как они там называются… высшие…
— Проклятые и Преданные! — снова подсказал ей Балдсон.
— Во-во! Самые! Бессмертные и всесильные, они правят нашим миром, — в сердцах продолжала директриса, — они знают все секреты магии, вызывают джиннов и других духов, чтобы те исполняли их волю. Они помыкают нами, троллями, как хотят, заставляя делать за них всю грязную и рутинную работу — варить им зелья, чистить их дворцы, бегать на побегушках. Так что же нам остается? Только, в свою очередь, управлять жалкими, совершенно не владеющими магией, смертными! О да, они, как никто другой, нуждаются в управлении!
— Не отходите от темы, Фекла! — строго предупредил майор.
— Феоклина! Профессор…ох! Да в топку все! — устало прохрипела директриса, скрипя зубами, и начала череду своих горьких жалоб вперемешку с крепкими ругательствами. — У меня даже нет ключей от этого проклятого номера, хотя я — законная ректорша этой земной Академии! Святые сантехники! Время от времени в номере появляются постояльцы, чьих имён я даже не знаю. Тут всем заведует во-о-он тот жирнющий домовой! Но сколько бы я не пыталась, сколько бы я не просила, он ничего мне не говорит! Притворяется обычной земной тупой и глухой кошкой. В ответ сплошное «мур» да «фыр»! Котяра знает хозяина замка в лицо! Словно они вместе Вискас трескают! И меня не приглашают! Каждый вечер я ставлю этому проклятому коту миску с молоком, и каждый раз она не тронута! А сегодня — опрокинута и разбита!
— Ой! Это я нечаянно… хвостом! — виновато буркнул Билли.
— Жаль! Как жаль! — разочарованно вздохнула директриса, — я надеялась, что этот усатый хоть раз лакал оттуда, прежде чем туда задницей сесть! Я извела на него весь гоблинский порошок! Один глоток из миски навсегда бы превратил его в обычного толстозадого кота! Я б поймала и кастрировала! Тьфу!
Между тем, один клубный ремикс, доносившийся из ночной темноты, быстро сменился другим, более резким, стремительным и, что было особенно заметно, громким.
— Что?! О чем это она? — переспросила я шепотом, совершенно позабыв о Леоне и глядя, как растерянный домовой вылизывает свою лапу и тщательно натирает ей шишку на своем затылке. — Так домовых делают из котов?!
— Тихо ты! — прошептал мне на ухо Леон, эффект был такой, словно он туда закричал — я поморщилась.
— Это котов делают из домовых! — отозвался Мот весьма сварливым голосом. — Вот хвостом чуял, что эта ведьма меня уморить хочет! Если бы я налакался этой дряни, то навсегда бы превратился в обычного домашнего кота! Любого домового с помощью заклятья можно превратить в кота, но не любого кота — обратно в домового!
— Кисонька! Т-с-с! Не нервничай! — засюсюкал Леон, услышав возмущенное мурлыканье в темноте. Его ловкая большая ладонь метнулась к коту, сидящему на кровати — домовой замер на месте, просто опешив от возмущения. Несмотря на горящие зеленые глаза Мота и гневно трясущиеся усы, длинные пальцы Лео быстро потянулись и, застав кота врасплох, принялись легко чесать его под горлышком. — Не бойся! Мы тебя в обиду не дадим!
Мот хотел было сопротивляться и вредничать, но отчего-то быстро передумал и сладко громко заурчал, как обычный домашний котейка.
Что? Успокоить беспокойного домового оказалось вот так просто? Кажется, Леону удалось превратить Мота в обычного кота без всякого гоблинского порошка.
Странное дело происходило с клубной музыкой на заднем фоне — она становилась все громче и агрессивнее. И если десять минут назад непрошенные гости на моем балконе переговаривались почти шепотом, то теперь они использовали полный голос, чуть ли не перекрикивая шумные басы.
И, что самое ужасное, вместо электронного голоса в проигрышах то и дело слышались чьи-то вопли, стоны и даже крики о помощи.
На заднем фоне отчётливо запела голосистая солистка модулированным томным голосом:
Снова он пропал куда-то?
Отчего же? Почему?
А тому ли я дала-то?
Видно, снова не тому!
Откуда-то издалека ветер принес негромкое и хриплое:
— Помоги-и-ите! Ай! Не на-адо! Пожалуйста!!
— Ой! Что это сейчас было? — растерянно спросил Балдсон.
— Это… эмм… просто слова песни, — быстро пробормотала Феоклина.
— Ветер с вечеринки донес! Очень модно и молодежно!
— Но не в рифму же! — возмутился Билли, ударяя кулаком по чему-то твердому, вероятно, по подоконнику.
— Итак! Хм… я давно хотела поговорить с вами о вашем чудесном мальчике, — попыталась перевести тему директриса. — О Доминике!
На ее счастье, музыка стала громче и совсем заглушила чьи-то отчаянные крики о помощи. Теперь ночную тишину разрывал новый ремикс, так что от низких басов ритмично затряслись стекла во всех окнах нашего здания.
— А что с моим племянником? Что с Микки? — серьезно спросил майор. Он, вероятно, ожидал полного отчета, как на работе от следователей.
— О, он очень милый и способный мальчик, — сладко запела директриса. Этажом ниже, словно в «подтверждение» ее слов, раздался звук битого стекла, и резкий голос Доминика, ругающего неуклюжего Тэдди на чем свет стоит. Феоклина невольно замялась, но набрала в лёгкие побольше воздуха и решительно продолжила. — Он очень эм… общительный и вежливый…
— Тэдди, ушлепок ты жирный, смотри, куда прешь! Глаз на жопу натяну! Дубина ты тупая!
— … у Доминика много друзей, — продолжала, как ни в чем не бывало, директриса, — все девчонки от него без ума и…
— Ах ты хам! Нахал! Вон с моего балкона! Козел! Извращенец! — донеслись истошные ультразвуковые девичьи крики снизу, сопровождаемые метанием предметов различной тяжести и парой звучных пощёчин. — Вали отсюда!
— … у вашего Доминика все чудненько, все тип-топчик, — подытожила директриса и вкрадчиво добавила, — за небольшим исключением. Ему не очень хорошо даётся математика и экономика…
— Так точно! — вмешался Балдсон, сразу по-военному четко обозначив настоящую причину. — Математичка его просто завалила, а экономичка не дала списать! Ничего, мой пацан пересдаст все!
— В этом-то и проблема, майор, — осмелела директриса. — Он уже израсходовал все попытки пересдач и должен быть отчислен…
— Как отчислен? Да за что же мы с его отцом платим вам такие деньжищи, Фёкла?! — взревел ее собеседник, но директриса упорно молчала пару минут. И, так и нее дождавшись ответа на свой вопрос, мужчина резко сменил тактику. — Такс! Тихо! Мне показалось, или я уже тридцать минут слышу чьи-то крики о помощи?!
— Мы ничего не можем сделать, Билли! Там слепая зона! — безразлично отозвалась Феоклина.
— А здесь глухая, да? — передразнил ее Балдсон.
— Послушайте! Во-о-он видите утес, костры, пляж, корпус с бассейном и мангалами? Да, тот самый, откуда идёт музыка и где сейчас вечеринка! Забудьте, Вы ничего не слышали и не видели! Это территория Блэкстоуна-младшего. Его отец позаботился, чтобы туда полиция, а тем более — мы, никогда
