Из пары ближайших небольших на вид домов выбегали и выбегали люди. Треть из них были женщинами и все, в том числе и мужчины, были безоружны. Вскоре они заняли всю прибрежную площадку размером шагов пятьдесят на сто и замерли. Их толпа напомнила опытным охотникам стаю, застывшую в преддверии броска. В, казалось бы, беспорядочном построении шестидесяти пяти голов (людьми, несмотря на внешний облик, этих существ назвать было уже нельзя: что-то в них неуловимо поменялось), различалась строгая иерархия: вожак, наиболее матерые – впереди, молодняк – сзади, и при начале движения каждому открывался проход к добыче.
Этруски, подходя к бьющему кристально чистой водой роднику с небольшим искусственным водоемом, еще больше замедлились. Далее вниз, к берегу бухты, спускалась довольно крутая узкая тропа, выходящая почти прямо к стае, она обрывалась в пяти шагах от вожака.
– Радан, как ты думаешь, за сколько мы их порубим? – весело поинтересовался неугомонный Люболан. – Ух, как красиво застыли! Столкнулся я разок с зимними волками, и у нас как раз уговор с товарищем был «не призывать», прямо как сейчас, там мы тех…
– Разговоры прекратить! – серьезно скомандовал хмурый Димигрид, прерывая разглагольствования молодого князя. Прибывшая с Этрусии четверка бывших телохранителей Руса-принца, естественно, поступила в его распоряжение, и, разумеется, никто из них не возражал. – Домлар, подумал? Можно те руны обойти?
– Нет, – четко ответил несостоявшийся орденский наставник. – Но я выучил пару боевых структур – орденская разработка. Руны, выбитые на скалах, из разряда шаманских Изгоняющих кругов. Вся бухта теперь очищена от любых Духов, ни мы, ни сам князь не сможем Призывать. Наши «друзья» засунуты в «слипшиеся» расслоения, но Сила при нас, чувствуете? Давно надо было организовать орден.
– «Друзья», – скривился Ростичар. – Это ты так подлых существ, которые нас всех по молодости чуть не сожрали, называешь?
– Они не от злобы… – попытался объяснить образованный товарищ, но был остановлен командиром:
– Замолкли все! Мне бы вас в приграничье, в новики, – проворчал Димигрид, задумываясь. Повторил, впрочем, давно решенный, выученный всеми порядок, за исключением одной перестановки. – Так. Радан спускается первым, я за ним. Ты, Домлар, следуешь пятым – прикрываешь структурами. Замыкающий – Грибан. Если твари внизу позволят, не нападут раньше, выстраиваемся в клин с Раданом в качестве рассекающего. Домлар – в центре. Если налетят, расходимся на размах меча и бьемся, но далеко друг от друга не разбегаться! Не увлекаемся, парни. Не нравится мне вся эта обстановка. Силы вокруг разлито – море… Заодно и амулеты новые проверим. Фре-но-о-м! – резко меняя тон на призывно-задорный, яро-клокочущий, выкрикнул он, с громким металлическим шелестом вытягивая меч из ножен и вскидывая его к небу.
– Фре-но-о-м! – хором поддержали остальные этруски, грозно звеня клинками.
– Вперед! Радан, бегом! – скомандовал десятник.
Эхо еще гуляло между скалами, восхваляя бога-воина; краткий звон оружия, нехотя ослабевая, сливался в гимн доблести и победы, а колонна воинов уже приближалась к концу водоносной тропки.
Лишенные Духов стихий этруски, переставая быть воинами-магами, превращались в умелых бойцов с хорошей регенерацией, с реакцией, как у выпивших эликсир «скорости». Зря они не развивали у себя боевое применение Силы Френома «напрямую», то есть через структуры. Это было расплатой за замкнутость страны, где и в голову никому не приходило пользоваться техниками шаманского Изгнания.
Властители просвещенных стран охотно нанимали этрусков на службу. Некоторые воины сталкивались с «кругами изгнания». Вернувшись домой, они рассказывали об этой неприятности. Над ними посмеивались: «Ты же видишь те руны? Чувствуешь? Так не входи туда! А раз попался, то бейся как воин, не ной!» Прямые потомки тех, кого в просвещенном мире называли Гелинами, – первых полноценных магов, считали создание структур занятием, воина недостойным. Только жрецы Френома развивали это искусство, утилитарную, небоевую часть его применения. И это в стране, где склонным к Силе рождался чуть ли не каждый пятый. Удивительно!
