— Мне очень приятно, что экспедиция вызывает такой интерес даже у глав регионов, находящихся очень далеко от Полярного круга, — как можно спокойнее произнес Андрей. — Но, к сожалению, специфика предстоящей нам в Арктике работы такова, что не связанным с исследованиями людям попросту не хватит места на борту…
— Ну бросьте, Андрей Львович! — весело загудел Чилингаров. — Берем же мы журналистов и этого… писателя с двойной фамилией.
— Журавлева-Синицына? — усмехнулся Гумилев. — А не вы ли, Артур Николаевич, убедили всех, и меня в том числе, что этот гений клавиатуры создаст по возвращении нетленный шедевр, прославив нашу экспедицию на все времена?
— Насколько я знаю, он едет не один, а с дамой, потому что его тонкой творческой натуре необходима муза, — вступил в разговор улыбающийся Илюмжинов. — Я несоизмеримо более ценный кадр для экспедиции. Я оплачу не только свое участие, но и, скажем… экипировку для всех. Идет?
Андрей поморщился: все ясно, это заговор. Раз уж этот калмык знает такие подробности… «Пирамида и око на фасаде — это не случайность. Меня просто взяли в оборот. Нет уж, мои дорогие заговорщики, хрен вам, а не экспедиция!»
— Смею так же заметить, что у нас нет проблем с финансированием. Все средства уже выделены и освоены в полном соответствии со сметой. Этим занимается финансовый отдел моей корпорации.
У Гумилева был очень серьезный резон провести тестирование станции «Земля-2» — а именно в этом и заключалась главная задача экспедиции — с минимальной оглаской. Дело в том, что теперь, после авиакатастроф, никто не мог дать стопроцентной гарантии, что искусственный интеллект «Земли-2» не подведет своих создателей. Журналисты, писатели, государственные чиновники высшего ранга — все это называлось просто и ясно: «утечка информации». А уж если, не дай бог, случится что-то серьезное или трагическое, репутации Гумилева и его корпорации будет нанесен ощутимый удар.
Чилингаров поскучнел. Он еще раз продемонстрировал фокус со смартфоном, только на этот раз была нажата кнопка ответа на звонок.
— Алло? Да, я… А, Ларисочка! Помню-помню… — полярник поднялся, извинился и вышел из комнаты, любезничая с неизвестной Ларисой. Андрей и Илюмжинов остались вдвоем.
Некоторое время они молчали. Гумилев, взяв в руки свежий номер «Коммерсанта», просматривал заголовки газетных статей, а его визави так же внимательно изучал Андрея, продолжая улыбаться.
Наконец он произнес:
— Андрей Львович, я прекрасно понимаю, почему вы против моего участия в экспедиции, но поверьте, я мог бы задействовать определенные рычаги, скажем, в администрации президента — и вопрос был бы решен. Я же выбрал другой путь.
— Кирсан Николаевич, вы тратите свое и мое время…
— Подождите, Андрей! — перебил калмык. — А если я предложу вам пари?
— Пари? — Гумилев отложил газету и с удивлением посмотрел в темные глаза Илюмжинова. — Кирсан, вам никогда не говорили, что вы некоторым образом…
— Нахал? — расхохотался Илюмжинов. — Так ведь, как говорят у вас, у русских, под лежачий камень вода не течет. Итак — пари?
— На что?
Калмык согнал с лица улыбку..
— Я очень внимательно изучал все материалы по вашему искусственному интеллекту. Вы совершили настоящий прорыв, придав захромавшей колеснице прогресса дополнительный импульс. Это впечатляет. Но в то же время мне кажется, что слишком доверяете этим исинам. Они никогда не заменят человека.
— Это смотря в чем, — покачал головой Андрей. — Конечно, эмоции, чувства искусственному интеллекту пока недоступны. И по части интуиции он еще проигрывает хомо сапиенс. А вот там, где нужны точные расчеты, где все можно измерить и вычислить, человек отстал от исина навсегда.
— Вот именно это я и готов оспорить! — торжествующе заявил Илюмжинов, сверкая глазами.
— А, понимаю, — Гумилеву вдруг сделалось весело, словно настроение Кирсана передалось ему. — Вы же шахматист, президент ФИДЕ, если не ошибаюсь?
— Именно так. И я готов сыграть с вашим исином. Выиграет он — я публично признаю свою неправоту и больше не буду вам надоедать. Но если победа окажется за мной…
— Я включу вас в состав участников экспедиции, — закончил за него Гумилев. — Что ж, вы умный человек и все сделали правильно. И я не буду проявлять упрямство и отказываться. Пари — так пари. Когда вы будете готовы к партии…
— Я готов прямо сейчас, — усмехнулся Илюмжинов.
— Тогда предлагаю проехать ко мне в офис. Мои помощники подготовят модуль исина, свяжут его с компьютером, чтобы вам было проще вести обмен информацией. Едем?
— Конечно, — калмык пружинисто встал, шагнул к двери. Андрей последовал за ним.
В коридоре они встретили Чилингарова. От Гумилева не укрылось, что Илюмжинов и полярник обменялись многозначительными взглядами.
«Они уже празднуют победу, — подумал Андрей. — Но рано радуетесь, господа! У меня тоже есть чем вас удивить».
План Гумилева был прост. Он, конечно, верил в искусственный интеллект как в свой собственный, но подстраховка еще никому не мешала, тем более в таком важном деле. Поэтому, едва они с Илюмжиновым вышли в Большой зал, Андрей извинился, сославшись на естественные причины, и отправился в туалет. Оттуда он позвонил Ковалеву и отдал кое-какие распоряжения…
— Матч века! — смеялся Илюмжинов, потирая смуглые маленькие руки. Он прохаживался по мягкому ковру небольшого конференц-зала, расположенного на самом верхнем этаже здания корпорации. Сквозь стеклянную крышу светили тусклые московские звезды, ночной ветер, врываясь в открытые окна, шевелил портьеры.
По шахматной доске из полированной яшмы гуляли световые блики. Бронзовые фигуры, выполненные в виде средневековых воинов, сурово взирали из-под шлемов на своих врагов. Эти необычные, эксклюзивные шахматы Андрею подарили на Урале. Богатая отделка и мастерски выполненные фигурки делали их настоящим произведением искусства.
Андрей, попивая апельсиновый сок из высокого стакана, рассматривал возбужденного Илюмжинова, доску с фигурами и думал: «У них нет выбора. Встал на клетку — ходи. Особенно тяжело пешкам. Только вперед, ни шагу назад. И уклониться нельзя. Вообще ничего нельзя. Хотя нет… Можно геройски погибнуть. За короля. За победу. Вот и мы, люди, тоже иной раз ведем себя как шахматные фигуры. Кто-то мнит себя ферзем, на деле являясь пешкой. Кто-то из пешек выходит в ферзи… Но в конечном итоге все решает даже не король, а тот, кто сидит за шахматной доской. Что-то меня на философию потянуло. Пора начинать!»
— Пора начинать, — в дверях возник Ковалев. — Кирсан Николаевич, вы готовы?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
