– Ты уверена, что не слишком устала? – спросил Кэри.
Когда Абигайль молча покачала головой, он больше не спрашивал, удивляясь, как ее маленькое тело второй раз приняло его с тем же возбуждением.
– Утром ты будешь страдать от этого, – предупредил он, но Абигайль не отпускала его.
Временная боль внутри казалась ей не такой уж высокой платой за это неописуемое блаженство. Она была готова и к третьему разу, но Кэри отказался.
– Зато я буду определенно болен, – пробормотал он, и она засмеялась.
Потом, когда он спал, Абигайль гладила его по густым черным волосам, думая, поседеют ли они когда-нибудь. Разумеется, нет, решила она, засыпая. Ведь она вышла замуж за бессмертного.
Ангел разбудил ее перед рассветом, вскочив на постель. Огонь в камине погас, Кэри двигался в темноте, искал свою одежду.
– Посмотрите, с какой скромностью начинает свои золотые дни эта нимфа, – возвышенно приветствовал он ее.
– Кэри, о чем ты говоришь?
– «Был королем я только в сновиденье. Меня лишило трона пробужденье», – с улыбкой процитировал он. – Конечно, за исключением того раза, на этот раз я остался королем, а ты осталась моей.
Слова взволновали ее. Что бы ни омрачало их еще не оперившийся брак, Абигайль не сомневалась в его страсти к ней. В спальне они были настолько совместимы, насколько несовместимы были за ее пределами.
– Кто это, Марвелл?
– Нет, обезьянка, это Шекспир. Сонет 87. Разве пресвитерианцы не читают классику?
Абигайль села в кровати и потянулась.
– Который час?
Кэри со вздохом стал надевать брюки.
– «Не хвастай, время, властью надо мной», – пожаловался он, запихивая в шкаф остальные части вечернего костюма. – В любой момент здесь может появиться служанка, чтобы разжечь камин. Но когда все общество узнает, что мы женаты, клянусь, я не выпущу тебя из этой постели дней пять как минимум, а пока… – Кэри наклонился и поцеловал ее в лоб. – «Прощай! Тебя удерживать не смею. Я дорого ценю любовь твою. Мне не по средствам то, чем я владею. И я залог покорно отдаю».[3]
Абигайль не могла ответить Кэри цитатой из Шекспира, поэтому она просто поцеловала его, прикусив зубами его нижнюю губу. Кэри не выглядел разочарованным.
Утро прошло как в тумане. Миссис Спурджен явилась к завтраку в кружевном чепце, с седыми локонами и жалобами на многочисленные болезни. Вера посочувствовала хозяйке, но Абигайль была занята собственными мыслями.
– Иногда я думаю, что слышу его голос, его любимый голос.
Абигайль вздрогнула.
– Чей голос, миссис Спурджен?
– Като, естественно. Вы что, не слушаете меня? Я вижу его во сне, а когда просыпаюсь, мне в первый момент кажется, что я вижу его на жердочке. Но это всего лишь сон. Надеюсь, окно открыто, Вера?
– Конечно, – успокоила ее миссис Нэш.
– Окно всегда должно быть открыто. На случай если он вернется.
Абигайль чувствовала себя отчасти виновной в безвременной смерти Като, чего нельзя было сказать про Ангела: явно не обремененный сложными переживаниями, он рвался на прогулку.
Выйдя после обеда погулять, Абигайль сразу заметила Кэри, идущего по тропинке к дому. Он задержался, чтобы потрепать собаку по голове, – непростая задача, поскольку Ангел восторженно прыгал.
– Собираешься гулять? – спросил он Абигайль. – Ты меня опередила, я как раз шел пригласить тебя на прогулку в лес. – Выражение лица у него вдруг изменилось. – В чем дело? По-моему, ты была счастлива, когда я уходил.
– Я была и осталась счастливой, – быстро сказала Абигайль. – Это все из-за миссис Спурджен. Она ужасно тоскует по своей птице. Иногда я думаю… Может, сказать ей правду?
– Нет, конечно, – ответил Кэри, беря ее за руку и уводя от дома. – Если ты не хочешь еще больше расстроить ее.
Вспомнив пронзительный голос птицы, Абигайль невольно вздрогнула. Ангел тем временем с трудом двигался по грязи в сторону леса.
– Пусть идет, – сказал Кэри, ведя ее через луг к березовой роще. – Тут есть секретная тропинка, которую я хотел тебе показать.
Четверть часа спустя они подошли к дому привратника и остановились у задней двери. Абигайль скорее обрадовалась, чем удивилась.
– Ты понимаешь, зачем я привел тебя сюда? – Кэри запрокинул ей голову, чтобы она могла смотреть только на него.
– Да.
– Вот и хорошо, – проворчал он, вставляя ключ в замок. – Обычно я не привожу сюда молодых леди средь бела дня, но, поскольку ты моя жена, я сделаю для тебя исключение.
Абигайль вошла первой.
– Меня совершенно не интересует, что ты делаешь обычно, – сказала она, стоя посреди небольшого холла.
Кэри усмехнулся, закрыл дверь и помог Абигайль снять плащ.
– Вижу, на этот раз ничего одолженного у Веры нет. Все настоящее и собственное.
Холл сообщался с убогой комнаткой, большую часть которой занимал камин. В середине комнаты, служившей одновременно кухней и гостиной, стояли стол и два стула. С одной стороны камина была приставная лестница, ведущая на чердак. Огонь в камине уже горел, видимо, в ожидании ее прихода. Абигайль взглянула на лестницу:
– Ты думаешь, что я полезу с тобой наверх?
– Если ты настаиваешь, – ответил Кэри, подталкивая ее к лестнице. – Я хотел предложить тебе чай, но если мадам склонна к другому уроку супружеского поведения…
Абигайль со смехом полезла наверх. Она вынуждена была пригнуться, чтобы не стукнуться головой о низкий потолок, однако на узкой кровати лежал настоящий пуховый матрас и стеганое одеяло, любовно сшитое из разноцветных квадратов атласа.
Кэри, по своему обыкновению, тут же сбросил одежду и устроился на кровати в полной готовности.
– Обычно леди дает мне время собраться с мыслями, прежде чем прыгнуть на меня, – ворчал он. – Но полагаю, супруге разрешены некоторые вольности. Прыгай, если хочешь. Я постараюсь выдержать. Между прочим, сняв одежду, ты убедишься, что это значительно увеличит наше взаимное удовольствие.
– Я уже сказала вам, сэр, меня не интересует, что вы обычно делаете со своими шлюхами, – ответила Абигайль, поднимая юбки. Через секунду она уже оседлала его. – Я намерена произвести несколько реформ.
– Вроде того чтобы избавиться от панталон? – спросил Кэри, нащупав мягкий бугорок между ногами. Его любознательным пальцам он казался спелым персиком, источающим сладость. – Да, это действительно необходимая реформа, моя королева. Ты совершенно права, устраняя все преграды на пути развития.
– Это не только моя заслуга, – сказала Абигайль, тут же охнув, когда его палец скользнул в источник, затем упорно продолжил движение. – После долгого и тщательного исследования мой верный советник обнаружил, что позорная привычка носить панталоны – это жестокая и неестественная помеха для мужчин в экипаже.
