– По-моему, еще одна минутка… Далеко он собрался ради однодневной ярмарки.
– Знаю.
Обе помолчали. Камилла понимала, что мать догадывалась, почему Хэл не собирался оставаться там на ночь. Она засунула руки глубже в воду, чтобы отыскать убежавшую вилку.
– Мне кажется, не следует отсылать ее в школу на один день. Пусть подольше отдохнет, придет в себя. Если хочешь, чтобы я посидела с ней, то я свободна с середины утра. Если нужно, возьму девочку к себе и в субботу вечером.
Камилла закончила мыть посуду, аккуратно поставив последнюю тарелку в сушилку. Она нахмурилась и слегка повернула голову:
– Разве ты не идешь в гости к Дорин?
– Нет. Мне нужно встретиться с дизайнером. Передать ключи. Забрать остатки вещей.
Камилла замерла.
– Так он действительно продан?
– Разумеется, продан, – пренебрежительно ответила мать. – И уже давно.
– Просто… Все это так неожиданно.
– Ничего неожиданного. Я говорила, что собираюсь его продать. Этому мужчине даже не пришлось брать кредит или еще что. Не имело смысла тянуть.
– Но это был твой дом.
– А теперь это его дом. Как ты думаешь, она захочет кетчуп?
Когда мать говорила таким тоном, Камилла знала, что спорить не стоит. Она сняла резиновые перчатки и начала втирать в руки увлажнитель, думая о доме, который по-своему повлиял на все ее детство.
– Так что он собирается там устроить?
– Роскошный отель, по-видимому. Высококлассное заведение для творческих личностей. Он держит клуб в Лондоне – сплошные писатели, художники, артисты – и захотел что-нибудь подобное на берегу моря. Где смогли бы отдохнуть люди его круга. Все будет очень современно, как он говорит. На грани эпатажа.
– Представляю, как отнесутся к этому в городе.
– Плевать на город. Он не собирается менять фасад дома, а что внутри – кому какое дело?
– Когда это кого-нибудь останавливало? «Ривьера» расшумится. Новое заведение помешает их бизнесу.
Миссис Бернард прошла за спиной дочери и поставила на плиту чайник.
– У «Ривьеры» клиентов раз-два и обчелся. Отель для лондонских шишек не затронет их никаким боком. Наоборот, от него будет только польза. Городок умирает, а так, быть может, в него опять вдохнут немного жизни.
– Кейти будет скучать по дому.
– Кейти сможет приходить туда, когда захочет. Новый хозяин сказал, что собирается поддерживать связи дома с прошлым. Ему с самого начала понравилось, что дом связан с историей, – добавила она даже с каким-то удовольствием. – Он попросил меня кое-что подсказывать при восстановительных работах.
– Что?
– Я ведь знаю, как он выглядел раньше. У меня сохранились фотографии, письма и прочее. Это тебе не какой-нибудь неумелый застройщик. Он хочет сохранить характер дома.
– Похоже, он тебе понравился.
– И правда понравился. Он все называет своими именами. Но он любознателен. Не часто встретишь мужчин, которые проявляют любознательность.
– Как папочка, – не удержалась Камилла.
– Он моложе твоего отца. И совсем на него не похож. К тому же, как тебе известно, твоего отца никогда не интересовал этот дом.
Камилла покачала головой:
– По правде сказать, я не понимаю, ма. Не понимаю, почему теперь, спустя столько лет… Всю жизнь ты была тверда насчет… Даже когда папе надоело…
– Ох уж мне эти дети, – прервала ее мать. – Считают, что все обязаны им всё объяснять. Это мое дело. Мой дом, мое дело. На вас это не скажется, поэтому нечего тянуть все ту же песню.
Камилла задумчиво прихлебывала чай.
– А как ты поступишь с деньгами? Тебе, должно быть, заплатили за него немало.
– Не твое дело.
– Папочке сказала?
– Да. Он нес такую же чушь, как ты.
– И наверное, сказал, что у него есть отличная идея насчет этих денег.
Мать рассмеялась:
– От тебя, как всегда, ничто не ускользнет.
Камилла опустила голову и с безобидным видом заметила:
– Ты могла бы устроить для папочки круиз. Только для вас двоих.
– А еще я могла бы пожертвовать все деньги НАСА, чтобы выяснить, есть ли на Марсе зеленые человечки. Ладно. Сейчас попью чая, а потом пробегусь по магазинам. Тебе что-нибудь нужно? Заодно прогуляю твоего лохматого пса, а то он толстеет.
* * *
– Ты прекрасно выглядишь. Мне нравится твоя прическа.
– Спасибо.
– Примерно такую же ты делала, когда работала в банке.
Камилла поднесла руку к голове, потрогала гладкий шиньон, который прикрепила Тэсс в конце рабочего дня. У Тэсс был дар причесывать людей. Камилла подозревала, что не пройдет и года, как Тэсс уже не будет здесь работать: слишком большой талант пропадал в сонном курортном городишке.
– Да. Ты прав. Я действительно так причесывалась.
Теперь каждый субботний вечер, независимо от наличия денег и усталости, они выбирались в свет. Мать Камиллы брала к себе Кейти (это она любила), а родители девочки старались доставить радость друг другу: по совету психолога каждый раз красиво одевались, словно все еще переживая период ухаживания, и беседовали, уйдя от убаюкивающего телевизора и домашних дел. Иногда Камилла опасалась, что они не справятся, что Хэлу с трудом даются необходимые комплименты – свидетельство того, что он по-прежнему обращает внимание на ее внешность. Трудно найти свежую тему для двухчасовой беседы с тем, с кем ты разговаривал всю неделю. Особенно когда запрещено говорить все время о вашем ребенке или собаке. Но иногда, как в этот вечер, она улавливала искренность в его комплиментах и черпала уверенность в заведенном порядке: сначала неспешное принятие ванны, потом ресторан, где Хэл по-прежнему выдвигал для нее стул. В конце вечера они изредка занимались любовью. Нужно уделять время друг другу, советовал психолог. Вам нужно построить свои будни. Им еще многое предстояло построить.
Хэл заказал вино. Она заранее знала, какое именно. Шираз.[16] Скорее всего, австралийское. Она осторожно придвинула к нему ногу под столом и почувствовала ответное движение.
– Мать наконец-то продала дом.
– Белый дом?
– Ну да. Не папин же.
– Значит, все-таки продала. Интересно почему.
– Не знаю. Она ведь ни за что не скажет.
– Почему меня это не удивляет?
Она готовилась к пренебрежительному замечанию, но услышала лишь признание скрытности матери.
– Кто купил?
– Какой-то владелец отелей. Собирается превратить его в роскошное заведение.
Хэл присвистнул:
