и в Париже, и в Инвернессе, и в Кракове.
Они напились, а потом, шатаясь и поддерживая друг друга, вернулись в свои номера, чтобы заснуть без мыслей. Как раз об этом они и мечтали.
* * *
Соляная шахта «Величка» находилась в получасе езды от Кракова. Вход был оцеплен полицией, и разочарованные туристы толпой бродили между фургонами телевидения, смешиваясь с журналистами со всей страны, которые пытались что-то снять или услышать из уст тех немногих, кого пустили внутрь. Машина с тонированными стеклами, в которой сидели жандармы, медленно прокладывала себе путь и, едва задержавшись на контроле, направилась к главному зданию. Оно выглядело неожиданно современным для столь древнего и знаменитого памятника: над свежевыкрашенными стенами возвышалась типичная металлическая башня шахтного ствола.
Гидом для трех французов стал Томаш Грычковяк, местный представитель Интерпола и Европола и сотрудник польского Главного управления полиции. Это был элегантный мужчина в костюме, лет сорока, с короткой стрижкой и черными очками на кончике носа, прекрасно говорящий по-английски.
В вестибюле Томаш подвел их к человеку, которого легко можно было принять за лесоруба: огромные руки, широченные плечи, седая щетина на голове, вдавленный нос и мощный живот.
– Расследование поручено инспектору Юреку. Он работает у нас в Centralne Biuro Sledcze[12], это что-то вроде вашего уголовного розыска, если не ошибаюсь.
Людивина поздоровалась и тут же задала первый вопрос:
– А предыдущие убийства тоже ведете вы?
– Юрек не говорит по-английски, – вмешался Томаш. – Если нужно, я переведу, но вы можете спросить и меня, я хорошо изучил материалы. Они меня очень заинтересовали после вашего обращения. Так что отвечаю на ваш вопрос: да, инспектор Юрек также расследует дело Кидашки, той проститутки, что была обнаружена с вашим странным рисунком.
– Есть продвижение в этом деле?
– Мало. Чуть позже в офисе мы вам все подробно расскажем. Убийца действует крайне скрупулезно, не оставляет свидетелей, избегает всех зон с камерами видеонаблюдения, он очень хитер.
– На жертве есть следы укусов, не так ли?
– Да, много. И отсутствуют целые куски мяса. Как будто ее рвал дикий зверь. Наши специалисты такую возможность отвергают. Это не похоже на нападение животного, даже посмертное.
– Рисунок *e был вырезан на коже погибшей, именно поэтому вы решили, что это связано с нашим запросом, верно?
– Абсолютно верно. Как и в случае убийства, совершенного в этих стенах.
– Мы вылетели первым же самолетом, так что почти ничего не знаем о новом убийстве. Судя по толпе возле шахты, вся Польша уже в курсе?
– Просто вы находитесь в очень… популярном месте, и к тому же это центр религиозного паломничества.
Сбоку от Людивины находился стенд с фотографиями и рекламной продукцией для посетителей: все материалы рассказывали об истории соледобычи в «Величке».
– Я думала, мы находимся в соляной шахте.
– Внизу еще расположена церковь. Одна из самых известных и почитаемых у поляков.
– Убийство совершено в этой церкви?
– Я бы скорее назвал это осквернением храма.
– Тело находилось не в церкви?
– В церкви, к сожалению. Я имею в виду, что в шахте было совершено убийство, а в церкви – осквернение.
– Жертва была не одна?
– Жертв две. Но первая была… репетицией. Тренировкой.
Людивина и Микелис обменялись изумленными взглядами.
– Тренировкой для чего? – спросил криминолог.
– Я думаю, вам лучше спуститься, это не описать словами.
Молодая женщина удивленно наклонила голову:
– Вы хотите сказать, что тела еще там, внизу? Ведь прошло двое суток с тех пор, как вы их обнаружили?
– С телами работает команда наших судмедэкспертов, они в морге. Но… все остальное еще можно увидеть на месте. Я так распорядился. Поскольку Европол попросил нас о полном сотрудничестве, я подумал, что вы должны увидеть все как есть.
– Все остальное? – переспросил Микелис.
Томаш сжал губы.
Потом махнул рукой, приглашая их следовать за собой в глубины «Велички».
36
Типичная девчонка-мечтательница.
Такой была Людивина подростком. Увлекалась спортом, но все равно витала в облаках. И много читала. В том числе «Властелина Колец» Толкина, как вся молодежь того поколения.
На нее произвел очень сильное впечатление образ знаменитой Мории, обширного города под горой с гигантскими залами, многочисленными лестницами и переходами, мостами и шедеврами хтонического искусства.
И почти двадцать лет она верила, что это литература.
Верила, пока не оказалась в «Величке».
Девять уровней галерей тянулись на триста километров: сложная сеть туннелей со стенами, укрепленными белыми деревянными стойками, иногда головокружительно высокие «камеры», выдолбленные в солекаменной породе, испещренной белыми прожилками – кристаллами драгоценного пота Геи, образовавшимися за тысячи лет тектонического давления.
Людивина шла за Томашем по нескончаемым ступеням. Они разом спустились более чем на триста пятьдесят метров, а потом углубились в пещеры, выдолбленные и отполированные исключительно рукой человека за семь сотен лет. Они поднялись по другой лестнице и прошли через камеру Михаловице – огромный сводчатый зал высотой тридцать пять метров, который заканчивался невероятным фасадом из мощных белых стропил, похожим на сказочную тайную крепость, словно кто-то решил воссоздать собор Парижской Богоматери из балок и столбов на глубине ста девяти метров под землей.
Хитроумная система прожекторов подсвечивала каменную кладку снизу, с высоких уступов или из ниш, игра света и тени подчеркивала красоту и необыкновенную загадочность подземелий.
Томаш уверенно шагал вперед, он прекрасно ориентировался в этом месте, но, что более удивительно, им не встретилось ни одного человека. Шахты были пусты, в них царила тишина, тени и кровь.
– Ваши коллеги из полиции уже ушли? – спросила Людивина, когда они проходили по очередному каменному коридору.
– Вся судебно-медицинская экспертиза уже проведена, я только попросил не трогать церковь. Мне хотелось, чтобы вы сами все увидели и помогли нам разобраться, что за действо тут разыгрывалось. Может, это продвинет ваше расследование во Франции и в других странах. Гаага оказала определенное… давление на мое начальство, чтобы я всеми силами вам помогал. Начальство любит угождать Гааге. Теперь невозможно продвинуться по службе, не учитывая политику – хотя бы отчасти.
В устах человека, шагающего по бывшей штольне в узком костюме с солнцезащитными очками в переднем кармашке пиджака, такое замечание звучало несколько комично.
Но когда они вошли в часовню Святой Кинги, у Людивины пропало всякое желание улыбаться. От увиденного перехватило дух.
* * *
Под лестницей, прямо у их ног, вдаль и вверх раскинулся огромный сверкающий зал, высеченный полностью из колоссальной соляной глыбы и освещенный люстрами из кристаллов соли. Коричневато-белые стены были украшены скульптурными библейскими сценами и искусными барельефами, в нишах стояли статуи святых, а в самой глубине призрачно светился главный алтарь со статуей святой Кинги, выполненной из хрусталя с серебряными бликами.
И здесь,
