Когда в середине марта 1943 года первые ученые ступают на промерзшую вулканическую породу «гарнизона Y», плато представляет собой сплошную стройку. Новички спотыкаются о водопроводные трубы на обочине дороги, перелезают через кучи земли и перепрыгивают через канавы, чтобы добраться до своих наспех установленных жилых контейнеров. Они удивляются, когда во время ливня ручей внизу, в каньоне Лемброккен, разливается, а его вода окрашивается в красный цвет. И когда впервые видят полыхающие на закате вершины снежных гор вдали, им становится понятно, почему набожные испанские жители назвали горный хребет Сангре-де-Кристо — Кровь Христова.
Если кто разыскивает руководителя проекта, ему придется войти в продуваемое насквозь, перестраиваемое здание школы, в котором только что выломали старые оконные рамы. Едой приходится довольствоваться тоже холодной. Горячие обеды — редкий случай. На Месу [3], как испаноговорящий персонал называет плато Лос-Аламос, каждый день доставляют из расположенного в пятидесяти километрах Санта-Фе только бутерброды. Те, кто в мудром предвидении привез с собой электрический гриль, вдруг замечают, что окружены множеством добрых друзей.
Глава 10. Толстяк
Итак, пока на нью-мексиканском плоскогорье вырастает, словно из-под земли, город, огороженный колючей проволокой, с единственным телефонным номером, Вернер Гейзенберг в Берлине пишет письмо Генриху Гиммлеру. Он знает, что содействие рейхсфюрера СС в его назначении на должность директора Физического института кайзера Вильгельма, а также в приглашении его на кафедру теоретической физики Берлинского университета было решающим. В своем письме он благодарит его за это и расценивает оба эти титула как «восстановление чести». В 1937 году его обругали «белым евреем» в эсэсовском журнале «Черный корпус» и косвенно грозили ему преследованием и запретом на профессию. Гиммлер тогда намекнул ему, чтобы впредь он не упоминал в своих лекциях имена еврейских физиков. В 1938 году Гейзенберг дал знать одному коллеге: «...мне никогда не нравилась публичная позиция Эйнштейна... в этой части я охотно последую совету Гиммлера и впредь, говоря о теории относительности, непременно подчеркну, что политически и мировоззренчески я занимаю иную позицию, чем Эйнштейн...». После содействия Гиммлера его карьере Гейзенберг пишет весной 1943 года в «Журнале естественных наук»: «Теория относительности бесспорно возникла бы и без Эйнштейна».
Через неделю после получения письма от Гейзенберга Генрих Гиммлер, который считает себя реинкарнацией немецкого короля Генриха I, царствовавшего в X веке, отправляется в Восточную Польшу, чтобы проинспектировать лагеря истребления в Собиборе и Треблинке. Поскольку, как нарочно, в день его приезда в Собибор не прибыл поезд с очередным грузом для фабрики смерти, СС пришлось импровизировать, и они согнали сто еврейских женщин и девушек в близлежащем городе Люблине, чтобы иметь возможность хотя бы на скорую руку продемонстрировать своему высшему военному начальству возросшую в последнее время эффективность удушения газом. С мая 1942 года в газовых камерах уничтожено более ста тысяч евреев. Гиммлер выражает удовлетворенность службой своего здешнего черного воинства и отдает приказ по реорганизации подвозки, чтобы полностью использовать возможности лагеря Собибор.
Вообще-то директору Физического института кайзера Вильгельма и заведующему кафедрой Гейзенбергу, тоже участвующему в соревновании за первую ядерную цепную реакцию на немецкой земле, полагалось бы как-то отреагировать на неожиданно успешную конструкцию Курта Дибнера, составленную из кубиков. Но ему явно не хочется отказываться от своего излюбленного слоистого устройства. Дибнер и его группа, однако, находятся на верном пути. В новом эксперименте с кубиками они еще на шаг приближаются к критической геометрии реактора. Алюминиевый чан из первого эксперимента на сей раз футерован парафином и наполнен тяжелой водой. В него погружают двести сорок кубиков из металлического урана. Они подвешены на шнурах и расположены так, что образуют «самую плотную кубическую укладку». Исследователям из Готтова и на сей раз удалось добиться размножения нейтронов. Однако даже этот относительно удачный эксперимент с котлом диаметром в два с половиной метра все еще проводится в масштабе модели. Для по-строения большого пилотного устройства с самоподдерживающейся цепной реакцией Дибнеру не хватает в первую очередь достаточного количества тяжелой воды — несколько тонн. Поскольку союзные войска в феврале 1943 года разбомбили норвежские производственные сооружения, немцам становится ясно, что при выборе тормозящего вещества они, пожалуй, остановились на слишком уж эксклюзивном материале.
