Рогатый Барон величаво склонил голову.
Смарм хихикнул:
— Рогатый Барон! Надо же! Я просто ушам своим не верю! И мы не сумели устроить достойный прием такому гостю! А теперь, если господину угодно будет принять у меня этот слюнявчик и последовать за мной, то я предоставлю ему самый лучший столик в заведении. — Гном игриво подмигнул, — Он находится в весьма интересном месте, можно сказать, на линии огня! Сюда, прошу вас.
— По-моему, здесь довольно опасно, — пробормотал Бенсон, покорно плетясь за Смармом и Рогатым Бароном.
Музыка стала громче; толпа в зале безумствовала. Когда Смарм вел Рогатого Барона (в детском слюнявчике, заботливо обвязанном вокруг шеи) мимо бара, тот с интересом увидел, как огромный людоед в грязных шароварах проталкивается к стойке.
— Ну, чего тебе? — грубо спросил его бармен.
— Двойную порцию меренг с кремом, — проревел людоед.
— Сейчас будет готово, — сказал бармен. Он стряхнул густую липкую массу в большой стакан, украсил ее сверху двумя меренгами и вишенкой и влепил все это прямо в физиономию ждущего у стойки людоеда.
— Восхитительно! — причмокнул людоед и сказал чуть придушенным голосом, звонко шлепнув на стойку золотую монету: — И еще одну порцию — для тебя!
— Возражать не буду, черт побери! — воскликнул угрюмый бармен. И оглядел тех, что роились у стойки. — Следующий! — рявкнул он.
Клиенты тут же настойчиво заверещали: «Я! Я! Я! Нет, я первый! Не толкайся! А мне вон ту хорошенькую тартинку с очистками, и чтоб сверху чихнули!»
— Не угодно ли господам чего-нибудь в баре? — спросил Смарм.
— Угодно, — сказал Рогатый Барон. — Эй, бармен! — крикнул он высокомерно. — Парочку самых лучших пирожков с драченой, которыми, как говорят, славится ваше заведение!
— Сейчас получишь. Останешься доволен, ручаюсь! — прорычал бармен, и вдоль стойки пробежала волна смешков.
— Пришлешь все на верхний стол, — сказал метрдотель и повернулся к Рогатому Барону. — Сюда, пожалуйста.
Он провел его по небольшой лесенке на выступающую над залом платформу. Столик, к которому он устремился, был занят шестью ярко размалеванными гоблинками в грязных, запятнанных бальных платьях и головных уборах, напоминавших восточные тиары. Смарм быстренько их прогнал и набросил на стол грязноватую скатерку.
— Присаживайтесь, господин мой, — сказал он Рогатому Барону, ловко отодвигая стул. — Внизу скоро начнется вечернее представление.
Бенсон сел напротив — как раз в тот момент, когда над головой у него пролетели два рисовых пудинга, политые какой-то желтой гадостью. Рядом в уголке радостно пискнули два гоблина: их внезапно с ног до головы облепили земляничным и чесночным бланманже.
— Похоже, уже началось, — заметил Рогатый Барон.
— Это все пустяки, — сказал Смарм. — Вот погодите — скоро начнут летать тяжелые торты, пропитанные вином и залитые сбитыми сливками!
Официант, весь обляпанный рисовым пудингом с шоколадным соусом, принес барону и Бенсону из бара два больших пирога с драченой.
— Это подарок-приветствие. За счет заведения, — пояснил Смарм.
— Спасибо, — сказал Рогатый Барон. Взяв свой пирог, он неожиданно повернулся в Бенсону и с криком: — Вот тебе драчена в глаз! — залепил ему пирогом прямо в физиономию.
Булькая и отплевываясь, Бенсон вытер лицо слюнявчиком.
— Ах, как это мило, господин мой! — с трудом выговорил он. — Но позволь и мне! — И, подхватив свой пирог, он с неменьшей силой залепил им прямо в выжидательно подставленную физиономию Рогатого Барона.
— Есть! — воскликнул Рогатый Барон. — Выдающийся удар! Еще два пирога с драченой, — крикнул он пробегавшему мимо официанту. — И поскорее!
Когда довольный метрдотель наконец их оставил, Рогатый Барон с сияющими глазами сказал Бенсону:
— Честное слово, такие штуки заставляют меня вновь почувствовать себя молодым! — Он откинулся на спинку стула и мечтательно произнес: — Я уж и забыл, как, бывало, субботними вечерами в Гоблинтауне… М-да… В былые времена я порой так расходился, что у меня волосы клочьями в стороны летели.
Бенсон нахмурился:
— Вот как?
— Да! Разумеется, так я веселился только в те времена, когда у меня было чему разлетаться клочьями! Сейчас тебе-то небось такое и в голову не придет, на меня глядя, а ведь когда-то — в молодые годы! — я был настоящим дамским угодником!
