одновременно не объяснять, что за портрет он рассматривает.
– Это ваш друг? – снова спросила Татьяна, небрежно указывая на фоторобот.
– Нет, я и не видел его никогда. Просто… – Сергей снова растерялся, – спрашивают, не знаю ли я его, вот и пытаюсь вспомнить, где я его видел, а скорее всего, и не видел никогда.
– Ну и черт с ним, – улыбнулась Татьяна. – А то я уже расстроилась, что вы не обращаете на меня внимания.
Она подошла к Сергею еще ближе, так что он чувствовал тепло ее тела. Ее сверкающие глаза манили его. И хотя она не прижималась к нему, не протягивала к нему руки, вообще не дотрагивалась, а только смотрела с какой-то загадочной полуулыбкой, он понял, что она берет его, решительно и бесповоротно.
– Я… – сказал он срывающимся голосом, как будто был мальчишкой-школьником, собравшимся в первый раз поцеловаться с уже опытной в этих делах подругой.
– Не надо слов, – сказала Татьяна и привлекла его к себе.
Глава двадцать пятая ЧЕЛОВЕК С КРАСНЫМ РЮКЗАКОМ
1
Найти в Москве человека, официально здесь прописанного, особого труда не составляет – все они стоят на учете, и такие поиски и раньше, в докомпьютерную эпоху, занимали минут пятнадцать, не больше, а теперь это и вовсе минута.
Но вот если человек в Москве не прописан и официально не зарегистрирован, то его розыск больше напоминает поиски иголки в стоге сена. Еще хорошо, если это какой-то преступный авторитет, которого многие знают, или связанный с кем-то человек, но когда это столетняя старуха, никому, кроме ближайших родственников, не известная, проблема становится еще сложнее и поиск может занять день, два, три…
Как удалось выяснить, мать Ивана Афанасьевича Ставрула Христофориди действительно была когда-то прописана в поселке Витязево Краснодарского края, однако там не проживала уже лет двадцать. По мнению соседей, она жила у кого-то из детей, которых у нее оказалось пятеро, и их точных адресов ни соседи, ни местная милиция не знали. Вот почему потребовались целые сутки на запросы, звонки в другие города, проверки по картотекам и прочему, прежде чем удалось установить, что в Москве, кроме старшего сына, живет также дочь Ставрулы Елена Мкртчян, вышедшая в свое время замуж за армянина. Дальше дело пошло проще – найти Елену оказалось уже нетрудным делом.
Турецкий сидел у себя в кабинете и рассматривал пейджер, небольшое устройство с крохотным экранчиком, на котором могли вот-вот возникнуть буквы секретного сообщения. Что адресаты имели самое прямое отношение к организации «черного вторника», а следовательно, к убийству, подкупу и запугиванию деятелей банковских структур, Турецкий не сомневался. Тут совпадало очень многое – тот же тип взрывчатки, что и на Малой Филевской, «добро», которое дал таинственный Скронц накануне «черного вторника»…
Однако сейчас пейджер молчал – экран был пуст. Турецкий поднялся и стал нетерпеливо ходить по кабинету из угла в угол. С минуты на минуту он ждал информации о бабушке Татьяны Христофориди. Время ползло медленно.
"Скронц", что-то это напоминает», – думал Турецкий.
Когда зазвонил телефон, Турецкий быстро поднял трубку
– Александр Борисович, – раздался голос Пети Бояркина, перешедшего из милиции в агентство к Славе Грязнову – Это чудо, но мы ее нашли. Записываете?
– Да, да, – подтвердил Турецкий.
– Елена Афанасьевна Мкртчян, вдова, вместе со старой матерью и дочерью Кориной проживают по адресу: Барашевский переулок, дом пять, квартира четырнадцать.
Турецкий машинально записал адрес на листе перекидного календаря, стоявшего перед ним, буркнул в трубку «Спасибо», положил ее на место, снова взглянул на записанный адрес и внезапно подскочил на месте.
«Саруханов! – мелькнула в голове ужасная мысль. – Немедленно предупредить Саруханова».
2
Саруханов провел в доме своей двоюродной тетки всего три дня, а ему казалось, что прошла целая вечность. Больше всего его угнетала неизвестность – сколько еще придется сидеть в этой квартире, которая внезапно показалась тесной, крошечной, маленькой.
Он еще терпел все это до вчерашнего вечера, пока в нем оставался страх, но то, что произошло накануне, внезапно вспыхнувшая страсть разбудили в испуганном животном человека. Хотелось свободы, хотелось просто пройтись по улице. Ведь с того самого дня, когда взорвалась машина, в которой сидел Гамик, Сергей не знал ни минуты, когда его отпустил бы страх. И вот это время настало.
Он проснулся и лежал с открытыми глазами; хмурый осенний рассвет за окном наступал тягуче-медленно. Но Сергею и некуда было торопиться. Он еще ощущал тепло Таниного тела, вкус ее поцелуев на губах, и было радостно сознавать, что это может повториться и сегодня, и завтра, обязательно должно повториться.
В коридоре послышались легкие шаги. Таня. Зашумела вода в ванной, затем раздался шорох в коридоре, открылась и закрылась дверь на кухню. Сергей еще несколько минут лежал, прислушиваясь, потом поднялся и прошел на кухню, куда, как ему показалось, ушла Татьяна.
Она действительно была там. Стояла у стола перед телефоном и смотрела в постепенно редеющую темноту за окном. Начинало светать.
– Таня, – сказал Сергей.
