Георг Винтерборн пригласил Марлену для откровенного разговора. Марлена побагровела от возмущения: она давно уже сказала господину Винтерборну, что не собирается больше иметь детей. Но, даже если бы она и решилась на это, бюджет ее семьи вполне позволяет ей держать домработницу и няню. Выговорив это, Марлена покраснела еще больше — но теперь от собственной бессовестной лжи.
Посылая Георгу Винтерборну любезную улыбку, Марлена была противна сама себе. Но что же она могла сделать?
Перед полетом во Франкфурт Марлена постаралась устроить в доме все так, чтобы Никлас и Андреа могли несколько дней обойтись без нее. Она приготовила еду, заморозила ее в холодильнике по порциям и попросила приходящую уборщицу фрау Перлингер последить за садом. Но в глубине ее все клокотало, как перед извержением вулкана. Когда Никлас уезжал в командировку, у него совсем не болела голова о том, достаточно ли остается в доме еды. Он не переживал о том, выглажены ли его рубашки и вычищена ли обувь. А действительно, какого черта она ему еще и ботинки чистит?
За день до своего отъезда она узнала от госпожи Шмалайзен, секретарши Винтерборна, что Герд Бехштайн подготовил проект реорганизации службы сбыта, так сказать, по собственной инициативе, стремясь выставить себя в наиболее выгодном свете. Поскольку эта информация была передана ей неофициально — по дружбе, — она никак не могла ею воспользоваться и что-либо предпринять.
Марлена просто рассвирепела. Что этот тип опять надумал? С чего это взялся делить шкуру неубитого медведя?
Когда Марлена уже вечером закрыла наконец свой письменный стол и собралась домой, ее снова вызвал к себе Георг Винтерборн.
— Хорошо, что я вас еще застал, фрау Шуберт. Хочу попросить вас о любезности. Не могли бы вы опустить по пути домой в почтовый ящик мистера Рота эти бумаги? — Слово «мистер» он насмешливо выделил, и Марлена спросила себя, известна ли ему интрижка между его дочерью и шефом отдела сбыта; поскольку их отношения, начавшиеся, вероятно, еще в Лондоне, не были ни для кого тайной. — Он завтра рано утром улетает в Гамбург, и эти документы ему понадобятся. Я уже собирался послать к нему шофера, но вспомнил, что вы будете проезжать мимо.
Марлена взяла конверт. Она вдруг подумала, а не заговорить ли ей о предложениях Бехштайна, но внутреннее чутье подсказало ей, что лучше не торопить события. Поэтому она лишь сказала:
— Хочу проинформировать вас, что новый курс учебного центра полностью себя оправдал.
— Я рад это слышать.
— А мне доставляет удовольствие организовывать все по-новому. — Марлена улыбнулась ему.
— Я знаю. Еще давно, при нашей первой беседе, вы объяснили мне, что никто лучше домохозяек не разбирается в организации производства.
— И что же? Разве я была не права? — Она положила конверт в папку и пошла к двери.
— Марлена!
Она резко обернулась, изумленная тем, что он впервые назвал ее по имени.
— Что вы думаете о господине Кайзере?
— Морице? Не знаю, что бы я без него делала. Он вполне достойный человек, спокойный, неконфликтный. У него просто дар создавать вокруг себя дружелюбную атмосферу, не в ущерб работе. Наши сотрудники любят его. Больше, чем меня, — откровенно сказала Марлена.
— На новой должности люди и не смогут вас слишком любить… Вы можете себе представить его в качестве вашего преемника?
Марлена затаила дыхание:
— Конечно.
Они посмотрели друг на друга. Марлена спросила:
— А как же проект Бехштайна?
— Я хочу попробовать с вами.
Все было как в сказке. Как будто фея явилась в кабинет, коснулась ее волшебной палочкой и превратила в принцессу.
— Но у меня нет высшего образования.
— У меня тоже.
Они снова посмотрели в глаза друг другу.
— Вам придется как следует взяться за дело. Посещать специальные курсы, лекции и тому подобное. Но это для вас не в новинку, так ведь?
Она кивнула. Потом сказала едва слышно:
— Я очень благодарна вам за все, господин Винтерборн.
На улице было темно, тонированные стекла в окнах кабинета гасили свет уличных фонарей. Горела только настольная лампа. Она бросала желтый свет на лицо Винтерборна. Марлена почувствовала, как ее сердце забилось сильнее.
Он встал и подошел к ней. Он был всего лишь на полголовы выше ее, но Марлене казалось, что он крупнее и значительнее. Ей было так хорошо и спокойно рядом с этим сильным, мудрым человеком. Что же было в нем, что так привлекало ее?
— Желаю вам успеха во Франкфурте. — Винтерборн протянул ей руку. Она только кивнула в ответ, потому что не была уверена, сможет ли спокойно произнести даже несколько слов благодарности.
Получасом позже она уже остановилась перед домом Питера Рота. Она вошла в сад, поднялась на ступеньки крыльца, подошла к входной двери и хотела бросить конверт в почтовый ящик. Но конверт был слишком велик и не влезал в щель. Ей пришлось позвонить.
Дверь открыла Карола. Она стояла босая, в белом купальном халате. В руках она держала банкноту.
Обе изумленно уставились друг на друга.
— О! — произнесла наконец Карола. — Так это не разносчик пиццы!
Марлена протянула ей конверт и объяснила, что ее попросили передать письмо.
— Кто же вас попросил об этой услуге?
— Ваш отец.
— Он ведь хотел послать машину.
— Видимо, он передумал.
Карола задумчиво вертела в руках конверт.
— Вы летите завтра во Франкфурт вместе с моим мужем?
— Да.
Карола пытливо посмотрела ей в глаза.
Марлена покачала головой:
— Я достаточно понятлива, госпожа Эриксон. Все, что происходит здесь, меня нисколько не касается.
— Ну что же, тогда… счастливого полета, — иронически ответила Карола.
— Спасибо.
Садясь в машину, Марлена заметила, что Карола все еще стоит на крыльце и смотрит ей вслед.
Ссора, самая ужасная за все время их супружества, началась, прежде чем Марлена успела сообщить Никласу о грядущем повышении по службе. Из-за ничтожного повода. Он обещал отнести ее костюм в чистку и, конечно же, забыл это сделать.
— Я хотела взять этот костюм в командировку, — расстроенно сказала Марлена.
— У тебя полный шкаф тряпок.
— Вовсе нет. Ну что ж, куплю себе во Франкфурте что-нибудь новенькое.
Никлас упрекнул ее за то, что она делает из мухи слона. Она заявила ему, что он превращается в такого же пашу, как Бернхард. Даже еще хуже, поскольку Бернхард открыто претендовал на абсолютную власть, в то время как Никлас — волк в овечьей шкуре. И ему удалось убедить глупую курицу, что она находится не в кастрюле, а в раю, где может расцветать и самосовершенствоваться. Но на самом-то деле это всего лишь суп!
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