Итак, весной 1943 года центром немецких ядерных исследований является деревянный барак в бранденбургском лесу. Помещение такое тесное, что пятеро собравшихся там людей уже наступают друг другу на ноги. Тогда как по территории будущей урановой обогатительной фабрики неподалеку от городка Клинтон, штат Теннесси, снуют тысячи строителей. Необходимо проложить железнодорожные пути, укрепить подъездные дороги и выровнять холмистую территорию, прежде чем тут вырастут промышленные сооружения. Новый город, рассчитанный на тринадцать тысяч рабочих, у приметной излучины реки Теннесси, назван по характерным для местной природы дубовым лесам: Окридж. Здесь как и в Лос-Аламосе: жилые контейнеры и колючая проволока, куда ни бросишь взгляд. А посередине большая, бело-красно-полосатая палатка в качестве импровизированного кафетерия.
В природном уране на тысячу атомов урана-238 приходится семь атомов расщепляемого урана-235. Еще не вполне ясно, каким методом лучше осуществлять отделение этого редкого изотопа — то ли при помощи электромагнитов, то ли сложным тепловым процессом. Электромагнитный вариант Эрнеста Лоуренса из Беркли действует так: электрически заряженные атомы прогоняют через магнитное поле, при этом они ускоряются, двигаясь по траектории, похожей на большую букву «С». Более легкие атомы урана-235 описывают при этом дугу меньшего радиуса, приземляются на какой-то сантиметр ближе, чем тяжелые 238-е, и поэтому могут быть собраны в отдельный сосуд. Еще полтора года назад Лоуренс на своем пятиметровом циклотроне выделил сто микрограммов урана-235 и тем самым доказал, что электромагнитный способ разделения в принципе работоспособен. Теперь он должен расширить свой метод до промышленных масштабов.
Лоуренс стремится довести дневную продукцию до ста граммов урана-235, чтобы за триста дней накопить тридцать килограммов для начинки бомбы, как того потребовал Оппенгеймер. Чтобы достичь этой цели, он намерен заказать изготовление двух тысяч С-образных резервуаров диаметром по 1,2 метра каждый, в которых и должно происходить разделение. Их выстраивают колонной один за другим. Между ними устанавливают магниты весом в несколько тысяч тонн. «Они были такие мощные, что рабочие и работницы ощущали силу их притяжения на гвоздях в своих подметках и на шпильках в волосах». Вскоре приходится приваривать к полу стальными скобами даже тяжелые резервуары весом по четырнадцать тонн, потому что магниты заставляют их плясать. В начале лета 1943 года Эрнест Лоуренс видит, как его мечта обретает реальные черты. Двадцать тысяч строителей возводят на площади в двадцать футбольных полей двести шестьдесят восемь зданий, включая восемь трансформаторных подстанций и девятнадцать градирен — «и все это ради дневной выработки, которая даже в лучшие времена выражается в нескольких граммах».
Генерал Гровс хотя и дал согласие Эрнесту Лоуренсу лишь на пятьсот резервуаров, однако сам провернул фокус, благодаря которому только и удается осуществить задуманное. Поскольку дефицит меди в военное время не позволяет строить мощные электромагниты, Гровс недолго думая обращается в Министерство финансов и запрашивает из государственных резервов ровно двенадцать тысяч тонн серебряных слитков в качестве заменителя меди. Серебро придется раскатать в тонкие полоски и пустить их на обмотку магнитов. Люди, с которыми он ведет переговоры, возмущены, но из чувства патриотизма и ради военных побед они в конце концов выделяют ему драгоценный металл на сумму триста миллионов долларов.
Тридцатишестилетний Джон Мэнли — эксперт по физике нейтронов. Летом 1942 года Артур Комптон назначил его личным ассистентом Оппенгеймера. В начале апреля 1943 года он сидит в кабине грузовика рядом с частным перевозчиком, который транспортирует его бесценный груз из Санта-Фе в Лос-Аламос. На последнем отрезке пути в двадцать километров от Рио-Гранде вверх до Месы громыхающему грузовику предстоит преодолеть разницу высот в шестьсот метров. Дорога — одно название: слишком узкая, не огороженная ни парапетом, ни барьером, повороты изгибаются под таким острым углом, что транспортное средство всякий раз опасно приближается к обрыву. Грузовик натужно ползет вверх, шофер старается объезжать хотя бы самые жуткие колдобины. В кузове стоят ящики с разобранным ускорителем частиц, изготовленным Мэнли собственноручно. У водителя не нашлось даже простой веревки, чтобы закрепить груз. На каждом повороте самый узкий ящик с трубками из фарфоровых компонентов опасно швыряет из стороны в сторону.
