Расскажи, Гамаюн птица вещая, об Эв– линушке Святогорке, как она укололась веретеном и в волшебном сне упокоилась…
— Ничего не скрою, что ведаю…
Как во тех горах, в Святогорье, жил великий царь Святогор со супругой милой Пле– яною. И родились у Святогора и младой Пле– янушки Сурьевны шесть пленительных вил Плеянок, а седьмой родилась — Эвлина.
И прекрасней её в целом свете нет, щёчки у неё будто маков цвет, очи ясные как огонь горят, звёзды частые над челом блестят, по златым власам рассыпаются, словно скатный жемчуг катаются.
И тогда Святогор со Плеяною созывали пир на весь мир, чтоб слава пошла о рождении девы, Звёздной, чудной той Приснодевы. Чтобы славу ту разнесли да по всем пределам земли, — как от краюшка и до края, и от моря до синя моря!
И призвали они дорогих гостей да со всех краёв-волостей. И призвали Зарю-Зареницу и Вечерницу-волховницу, Раду со Уряною-девой, Живу с Лелею и Мареной. Семь великих вил призывали, чтобы дочку они привечали, и от вил-волшебниц прелестных дали семь сокровищ чудесных, что нельзя обрести за злато, как бы не были вы богаты!
И когда Святогор со Плеяною самовил на пир пригласили, и в сей день Рождества Эвли-
пламя жаркое разводили, чтобы было им приготовлено то богатое угощение, жертва, треба и приношение. Свотени везде зажигали, злату трапезу собирали. Их вели к столам белодубовым, перед вилами становили золотые блюда с едою, золотые кубки с сурьёю.
Только Макошь — Судьбы Повелительницу — вызвать Святогор позабыл и ко требе не пригласил. Та богиня Макошь уж много лет не являлась на белый свет, во дворце своём она скрылась, на замки-засовы закрылась, нить судьбы она там пряла и ткань жизни нашей ткала.
Только все дорогие гости, все великие само– вилы за столы дубовые сели, приступить к еде не успели, как на пир сей Макошь явилась, и за стол незваной садилась. И была она в страшном гневе, коль в неё перестали верить и на пир её не позвали, приглашение не прислали!
И когда гостей обносили, пред богинею становили не златую чашу с сурьёю, а простую чашу с водою! И тогда великая Макошь эту требу не принимала и проклятия зашептала.
А Вечерница дочь Зари — услыхала, как Макошь-вила те проклятья произносила. И решила невидимой быть, чтоб за Макошью уследить.
Вот ко колыбели Эвлинушки пригласили великих вил. Подходили те самовилы и дары свои приносили.
И Заря-Зареница тогда пожелала, чтоб Эв– линка прекрасной стала, и дала ей платок и златой перстёнек самого бога Хорса Суряного.
Рада деве дала два златых крыла, чтоб она всем радость несла. А Уряна — уменье играть, и петь, и великое разуметь. Жива-вилушка пожелала, чтоб с ней рядом всё расцветало, а Марена — силу дракона заключила в её крови, Леля дала алую розу, предрекла ей счастье в любви.
А седьмой к колыбели Эвлинушки Макошь– матушка подошла и такую речь прорекла:
— Не дожить тефе, дева красная, даже до шестнадцати лет — хочешь этого или нет. Так тебе судьбою назначено — уколоться веретеном. Будет это веретено всё обмазано лютым ядом — и этого ты умрёшь и глаза навеки сомкнёшь!
Прорекла проклятие Макошь, а сказав, захохотала и в единый миг пропала. И тогда пред Святогором и поникшею Пленной вдруг Вечерница явилась и пред ними поклонилась.
— Не горюйте, не печальтесь! Не смиряйте– ся с судьбою! Быть Эвлинушке живою! Правда, я не так сильна, как богиня Макошь, чтоб проклятье отменить и судьбу предотвратить. Ведь у Макоши-самовилы крутится веретено — вся Вселенная оно! И на нём не просто нить вьётся! Это нашей жизни пульс бьётся! И уколется Эвлинушка, такова её судьбинушка! Только дева не умрёт, а уснёт… Много сотен лет во сне проведёт. Там, где яд и там, где смерти мрак, — зелье сна оставит мой мак!..
И тогда во царстве Плеяны непогодушка разыгралась и Вечерница разгулялась. А над ней летал Чёрный Ворон.
Спрашивала вила Вечерница:
— Ой ты, Ворон Чёрный, мой слуга проворный! Ты скажи, что делать и как?
