— С чего вы взяли, что я лгу?
— Потому что я вас знаю. А вы меня нет. У вас шрам на правом плече, сзади, сразу под лопаткой.
Так, подумал Брант. Откуда она меня знает? Ну, в Колонии Бронти она могла быть проездом (если бы жила, я бы ее запомнил, такие лица не забываются), видела меня загорающим или купающимся в реке. Но — Артания? Кто здесь вообще может знать про Артанию? Это так давно было, я сам ничего не помню.
— Кто вы такая? — спросил он напрямик.
— Это не имеет значения. Шрам есть, не так ли?
— Есть, — сказал Брант мрачно.
— Очень хорошо. Так. Что же дальше? Что-то было дальше. — Рита собиралась с мыслями. — Ах, да. В данный момент ваша жизнь в опасности. Я сейчас отлучусь часа на два. Никуда не выходите из дома и не выпускайте вашего друга. Слышите? Из дома ни ногой.
— Ну вот еще! Зачем?
— Позже я вам все объясню. Идите к своему другу. Если хотите, к вам придут девушки, здесь есть хороший публичный дом неподалеку. Прислать?
— Нет, — сказал Брант. — В публичный дом я и сам могу пойти, зачем же вам трудиться.
— А друг ваш?
— Обойдется.
Рита вдруг наморщила нос и нервно рассмеялась. Брант улыбнулся.
— Ладно, — сказала Рита. — Идите к Нико. Я воспользуюсь черным ходом. Никому не открывайте. Слышите? Это очень серьезно. Никому.
— Хорошо, — сказал Брант. — Но могу я по крайней мере знать, что происходит?
— Узнаете через два часа.
Брант вышел в гостиную. Рита быстро переоделась и выбежала через черный ход.
В гостиной основательно уже пьяный Нико буянил в одиночку, кидая столовые ножи в чей-то портрет на стене (густая темпера, покрытая матовым лаком) и промахиваясь. Ножи не втыкались в стену, но стукались плашмя и падали на пол. Очевидно, квалификация все еще не восстановилась.
Брант сел в кресло и отломил себе кусок паштета. Было очень вкусно. Он залил паштет вином, поставил кубок на стол, и замер.
Все очень просто. Тот жилистый с приплюснутым носом, в Кронине, слышал его имя. Эта баба была либо его подружкой, либо просто шпионкой. Жилистый ей все рассказал. Возможно, жилистый произвел расследование — а он явно был шпион, и явно профессионал — и знал о Бранте больше, чем кто-либо. И рассказал этой дуре. Теперь она идет к жилистому. Приведет его сюда, возможно не одного. И его, Бранта, тут преспокойно ухлопают вместе с Нико. Не будь Нико рядом, он бы спрятался где-нибудь и посмотрел бы, чего будет. Но Нико был рядом.
Брант поспешно встал и подошел к окну. Пустая улица. Пока что пустая.
— Нико, — сказал он. — Сейчас мы отсюда уйдем, быстро и тихо. Завтра мы уедем на юг, к морю. Ты любишь море, Нико? Я — очень. Мы сменим имена. Ты больше не Нико, а я больше не Брант.
— Потрясающе, — сказал Нико, которому эта идея очень понравилась. Он встал, едва не опрокинув стол, подошел к Бранту, чтобы его обнять и поздравить, и упал. Брант поднял его и повел, шатающегося, к двери.
— Уй, — сказал Нико. — Я, кажется, изрядно пьян. Подожди.
Он отцепился от Бранта, выпрямился, глубоко вдохнул, и ударил себя с размаху кулаком в грудную клетку.
— Все, я трезвый, — сказал он.
— Идиот, — сказал Брант.
Он взял руку Нико и положил ее себе на плечо. Он не стал вытаскивать меч, поскольку меч от стрел не спасает. Они спустились по темной лестнице, вышли на улицу, и двинулись прочь от центра. В таверне остались принадлежности, уголь, холсты, эскизы, одежда — и черт с ним.
Все деньги были у Бранта с собой. Через три часа на противной и грязной окраине Брант отыскал противную и грязную таверну. Он нанял комнату и оставил Нико отсыпаться. Сам он решил побродить по улицам. Последний раз в столице. Проверив карманы, он обнаружил в одном из них клочок бумаги. Улица Весенних Роз. А? Ах да, женщина по имени Аврора всегда бывает дома по утрам, с семи до полудня. Может, не дразнить гусей и не идти? Но ведь он не сказал ей нет. А это почти равносильно обещанию придти. В приличном обществе.
А на юге, в гавани, стоят небось красивые суда, и старые злобные капитаны кричат страшными романтическими голосами — «Отдать швартовы! Лево руля, сука безмозглая, лево руля! Не напорись на риф, блядь!» — а в кабаках развратные красотки пьют пунш, или чего они там на юге пьют, и жеманно держат двумя пальцами жирные атасы, откусывая по малу и сразу проводя языком по передним зубам, чтобы на них ничего не оставалось. А по утрам ласковый бриз гладит пальмовые ветви. И пахнет тиной, йодом, водорослями, и вообще морем и прибоем. И можно выстроить живописную виллу на какой-нибудь совершенно безумной скале, о которую разбивается штормовая волна, и брызги оседают на перилах веранды, а веранду нужно так распланировать, чтобы ветер был не страшен — сидишь себе, пьешь неторопливо что-нибудь изящное, а кругом молнии, буря, а у тебя свеча на столе — и огонек даже не дрожит. Как бы это распланировать? Основание надо делать из камня, это понятно. Но, наверное, нужно поставить несколько двигающихся створок под разными углами, чтобы ветер в этом лабиринте терялся и немел. А от дома вниз к прибою и песку нужно будет выложить мраморную лесенку, петляющую.
Пока он все это обдумывал и даже делал расчеты в уме, Брант не заметил, что ноги уже принесли его в центр. Причем не куда надо, т. е. на Улицу Весенних Роз, ведь до утра оставалось еще часа три, но к Храму Доброго Сердца. Он вдруг осознал, что так и не решился туда войти за все это время. А ведь думал об этом многие годы. Сейчас внутри никого нет кроме, возможно, священника. А приходить надо было вечером. А он вместо этого пошел за Нико на Улицу Плохих Мальчиков, поскольку человек слаб и глуп, и там напоролся на шпионку, почему ему и придется ехать теперь на юг одному. То есть, не одному, а с Нико. До чего же я все-таки мрачный, неуживчивый тип, подумал Брант. И, между прочим, дормер над фронтоном Храма совершенно лишний. Напутал чего-то старик Гор. Чего-то не учел.
У алтаря горело несколько свечей. Остальное помещение не освещалось. Почти ощупью пробрался Брант по центральному проходу и сел на переднюю скамью. Он просто посидит и подумает. И помолится. И помечтает.
Слева раздались шаги и средних лет человек в рясе до полу вышел на свет, щурясь на Бранта.
— Вам чего, сын мой? — спросил он не очень приветливо. — Шли бы вы спать.
— Вы невежливы, — заметил Брант. — А если я нуждаюсь в помощи Создателя, тогда что?
— Мы все в ней нуждаемся.
— А если я нуждаюсь в экстренной помощи и пришел ее просить сюда, в Храм?
— Сын ной, — сказал священник устало. — Пришедших просить Создателя о помощи видно издалека.
Помолчали.
— Вы пойдете домой, или будете тут торчать и не давать мне спать? Я сегодня ночую в Храме, моя очередь. И я бы с удовольствием поспал, тем более что утром мне проповедь читать, а я, когда не выспался, читаю проповеди бестолково и сумбурно.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
