Пожилой нунг осторожно положил посох у подножия холма, опустился на колени, набрал в ладони горсть земли и приложил ее к своим губам. Спутники тотчас же последовали его примеру. Затем он поднял затуманившиеся глаза и долго-долго смотрел на юг, словно пытаясь разглядеть за туманной дымкой на горизонте далекую родную деревню. Вдали, у подножия величественной горы, среди зарослей маиса угадывались разбросанные тут и там хижины на сваях. Зеленые террасы рисовых полей поднимались уступами по склонам. В воздухе плавал аромат персиковых и абрикосовых цветов. Их розовые лепестки резко выделялись на фоне тутовника и грейпфрутовых деревьев, гуайявы и лесных бананов.
Нгуен Ай Куок, а это, конечно же, был он, глядел и не мог наглядеться на благословенный кусочек родной земли. 30 лет он мечтал об этом дне, в мельчайших подробностях видел во сне тот сладостный миг, когда он наконец-то, после стольких скитаний и мытарств, ступит на землю Вьетнама. И вот этот час настал. Он смотрел на причудливые контуры горной цепи, пропадавшей в туманной дымке за горизонтом, куда садилось оранжевое солнце, и вспоминал, каким долгим и сложным был последний участок его растянувшегося на целых тридцать лет «хождения за три моря».
В памяти всплыли серые, безжизненные пески пустыни Гоби и такие же серые, почти лишенные растительности города Урумчи, Сиань, Яньань, через которые пролег его путь после того, как в октябре 1938 года он, выехав из Алма-Аты, пересек советско-китайскую границу. Вспомнился трудный и опасный переход из Сиани в Яньань, занявший целую неделю. Пришлось в основном идти пешком, держась за повозку, в которых старьевщики перевозили тряпье, шедшее на изготовление матерчатых тапочек для населения и солдат. Некоторые повозки представляли экзотическое зрелище — в них были впряжены «тройки», состоявшие из вола, осла и лошади.
В Яньани, в долине реки Яньшуй, окруженной плоскими столообразными сопками, находился один из основных центров Освобожденного района, размещалась штаб-квартира руководства КПК и китайской Красной армии. В лёссовых голых холмах, как пчелиные соты, виднелось множество пещер, где размещались армейские склады, жили люди — военнослужащие, партийные работники, крестьяне окрестных деревень. То и дело здесь объявлялись воздушные тревоги: японские самолеты все чаще вторгались в воздушное пространство Освобожденного района и сбрасывали бомбовый груз на города и окрестности.
В Яньани Нгуен Ай Куок встретил нескольких китайцев, с которыми познакомился еще в Москве, в здании Исполкома Коминтерна. По старой памяти они называли вьетнамского коммуниста товарищем Лином, хотя документы у него были на имя китайского гражданина Ху Гуаня. Яньаньские знакомые сообщили, что единый национальный фронт в Китае стал наконец свершившимся фактом. Правительство Чан Кайши заявило, что оно признает существование Освобожденных районов и вооруженных сил, руководимых КПК. Помимо Севера, Освобожденные районы созданы и в Центральном Китае, в бассейне реки Янцзы, где действовала Новая 4-я, армия под командованием коммуниста Е. Тина.
Именно этим маршрутом — через провинции Шэньси и Хунань — решил Нгуен Ай Куок пробиваться на юг. В далекий путь он отправился вместе с еще одним вьетнамцем, с которым случайно встретился в Яньани. В целях конспирации каждый оделся подобающим образом и разыгрывал в пути свою роль: товарищ изображал путешествующего мандарина, а Нгуен Ай Куок — его слугу. До Гуйлиня — центра провинции Гуанси — добирались хоть и долго, но без особых приключений. В Гуйлине решили задержаться и попытаться установить связь с зарубежным бюро ЦК КПИК.
Долгие поиски связи со своими не дали результатов. Пришлось перебазироваться в соседнюю провинцию Юньнань. В городе Куньмине Нгуен Ай Куоку наконец-то повезло. Там его разыскал связной партии, который через несколько дней свел его с целой группой руководящих деятелей КПИК, в числе которых были Чыонг Тинь, Фам Ван Донг, Во Нгуен Зиан, Фунг Ти Киен и другие. Встреча совпала по времени с неожиданной вестью, пришедшей из далекой Европы: 14 июня под ударами гитлеровских войск пал Париж, а через несколько дней Франция капитулировала. Это событие в корне меняло обстановку и требовало экстренных решений. На совещании всех находившихся в Куньмине членов КПИК Нгуен Ай Куок поставил вопрос о необходимости немедленного возвращения на родину основной части партийных работников. Было решено срочно перебраться в пограничный город Цзинси и готовиться к переходу вьетнамской границы.
Вспомнилась ему и просторная пассажирская джонка, на которой плыли в Цзинси. Кроме них, на борту находились китайцы и несколько незнакомых вьетнамцев. Из предосторожности Нгуен Ай Куок изъяснялся только по-китайски, выдавая себя за местного журналиста. Старались друг с другом много не говорить, но трудно было скрыть радостно-возбужденное состояние, охватившее всех от мысли о скорой встрече с родиной. Уже когда до конечной пристани оставалось несколько сот метров, кто-то из товарищей, куря, обронил пепел на свои брюки, и те начали тлеть. Нгуен Ай Куок совершенно непроизвольно, правда, не глядя в его сторону, но довольно внятно воскликнул по-вьетнамски:
— Горит же, ты что, не видишь?
Через несколько минут, сойдя на берег, они долго, до слез, хохотали, вспоминая об этой неожиданной промашке.
В Цзинси их ожидала приятная встреча. Большая группа революционно настроенной молодежи из провинции Каобанг перешла границу в поисках руководящих деятелей патриотического движепия, чтобы примкнуть к революции. Первым, с кем познакомилась в Цзинси эта группа, был Чыонг Бой Конг, давно эмигрировавший из Вьетнама деятель Национальной партии, примыкавший к правому крылу китайского Гоминьдана. Хотя он не имел никакого военного образования, Чан Кайши присвоил ему звание бригадного генерала и поручил вербовать для Гоминьдана сторонников среди вьетнамских эмигрантов. Встретившись с молодыми людьми из Каобанга, Чыонг Бой Конг хвастливо именовал себя «известным патриотическим деятелем», ветераном революции и покровительственно заявлял, что готов принять молодых людей под свое начало. Однако его развязные манеры и нескромные речи насторожили каобангцев, а вскоре большинство из них пришло к выводу, что никакой он не революционер, что у него, как говорят во Вьетнаме, голова дракона, а хвост креветки. Если бы к этому времени не подоспели Нгуен Ай Куок и его друзья, большинство из молодых людей подалось бы обратно через границу.
Встреча оказалась для обеих сторон как нельзя кстати. Среди молодых людей было немало опытных проводников, хорошо знавших тайные лесные тропы. Они с радостью согласились провести новых знакомых через границу. Пока шла подготовка к переходу, Нгуен организовал краткосрочные политические курсы для молодых каобангцев, к которым присоединились постепенно еще десятка два вьетнамцев, служивших в чанкайшистских войсках и рвавшихся на родину. Учеба проходила за городом в тенистой роще на склоне горы. Перед самым тэтом состоялся выпуск курсантов. Они выстроились посреди поляны, затем каждый из них выходил из строя и целовал красный флаг с желтой звездой. Этого флага, который сегодня является государственным флагом СРВ, и молодые каобангцы, и даже их новые знакомые никогда прежде не видели. Всего лишь два месяца назад он впервые появился в руках восставших на берегу реки Тиензянг в Намки.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