Наши друзья, хоть и чувствовали себя крайне неуютно, не ныли. Об амулетах, на которые каждый капал собственной кровью, в горячке битвы они как-то забыли…
Волки появлялись в прыжке, без всякого вращения, совсем не так, как описывал Флавий. Человек взмывает в воздух человеком, по его телу проходит неясная рябь, и приземляется волк, немногим крупнее настоящего. Масти разнились от угольно-черного до снежно-белого, что тоже несильно отличалось от пород естественных животных. Зато они молчали. Совсем. Не выли, не рыкали, не скалились, шерсть на загривке не дыбилась. От тишины, от стального блеска длинных клыков, от человеческих глаз, от иных неописуемых флюидов опасности рядом с оборотнем становилось жутко.
Построить клин этрускам не дали. Стая набросилась на людей сразу, как только нога Радана ступила на камни пляжа. Силы и ловкости им было не занимать. Богатырю Радану, дабы освободить товарищам путь, пришлось вертеться ужом. Его меч и кинжал превратились в стальную мельницу, сверкающую напитанными Силой «пробивающими» Знаками (Рус предупредил, что использовать «убивающие» Знаки бесполезно: оборотни и так наполовину мертвы), но гиганту удалось лишь отогнать тварей, образовать вокруг себя чистый круг на длину клинка да отойти от скалы на три шага. При этом никто из волков серьезно не пострадал. Воин чувствовал, что часть ударов достигала цели, рубила плоть, но безжизненной туши не появилось ни одной. Истекающие темной кровью раненые отбегали, уползали или оттаскивались другими оборотнями, а через пять ударов сердца снова вставали в строй. Но что особенно пугало опытного Радана, так это тишина. Мертвая, густая, нарушаемая лишь плеском мелких волн и шуршанием листвы потревоженных зябким ветром плакучих кустиков, купающих ветви в соленой воде. Свое дыхание, собственную ругань и свист мечей он не слышал.
Димигрид с высоты пары локтей спрыгнул на освобожденную Раданом землю и ринулся в стаю, левее головного рассекающего, прочь от близкой воды. За ним последовали остальные, и скоро все воины оказались в окружении оборотней, рассыпанные среди них веером, смотрящим дугой в сторону поселка. Они продвигались. Очень-очень медленно, шажок за шажком приближались к сложенным из окрестных валунов строениям. Кое-где стали появляться застывшие тела волков с отрубленными головами, разваленной до позвоночника грудной клеткой, либо разделенные на две половины, сцепленных только шкурой и мясом. Появились обожженные дымящиеся тушки работы Домлара. Действовали на них структуры! Если попадешь.
Но выносливость людей, даже магов, с их каналами полными Силы, на ходу исправляющих токи внутренних энергий, была далеко не беспредельна. Движения этрусков невольно замедлялись, ловя моменты передышки, и только тогда они замечали, что стальные на вид зубы бессильно соскальзывали с их кольчуг, кожаных сапог или шлемов. На волне радостного открытия, наконец-то вспомнив объяснение Андрея, воодушевленные бойцы пошли в атаку с новой яростью, меньше внимания уделяя защите.
За что Ростичар скоро поплатился. Его просто свалили, прыгнув со спины, и в бессильной злобе попытались растоптать. Раздавить не смогли – амулет не позволил, но и подняться у него не было никакой возможности. Застывшей кучей-мала воспользовался Домлар. Он с неожиданным для себя диким ликованием всадил, почти не целясь, несколько структур. Вспыхнуло едва ли не десяток особей и из-под дыма, ревя громче бергата, поднялся ошалевший Ростичар, у которого чья-то ловкая пасть вырвала и утащила меч. Князь продолжил драку, пользуясь одним кинжалом.
Наконец когда оборотней осталась половина, а люди ослабли, битва сама собой перетекла в вялое позиционное сражение. Волки уворачивались от структур и клинков, терпеливо выжидая момент полного изматывания добычи, а воины тяжело дышали, мечтая о полноценной передышке. Чаша весов постепенно склонялась в пользу неутомимых все еще многочисленных оборотней. Они уже выработали стратегию: свалить в первую очередь Домлара, прокатить его по камням до потери сознания и заняться остальными.
– Все ко мне! – прохрипел мокрый от пота Димигрид, грудь которого вздымалась кузнечными мехами. – Занять круговую оборону!
Но едва только кто-нибудь пытался сделать шаг, поднимая налитые свинцом ноги, ему мешали волки, мгновенно, одним прыжком перемещаясь к зашевелившейся добыче, пытаясь сшибить человека наземь. Более того, твари ловко выбивали фляги, если воин хотел смочить пересохшее горло. В азарте боя этруски нарушили приказ командира – разбрелись слишком далеко друг от друга.