— Да, господин мой, — сказал Бенсон, — сейчас мне такое и в голову прийти не может!
— Ах, Бенсон! — продолжал Рогатый Барон. — Во всем Гоблинтауне не нашлось бы тогда девицы, которая устояла бы перед моими чарами, уверяю тебя.
Бенсон кивнул.
— Должно быть, это было до того, как ты, господин мой, познакомился с баронессой Ингрид? — спросил он.
— Ну, естественно! — воскликнул Рогатый Барон, и в голосе его зазвучали тоскливые нотки, а взор затуманился. — Встретив Ингрид, я сразу понял, что моим веселым денькам и развлечениям вроде пирогов с драченой пришел конец.
Тут появился второй официант и радостно возвестил:
— Два пирога с драченой! Как заказывали!
— Вот это кстати! — обрадовался Рогатый Барон.
Шарманщик все быстрее крутил ручку своей шарманки, и монотонная ухающая музыка постепенно приобрела какой-то безумный оттенок. Сверху было хорошо видно, как по всему просторному залу гоблины, тролли и людоеды, сидевшие за столиками, громко заказывают блюда: «Еще порцию вонючего сахарного пудинга!», «Всем мусс из молока коромышей!», «Плевый гоблинский пирог!», а в воздухе так и свистят ошметки пирогов с драченой, и радостные вопли смешиваются с громким эхом, отдающимся от стен.
Один из пролетавших мимо пирогов с драченой попал Рогатому Барону прямо по шлему и наделся на рог.
— Ого! — со смехом воскликнул барон. — Здесь становится по-настоящему весело! — И он обратил внимание на лежавший перед ним комковатый пирог. Облизнувшись, он спросил: — Бенсон, ты не окажешь мне честь?
Внезапно все огни погасли, и клуб погрузился в полную темноту. Рогатый Барон, забыв о пироге, стал вглядываться во тьму. Наконец на дальнем конце зала возникло пятнышко света, мелькнув по алым атласным портьерам на верхней площадке, куща вела великолепная широкая лестница.
Веселые гости затаили дыхание. Алые портьеры дрогнули, поплыли в разные стороны, и перед публикой появилась высокая полная троллиха. Ее приветствовал радостный рев:
— Она!
— Наша Грязнуха Мод!
В чрезвычайно облегающем платье для коктейлей из какой-то блестящей материи (и с исключительно удачно посаженным пятном от бланманже на боку), с высокой прической из сильно взбитых волос, украшенной перьями птиц-ленивок, Маки Мауд, она же Грязнуха Мод, впечатление производила весьма сильное. Шарманка вновь громко заиграла, и Мод неторопливо, точно крадучись, спустилась по лестнице и, оказавшись наконец в зале, шепнула шарманщику с похоронным лицом:
— Сыграй-ка лучше нашу, Спам!
Шарманщик передвинул какой-то рычажок и принялся крутить ручку. Зазвучал громкий ритмичный танцевальный мотив — ум-па-па! ум-па-па! — и Рогатый Барон улыбнулся: мелодия эта была ему хорошо знакома. Грязнуха Мод тоже улыбнулась, вскинула голову и запела:
Ты — мой славненький пирожок.Моего желе колыханье!Когда ты глядишь на меня веселей.Моя карамель твердеет быстрейИ в зобу спирает дыханье!
Маки Мауд пела все громче, прогуливаясь и пританцовывая среди своих обожателей. Время от времени она останавливалась ненадолго возле того или иного столика — взъерошить кому-то волосы, кого-то ласково пощекотать под подбородком, а то и неожиданно ткнуть умирающего от восхищения гоблина мордой в поджидавший своей участи пирог с драченой. Что бы она ни делала, посетители ее салона неизменно приходили в восторг. Она действительно, что называется, кормила свою диковатую аудиторию с руки!
Когда песня приблизилась к концу, шарманщик изо всех сил крутанул ручку шарманки, и Грязнуха Мод пронзительно взвизгнула под этот оглушительный аккомпанемент:
«И я говорю… — Рогатый Барон затаил дыхание. Мод шла прямо к нему. — И я говорю…»
Она приблизилась к его столику. Он боялся смотреть на нее; щеки его пылали от смущения. Казалось, Маки Мауд поет специально для него и все слова ее песни предназначены ему, ему одному!..
«И я го-во-рю-у-у-у… — Не переводя дыхания, Мод подошла к Рогатому Барону и слегка царапнула покрытыми ярким лаком ногтями по его плечам и блестящему шлему. Потом на мгновение застыла, коротко вздохнула и завершила песню почти шепотом, так тихо звучал ее низкий хрипловатый голос: —…тебе: „Стой! Никогда не играй со мной!“»
— Браво! — взревел Рогатый Барон, с энтузиазмом хлопая в ладоши. — Браво!
