Когда так спрашивают, не отвечать хочется, а на хрен послать.
— Жить я хочу спокойно, — процедила я. — Зная, что будет завтра. Что ты не швырнёшь меня, как щенка, в ещё какой-нибудь дом или вообще на улицу. Давай я просто сниму квартиру, Тигран. И всё будет как раньше.
— Пожалуйста. Я могу даже купить тебе квартиру, свою. Зачем снимать? — всё тем же будничным тоном отозвался Тигран. — Ты уверена, что хочешь именно этого?
Сволочь! Бессердечная тварь! У меня всё-таки хлынули слёзы, как я не сдерживалась. Самое смешное, что тут мне даже некуда было убежать — я банально не знала, где на первом этаже ванная. Я просто отвернулась от него, стояла и рыдала, как последняя дура. Не знаю я, чего хочу. Господи, меня уже месяц крутит, как будто у меня не проходящий ПМС. И главное, я же мечтала об этом моменте! Чтобы он сам заговорил о квартире, сам предложил! Ну, неважно, он или кто-то другой, следующий или предыдущий. Но квартира, в Москве, своя собственная! Уйдёт из моей жизни один Тигран, придёт другой, а может, никто больше не придёт. Квартира останется. Сейчас бы кинуться ему на шею, зацеловать, сказать, какой он замечательный и как я его люблю. А потом поехать смотреть новостройки. А я реву в три ручья.
Так и стояла, пока он не подошёл сзади, не обнял лапами своими огромными. Тёплыми. И мягкими. Не прижал к себе.
— Пошли оладьи есть, котёнок. Честное слово, очень вкусные. С яблочным джемом. А кофе, наверное, не надо. Лучше чай сделаем. С молоком.
***
Всю жизнь я мечтала жить в центре. Сначала в центре Энска, чтобы не ездить в вечно грязных маршрутках на дискотеку или в парк. Потом в центре Москвы, потому что, бросив всё, переться в столицу, а потом жить где-нибудь в Капотне — это не мечта, а идиотизм. И хотя я понимала, что вряд ли мне настолько повезёт, и мой очередной спутник жизни подарит мне ключи от заветных квадратов где-нибудь на Тверской, но я твёрдо знала, что за МКАД точно не поеду.
Посёлок «Лесное» располагался за много километров от МКАД, и тем не менее, я была просто очарована этим местом. Во-первых, поражала тишина. В Москве мне бы в голову не пришло жить с открытыми окнами, через час можно с ума сойти от гула машин и запаха гари, особенно летом. Здесь же Тигран утром сам ходил и открывал окна, а в хорошую погоду и двери веранды, и в комнату тянуло свежестью и хвоей — у него на территории росло десятка два высоченных сосен и бесчисленное количество кипарисов и можжевельников. Во-вторых, здесь было на удивление спокойно. Совершенно другой ритм жизни, неспешный, размеренный. Казалось бы, тот же Тигран, приезжая сюда, оставался главой огромной компании, со всем присущим его должности ворохом забот. У него так же, как и в Москве, постоянно звонил телефон, а дипломат пух от бумаг, которые он не успел посмотреть в офисе, и которые требовали его внимания дома. Но сам Тигран, переступая порог, расслаблялся. Его уже не раздражали звонки, он не стремился побыстрее уйти в кабинет, закинув в себя какой-нибудь кусок. А если он садился играть с Артуром, то мог и просто отключить мобильник.
Да что там Тигран, я сама попала под магию «Лесного», потому что мне совершенно не хотелось отсюда уезжать. После нашего эпичного разговора, закончившегося моими слезами и поеданием действительно вкусных оладий, я могла уехать в Москву. По большому счёту, я могла вернуться к поднятой теме и воспользоваться любым из трёх прозвучавших предложений. Что там у нас было на повестке? Возвращение на Садовническую, покупка собственной квартиры и, вишенка на торте, замужество? Прямо как в сказке. Вот только в сказках все эти соблазнительные предложения прекрасный принц делает в романтической обстановке, припадая на одно колено и держа в зубах цветы. Мой принц ни на что не припадал, цветы в рот не совал, и вообще выглядел так, будто я его смертельно достала. Правда, потом, на кухне, всё уже было чудесно — и улыбки, и шутки, и приснопамятные оладушки. И как-то мне не хотелось снова начинать этот разговор. И вообще что-либо решать. Потому что в «Лесном» было хорошо, на самом деле.
Тигран лично провёл экскурсию, мы обошли все три этажа и огромную придомовую территорию, включавшую баню, пруд с рыбками и даже корт. Корт меня особо поразил. Вот на кой чёрт он Тиграну-то? Да и Артурик ещё маловат для большого тенниса, к тому же мальчишка увлекался футболом, и с удовольствием гонял мяч просто по лужайке. Но я благоразумно не стала задавать вопросов. Может, дочка у него в теннис играла? А может быть, дом строился ещё до происшествия на буровой? Хотя вряд ли, конечно.
— Вот здесь три свободных комнаты, — сообщил Тигран, когда мы ходили по второму этажу. — В этой жила Луиза, в этой Аня, дочка, а эта гостевая. Ты можешь выбрать любую, если хочешь.
— А из своей спальни гонишь, что ли? — поддела его я, но беззлобно, опять ссориться не хотелось.
И надо же, наш железный Тигран Борисович смутился.
— Ну что ты, котёнок. Просто подумал, ты хочешь больше личного пространства. Всякие там булавки разложить.
— О, да, для моих булавок нужно не меньше трёх комнат! Нет уж, позвал — терпи меня в своей спальне. А то я тут потеряюсь, и ты меня найдёшь только года через два. А Луиза — это?
— Моя супруга.
Угу, понятно. Хорошо же они жили, если спали не просто в разных комнатах, а ещё и на разных этажах. Или в высшем свете так принято?
Самое удивительное, что в «Лесном», общество Тиграна перестало мне казаться обременительным. Когда я жила на Тверской, он приезжал ко мне как на свидания. Да фактически у нас свидания и были. Поужинали, переспали, утром разошлись. На Садовнической рандеву получались более длительными, но тоже: приехал — уехал, часто взвинченный или уставший до утраты всяких эмоций. А здесь он был каким-то домашним, расслабленным. Ему приходилось уезжать, но возвращался он с неизменной улыбкой, и я, стоя у окна, наблюдала, как Артурик несётся ему навстречу с радостным визгом, как взлетает ему на руки и как лезет в карманы пиджака за конфетами.
Да, Артурик. Вероятно, в его присутствии и заключался секрет обаяния «Лесного». Никогда я не любила детей, мне казалось, они только шумят, мусорят и постоянно требуют внимания. Но в случае с Артуром все было совершенно не так. Он вполне умел себя занять, более того, ему явно нравилась собственная компания, и не нравилась компания Марты и других
