Восстановление Лазурного Клинка было почти таким же болезненным, как атака, которая причинила ему этот урон.
- Мои резервы кончаются, - предупредил меч.
Рейдон закряхтел и сделал ещё один шаг.
Он рассёк мечом подобравшегося аболета, затем направил Ангул вниз, чтобы вырезать лазурным пламенем ещё один быстрый символ на полу.
Он нырнул под удар зелёной энергии, закружился и подался вперёд, чтобы воткнуть меч в пасть нового аболета. После этого движения его левая нога оказалась в подходящей позиции, чтобы обрушить мощный удар на другого врага. Он сделал ещё один шаг в образовавшуюся прореху, и высек Ангулом новый символ.
Если бы не натиск аболетов, петляющий путь Рейдона был бы куда более очевиден. Он понял, что закончил больше половины круга, повторяющего маршрут поющих аболетов, круживших наверху, в противоположном их движению направлении. Иронично, подумал монах, что масса склизких тел, пытающихся раздавить его, закрывала то, что он делал.
Щупальце схватило его за ногу и сдёрнуло лицом вниз на камень. Он почувствовал, как ломаются лицевые кости. В следующий миг Лазурный Клинок грубо вправил кости на место. Но не до конца.
Исцеляющие волны Ангула больше не могли полностью убрать его раны. Боль от каждого повреждения смягчалась, но по руке Рейдона, а теперь и у него из носа, струилась кровь. Каждой отдельной раны было недостаточно, чтобы замедлить его, но неполное заживление постепенно накапливалось. Было неясно, сумеет ли он закончить круг до того, как стая аболетов добьёт его.
Это было неважно. Либо он замкнёт круг, либо нет.
Если нет – Древнейший окончательно пробудится.
Если да – тогда ритуал аболетов потерпит неудачу. Одно или другое. От исхода зависела судьба Фаэруна. Но его это не беспокоило. Даже сражаясь за новый шаг, чтобы начертить следующий символ, он изумлялся собственному упорству. Фаэрун был не особенно добр к Рейдону за последнюю дюжину лет. А если подумать – то из за всю его жизнь. Но всё-таки здесь и сейчас он изо всех сил пытался спасти мир.
Может быть, им двигали какие-то останки чести, воспользовавшиеся последней возможностью пробиться через сплавленную неразбериху его личности.
А может быть, это просто был Ангул.
Рейдон заметил, что количество атак, от которых он защищался последние несколько мгновений, пошло на спад. Он выгадал момент, чтобы оторвать взгляд от последнего высеченного символа.
Он с изумлением увидел, что ему противостоят лишь около дюжины аболетов – по крайней мере, из тех, кто сполз по стене тронного зала. И половину этих тварей атакуют сбоку, пока они пытаются ползти к Рейдону. Какая-то незримая сила рубила этих аболетов по краям, пока волшебный огонь сыпался на чудовищ издалека.
Это была Серена! И… капитан Фостер. Волшебница выпустила огненный залп в одного из аболетов, надвигающегося на Рейдона. Судя по следу из дымящихся, корчащихся и разрубленных почти надвое аболетов, который тянулся от волшебницы и пирата, они занимались этим уже какое-то время. Эти двое сумели серьёзно проредить ряды чудовищ – не меньше, чем он сам. Как будто им помогали…
Едкая волна слизи хлынула ему в лицо. Ангул сжёг слизь, а Рейдон подпрыгнул в воздух. Достигнув верхней точки прыжка, он поднял локоть к лицу, затем ударил им вниз вместе с собственным падением, направляя всю силу тела в лоб аболета. Существо прекратило двигаться. Оно было оглушено или мертво – неважно. Он высек ещё один символ.
Но любопытство снова заставило его оглядеться, прежде чем продолжать. Яфета нигде не было видно. Хорошо.
Видимо, Серена и Фостер всё-таки остановили колдуна и его ядовитый груз.
Через несколько мгновений его связывающий круг завершится. Печать Убийства пронзит Древнейшего с достаточной силой, чтобы навсегда прекратить его каменное бдение.
![]()
Яфет произнёс последние слова церемонии. Его пронзил поток энергии. Из Сердца Снов хлынули фиолетовые искры, прошли по жезлу и остановились в его опьянённом пыльцой мозгу.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Его точка зрения буквально рванулась вверх, когда его тело подкинули. Как тряпичная кукла, брошенная капризным ребёнком, он взлетел к вершине зала. Неожиданное ускорение и резкая остановка едва не сломали ему шею.
