– Как ты смеешь приводить Динсдейла в этот бордель? – заорала Джорджия.
По пути домой она чувствовала себя еще более потерянной. Дождь прекратился, радуга раскрасила небо. Цветущие вишни сияли неземным светом. Только вернувшись домой, Джорджия сообразила, что одета в пижаму.
19
Джорджия приняла душ и как раз чистила зубы, чтобы избавиться от кислого вкуса во рту, когда позвонили в дверь.
Подбежав к окну, она увидела красные волосы Джулии. Надо выяснить, совпадает ли ее версия с оправданиями Гая. Распахнув окно, Джорджия сказала, что через минуту спустится. Натянув старый серый свитер и леггинсы, взъерошив волосы и слегка подрумянившись, она удивленно обнаружила, что выглядит прекрасно. Душиться она не стала. Джорджия решила прикинуться великодушной. Сбежав вниз, она открыла Джулии, одетой в джинсы и рубашку поло с воротником. Ее волосы были зачесаны назад в конский хвост. Она выглядела еще моложе Флоры.
Джорджия развела руками:
– Джулия, бедный маленький утенок, мне так жаль.
– Не трогай меня. Джулия довольно сильно ее оттолкнула.
– Хорошо, ну давай хотя бы выпьем.
И только когда они перешли в гостиную, Джорджия вспомнила безликого мужчину в полосатом костюме с картин Джулии. Две из них до сих пор висели на стене.
– Я не хочу.
Джулию передернуло, словно у нее малярия, взгляд был пристальным.
– Как много Гай рассказал тебе?
– Ну, то, что прошлой ночью он был с тобой в постели в первый раз и что раз или два вы проводили время в Лондоне. Девушки всегда на него вешаются.
– Вешаются? – Джулия подобралась на софе. – У нас с Гаем роман уже почти два года. И, с тех пор как вы переехали в «Ангельский отдых», мы спим вместе фактически каждую ночь, если он в Лондоне.
– Ну не преувеличивай, – сказала Джорджия, налив себе столько «Бакарди», что для кока-колы осталось места только на дюйм.
– Он любит меня, – говорила Джулия. – Ведь у него же не было другой женщины с тех пор, как вы поженились.
– Я знаю, – согласилась Джорджия. – Он был прекрасным мужем.
– А им абсолютно пренебрегали. Ведь все, что ты на вечеринке сделала, – упрекала Джулия, – это сожгла брокколи и плохо промыла салат.
«Гай пожаловался», – подумала Джорджия, перенося бокал к окну и любуясь бледной зеленью леса под темными грозовыми тучами.
– Ты совершенно не интересовалась его галереей. Даже не запомнила мое имя.
– Зато теперь, надо полагать, я могу называть тебя Джу-Джу, – съязвила Джорджия; она уже достаточно выпила, чтобы обнажить всю стервозную сущность. «Бакарди» жег пустой желудок.
– Ты никогда не разделяла его интересов, – продолжала Джулия.
– Ну да, и не собираюсь разделять его интерес к тебе.
– И ты бесконечно заводишь романы.
– Вот уж я – нет. Всего лишь один с тех пор, как мы поженились, и то давно, – сказала Джорджия, считая, что роман с Танкреди может не приниматься в расчет: он длится так долго.
Динсдейл прыгнул на стул рядом с камином, с вечеринки не чищенным. Джорджия пересекла комнату и уселась в кресло.
– Мы прекрасно жили с Беном, – горько говорила Джулия. – А Гай домогался меня и домогался. Мужа это смешило, он называл его грязным старикашкой – ГС. Наконец я из жалости уступила, мне казалось, что он одинок и ему скучно в браке с тобой, а теперь я по-настоящему в него влюбилась. И от счастливых семейных уз не осталось ничего.
– Ну, если быть справедливой, ты тоже в этом виновата.
Джорджии не понравилось ни прозвище, ни сокращение ГС. Она считала только себя вправе обзывать Гая.
– А вообще я не могу представить, чтобы Гай кого-то домогался. Мы любим друг друга. Скучающие мужья не контролируют каждый шаг своей жены, как он это делал.
– Ты тупица, – почти с жалостью продолжала Джулия. – За твоими передвижениями в Лондоне следили для того, чтобы ты нас не застукала.
Сунув руку в задний карман джинсов, Джулия достала красную записную книжку:
– Взгляни.
Джулия ее перелистала:
«У Джорджии запись, Джорджия у Промо, у Джорджии запись, Джорджия в Америке – это все подарки нам».
Записи зеленой ручкой стрелой пронизывали две недели в феврале и марте.
– Гай говорил тебе, что у него дела, а не мог оторваться от меня. А вот ключ от его квартиры.
Словно гипнотизируя, она вертела ключом перед носом Джорджии.
– А зачем он тебе? – спросила Джорджия, делая еще один большой глоток «Бакарди» для поддержки. – Ведь ты пролезешь в любое отверстие.
– Прекрати напиваться, – вскричала Джулия.
– Ну а как Бен в это вписался? – поинтересовалась Джорджия, собирая уши Динсдейла над головой. – Его расписание вас устраивает?
– Бен работает в Челмсфорде, – выдавила Джулия сквозь стиснутые зубы, – и проводит вне дома всю неделю, продает компьютеры. Здесь препятствий нет.
– Почерк на розовом конверте, – Джорджия еще раз изучила записи в блокноте, – твой.
– Конечно. И это я подарила ему вазу с китайской собачкой на день рождения. Когда он не дома, все время мне звонит – и когда ездит за горючим для сенокосилки, и когда отправляется выпить со священником.
Джулия разошлась и не могла остановиться.
– И «Ангельский отдых» я увидела раньше тебя, – запинаясь, сказала она. – Мы спали в комнате, когда ты была в Лондоне на «Воскресной почте».
Перестав трепать уши Динсдейла, Джорджия закрыла глаза и вздохнула. Действие анестезии начало проходить. Встав на ноги, она попыталась обрести чувство собственного достоинства, в то время как все вокруг рушилось.
– Я не верю ни единому твоему слову. Гай не такой.
Она заметила приближающийся свет с шоссе, а толстый хвостик Динсдейла вновь хлестал ее по ногам. Приехал Гай. Она так отчаялась, что не могла его встретить, и ей хотелось только заснуть.
– Он называл меня своей второй Перигрин, – тихо произнесла Джулия.
Джорджия замерла. В сердце вонзилось острие.
– Он... что?
– Называл Перигрин.
Перигрин была школьной любовью Гая в Веллингтоне, единственной в его жизни неразделенной страстью. Перигрин утонула, выпав из лодки во время вечеринки в Кембридже. Гай потом признавался, что только страх перед самоубийством остановил его. Событие было так печально – он помнил о ней столько лет, – что привлекло к нему Джорджию с первого дня их встречи. Имя и память о Перигрин были священны, эту его любовь жена уважала и никогда к ней не ревновала.
– Я могу показать письма, все доказывающие, и еще фотографии, на которых Гай снимал меня обнаженной, – всхлипнула Джулия.
– Это не доказательство, раз на них нет его, – возразила Джорджия, когда Гай входил в комнату.
