— Это больше не повторится, — прошептала Тара, отвечая на его поцелуи и прижимаясь к нему всем телом. — Я буду любить тебя всегда… каждой частицей своей души. И тела… Для меня не существует никого, кроме тебя.
— Вот это я и хотел от тебя услышать, — удовлетворенно промолвил герцог. — Однако учти, моя радость, что я буду сильно тебя ревновать.
— Ревновать? — со слабой улыбкой переспросила Тара и издала нежный смешок.
— Ты слишком прекрасна, — с вызовом ответил ей герцог. — Увидев тебя в Эдинбурге, я понял, что должен немедленно увезти тебя оттуда. Уж очень там много соблазнов. И соблазнителей. А ты такая наивная…
Тара тихонько рассмеялась.
— Там много красивых мужчин, но ни один из них не сравнится с тобой. Ты бы наверняка затмил их всех. И моя наивность тут ни при чем. Я отличу любимого от нелюбимого! — И она засмеялась грудным воркующим смехом счастливой женщины, обретшей свою единственную любовь.
— Я люблю тебя! — со стоном промолвил герцог. — Я готов повторять это тебе до бесконечности, но у меня просто не хватит слов, чтобы передать ими все, что я чувствую. Я просто не могу без тебя — не могу.
— И я не могу без тебя, — одними губами ответила ему Тара. — Но я так боюсь… разочаровать тебя.
— Этого никогда не будет, ведь мы принадлежим друг другу. Твоя кровь — это моя кровь, и твое сердце — это мое сердце. Но есть еще нечто такое, что исходит из глубин наших душ — то, что ты услышала в звуках волынки. Ты, милая, навек — моя серебряная дудочка, и я тебя никогда и ничем не обижу!
— Что за серебряная дудочка? — удивленно спросила Тара, приподнявшись на локте.
— А есть такая легенда шотландская, — был ей ответ.
— Расскажи! Ну пожалуйста! — стала просить его Тара, заподозрив, что ее муж настроен совсем на другое, но только не на рассказы.
— Ну, слушай тогда, — вздохнул герцог. — Тем более, что она короткая, не как другие наши легенды.
Тара поудобнее пристроила голову на локте и приготовилась слушать. И вот что она услышала:
Волынщик Маккримонс мечтал победить в состязании, где выберут лучшего из волынщиков. Но только не знал он, как это сделать — играл он не лучше других, а даже похуже. Сидел он и вздыхал, тяжко и глубоко — так хотелось ему выйти в состязании победителем. Услышала его вздохи фея. Полетела к нему и спросила, отчего он печален. Рассказал ей Маккримонс о своей тоске и своем желании. А был он красив и очень понравился фее, и та решила ему помочь. Маккримонс не сомневался в возможностях феи, а уж тем более в ее возможности заставить простую тростниковую дудочку играть волшебно. Поблагодарил он фею, и та протянула ему серебряную дудочку с круглыми дырочками для пальцев, чтобы он вставил ее в свою волынку, и заиграет волынка волшебно, так что все заслушаются, а род Маккримонсов станет наследовать это умение — исполнять на простой тростниковой волынке сладчайшую и нежнейшую музыку… Но есть условие: нельзя обижать дудочку, тогда род потеряет свой музыкальный дар. Взял Маккримонс из рук феи маленькую серебряную дудочку, вставил ее в свою волынку и поспешил состязаться. И победил всех знаменитых волынщиков горной Шотландии. С тех пор сменилось несколько поколений. И вот однажды прапрапраправнук того Маккримонса возвращался домой с соседнего острова. Началась буря, плескали волны, и накатила большая волна на галеру с людьми. Чтобы не было страшно, они попросили прапрапраправнука первого Маккримонса исполнить им на волынке какую-нибудь мелодию, чтобы поддержать их душевные силы и вывести из уныния и страха. Тот просьбу исполнил, но была гроза, галеру качало, и пальцы волынщика на секунду стали неверными, волынка сфальшивила — дело неслыханное! Разозлился тогда музыкант и в сердцах обругал волынку грубым словом. Серебряная дудочка выскользнула из пальцев волынщика в бурлящие волны, и больше он ее не увидел… Спохватился он, вспомнил о наказе феи не обижать серебряную дудочку, данном ею много веков назад, да уж поздно… Волшебство сгинуло, а знаменитый род этих волынщиков сошел на нет, и никто о нем больше не помнил.
— Какая мудрая эта легенда! — воскликнула Тара, дослушав. — Но я знаю, что у каждого клана не только свой герб и тартан, но и свои легенды! А эта легенда принадлежит какому клану? Кто ее сочинил? Клан Килдоннонов или Мак-Крейгов?
— Любовь моя, серебряная ты моя дудочка! Раз легенда тебе понравилась, это совсем не важно, какой клан придумал ее! — отвечал жене герцог.
— Да, — подхватила Тара. — Правильно ты говоришь! Ее и правда мог сочинить любой клан, потому что наши жизни очень похожи!
— Видишь, как мы с тобой думаем и чувствуем одинаково? Значит мы — одно целое. И какие бы трудности, какие бы житейские бури нас ни ожидали, мы непременно справимся с ними, не обижая друг друга, ведь теперь мы уже не одиноки. У тебя есть я, а у меня — ты, моя нежная, моя волшебная…
У Тары вырвался вздох бесконечного счастья, которое не умещалось в ее душе.
И любовь их полыхала над ними радугой, озаряющей все вокруг ярким сиянием. И несла с собой надежду обоим кланам.
* * *
Расставшись после ужина с герцогом и его женой, Фолкерк спустился по каменным ступеням в сад, с трех сторон окружавший замок. Дождь прекратил барабанить по крышам, и в ночной тишине было слышно, как падают с веток и листьев деревьев капли. Птицы примолкли, погрузившись в сон до утра, едва первые лучи солнца высветлят край неба с восточной его стороны, сейчас значительно более темной.
Он шел по тропинке, огибающей замок. Огни в окнах уже не горели — только из кухни доносилось звяканье столовых приборов и крышек кастрюль: там домывали посуду и уже начали приготовления к завтраку. В доме ощущался общий подъем — новая герцогиня пришлась всем по вкусу, а уж какая красавица, что если описывать — слов не найти подходящих.
Полупрозрачный образ в его сознании приобрел знакомые краски и очертания.
Фолкерк улыбнулся, вспомнив, какою он увидел Тару впервые — незаметная, хрупкая, но с таким твердым характером, сильная и выносливая. Ему припомнились ее рассуждения о женщинах в Библии. А ведь и она могла бы стать одной из похожих на кого-то из них — красоты и высокости духа вкупе с решительностью и пренебрежением к опасности ей хватило бы, чтобы встать вровень с любой героиней британской истории. Пусть она стала орудием примирения только лишь двух враждующих кланов, но это немало, если учесть, что зло, как круги на воде, расходится и выплескивается на берега, отравляя живое и жизнеспособное.
А его жизнь… Она еще не подошла к концу, и он знает теперь, какую женщину хотел бы он встретить. Похожую на нее, приютскую сироту Тару, то есть леди Тару Аркрейг. А где искать такую? Надо присмотреться поближе к Килдоннонам, в их имениях достаточно женщин, кому предложил бы он руку. И… сердце? Правда, сердце его сначала должно успокоиться.