И прокаркал Ворон Вечернице:
— Ты посей в горах алый мак!
![]()
И пропела вила Вечерница:
Сею-вею, посеваю!
С Рождеством всех поздравляю! Сею-вею по горам алый мак!
По широким по долам — алый мак! Вот так и так сею мак!
Как повадится на мак паренёк, и сорвёт он с поля каждый цветок. Все цветочки он сорвёт, в сине морюшко швырнёт.
Вот так и так зашвырнёт!
Только те цветы вернёт сине море, принесёт цветы ко бережку вскоре, ко крутым тем берегам, да ко жёлтым тем пескам, ко высоким ко горам!
Как гулял по тем горам Белый конь, бил по Камню — высекал он огонь. Бил копытами три дня, но не вышло у коня, ибо Камень Белый был без огня!
Святогор же с вилой Плеяною порешили тогда Эвлинушку от несчастия уберечь. И они её отвезли в то далёкое царство Поморское, спрятали её за три моря, чтоб она там не знала горя.
И ещё они пожелали, чтобы пряхи в Поморском царстве веретёна свои сломали и с тех пор чтоб пряжу не пряли. Кто ж веленью не внимет, прясть нити начнёт, — тот на плаху взойдёт и умрёт!
И тогда все прялки сломали, веретёнушки все сожгли, но Эвлинку тем не спасли!
* * *
День за днём словно дождь дождит, год за годом рекой течёт. Бег времён не унять, звёзд поток не сдержать — всех потоком этим несёт.
Незаметно минуют годы… А Эвлинушка без невзгоды в том Поморском царстве живёт вот уже шестнадцатый год.
Как то раз Эвлинка гуляла по широким долам и высоким холмам. С гор на горушки порхала всё на крылышках лебединых, со вершинушки на вершину. И увидела старый замок, где она ещё не бывала, даже слыхом о нём не слыхала.
— Это что за замок чудесный? — так спросила вила Эвлинка, только ей никто не ответил.
И зашла она в чудный замок. Были в нём ворота раскрыты и все окна настежь открыты. И пошла она по покоям и по залам из малахита. Проходила по переходам и по лестницам подымалась… Только было тихо в том замке, ветер лишь гулял по покоям, эхо от шагов раздавалось.
И на самом верху замка чудного заходила она в светлицу и увидела там черницу. Молча та за прялкой сидела, на Эвлинушку не глядела — ниточку из пряжи сучила, быстро веретёнце крутила.
— Что же делаешь ты, черница? — так её Эвлинка спросила.
— Пряжу я прядаю, ниточку свиваю…
— Что за чудо, что за диво! Как всё выглядит красиво… Тянется из пряжи нить… А смогу ль…я нитку вить и веретено крутить?
Но лишь только тронула дева то чудесное веретёнце, в то ж мгновение бездыханной пала в сон зачарованный. И черница рассмеялась, а затем захохотала и в единый миг пропала. Ведь была то не черница — Макошь вила– судьбеница…
Как узнали о том Святогор со Плеяной, огорчилися несказанно.
И Эвлинушку отвезли из того-то царства Поморского за три морюшка в Святогорье. Отнесли к Семиверхой башне. И в той башне в светлых покоях на постель её положили, как могли её будили — гуслцми и бубнами, трубами и сурнами. Но не встала она ото сна в чарушки погружена…
И послали гонца за Вечерницей. Тот шагнул в сапогах-скороходах да ко самому краю неба и поднялся по небосводу там, где Солнце-Су– рья заходит. И явился он пред Вечерней звездой и позвал её за собой.
И тотчас на огненных змеях прилетела вила Вечерница. Вслед за нею свита явилась: сам бог
Сна легкокрылый с магическим жезлом: сам великий маг — держит жезл-мак. Следом сновиденья толпой — то мавлинок влетел рой.
Святогор их спросил:
— Как же быть, как нам это лихо изжить?
И Вечерница отвечала так:
— Вам помочь может лишь мак! Нам её от сна не избавить, но мы можем дело поправить… Много лет она будет' спать, в сём волшебном сне почивать. А проснётся чрез сотни лет — и лица знакомого нет… Потому мы речём так: вас избавит от бед мак! Чудо может свершить он — всё вокруг погрузить в сон. Не заметите вы тогда, как летят над вами года. А когда Эвлинка проснётся, сёстрам и родным улыбнётся… Разойдётся в тот час мрак — это может свершить мак!