До сих пор ему удавалось избегать многоглазого взгляда Древнейшего. Теперь ритуал и близость древнего аболета вынудили колдуна встретить его.
При взгляде вблизи в его наркотической дымке кожа Древнейшего оказалась не камнем. Это было мерцающее полотно хаоса, бурлившее и кипящее. Неописуемые формы переплетались в промежутке между внешним миром и чем-то чудовищным. На таком расстоянии в уши Яфета скреблись чудовищные звуки. Визгливые, блеющие, зверские.
Но именно глаза ошеломили и едва не прикончили Яфета, прежде чем он смог завершить свою задачу.
Хотя большая часть их была закрыта, те, что поймали его в прицел своего чуждого взгляда, обожгли колдуна космической злобой, от которой к горлу подступила желчь. Звёздный договор, эта чудовищная клятва, которую он принёс в родильных залах Кссифу, была единственным, что спасло его разум от мгновенного уничтожения. Договор спас его. Хотя позднее он мог вырвать себе глаза в припадке безумия, пока что Яфет сохранил какую-то способность мыслить.
Колдун отвёл взгляд. Он хотел закрыть уши, но ему нужно было вытянуть руку и положить ладонь на поверхность Древнейшего.
- Отпусти ту, чей сон вместе с нами, - сказал Яфет хрупким, но сильным голосом. – Ту, кого зовут АнушаМархана. Отпусти АнушуМархану и её спутницу по имени Йева.
Яфет жалел, что у него нет пряди волос, которой он пользовался прежде.
- Силой естественного мира я заклинаю тебя. Силой волшебных формул я прошу тебя. Силой твоей собственной плоти, Сердца Снов, через которое ты простираешь своё влияние на мир, я приказываю тебе!
Прошёл неопределённый отрезок времени. Яфет продолжал держать ладонь прижатой к бурлящей, отталкивающей плоти. Его рука шипела.
Что-то в глубинах сознания привлекло его внимание. Сначала он решил, что это мимолётная иллюзия, результат действия остатка пыльцы, который не выжгло из него ритуалом. Потом он понял, что чувство исходит снаружи.
Это был Древнейший. Или точнее – крохотная частица по-прежнему дремавшего сознания Древнейшего.
Знание того, что он должен сделать, чтобы обеспечить полное освобождение Ануши, расцвело в мозгу колдуна.
Он вздохнул. Значит, это будет последняя сделка?
Да. Конечно.
Жизнь колдуна представляла собой одно большое полотно клятв, договоров и сделок, каждая из которых заставляла его балансировать на кромке ножа между достижением своих целей и полным поражением.
Несмотря на то, что это означало для мира, Яфет согласно кивнул головой. Он принял сделку.
По крайней мере Древнейший не потребовал от него заключить ещё один договор! Эта мысль подсказала ему идею. Даже перед лицом существа, чей гнев вполне мог сравниться с яростью бога, Яфет задумал последний обман.
![]()
Ануша вонзила свой сновидческий меч в сердце последнего аболета, угрожавшего монаху – по крайней мере туда, где она предполагала наличие сердца. Она поразила какой-то важный орган, аболет обмяк и умер.
Она отшагнула и подняла свой меч в знак триумфа, хотя под натиском головной боли меч задрожал, угрожая исчезнуть.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Рейдон посмотрел куда-то в её сторону. Лицо полуэльфа не выдавало его мыслей, но Ануша предположила, что монах недоумевает по поводу внезапной гибели чудовища. Она хотела улыбнуться, но с пульсирующей внутри болью могла лишь сохранять свою форму.
Ей уже доводилось чувствовать подобные трудности прежде, когда она доходила до предела своих сил. Казалось, на сей раз боль пришла быстрее – и была более острой. Может быть, потому что она поддерживала и форму Йевы, заставляя её оставаться реальной?
Монах не стал тратить время, разыскивая незримых союзников. Своим пылающим мечом он продолжал вырезать символы в полу, один за другим, и теперь, когда аболеты не бросались на него на каждом шагу, дело пошло быстрее. Без чудовищ, закрывающих пол, фигура, которую он вырезал синим огнём в полу, открылась взгляду всех присутствующих в зале. Работа Рейдона стремительно близилась к завершению.
