не знал, что они могут жужжать даже без крыльев. От боли что-то в их груди издавало жужжание, резкое и пронзительное. Прежде чем понять ценность этих насекомых, Орест ненавидел их и боялся, а теперь поставил себе на службу. Он погрузил брюшко насекомого в клей по стебелек, затем прижал его к одному из сделанных им отверстий и удерживал до тех пор, пока клей не схватился. Оса зажужжала еще пронзительнее, трепеща единственной частью тела, которой еще могла шевелить, хотя и была намертво вклеена в одно из отверстий ПВХ, – своим жалом.
47
Франческа и Джерри сели в «теслу» и поехали на подземную парковку того самого торгового центра с Wi-Fi. Там их ждал недовольный Самуэле в арендованном минивэне.
Самуэле вылез из минивэна, протянул ключ Джерри, и тот надел ему на голову снятую с себя панаму, украденную у одного из юристов конторы.
Франческа, в свою очередь, сменила жакет на темно-синюю куртку, которую держала в маленьком гардеробе на работе.
– Повесьте ее на подголовник пассажирского сиденья.
– Она будет вашим дублером?
– Если так, то вы будете безымянным господином…
Франческа легла на заднее сиденье минивэна, и Джерри, опустив солнцезащитную шторку, направил автомобиль к выездной рампе. Однако на последней развилке он свернул не в ту сторону. Сквозь прозрачную крышу Франческа увидела на потолке рампы запрещающий знак.
– Вы едете по встречке, – заметила она.
– Знаю. – Джерри остановился на площадке прямо перед шлагбаумом. Въезжающая машина чуть не врезалась в них; Джерри вынудил взбешенного водителя дать задний ход, затем обогнул его и выехал на дорогу. – Они наверняка ждут нас у выезда, а я не хочу, чтобы они нас рассмотрели.
– Штраф будете платить вы.
Они завернули в сквер на пьяцца Рома в центре Кремоны за сворой, оставленной под присмотром молодой юристки, которая была сама не своя от страха опоздать к клиенту.
– Кто этот человек, к которому мы едем?
– Тот, кто знает меня лучше всех на свете. Вы сможете расспросить его, о чем пожелаете.
– И он ответит правдиво?
– Вы сами поймете, что иначе и быть не может.
Ориентируясь по указателям, Джерри подъехал к элегантной малоэтажке между театром Арчимбольди и кладбищем Греко, окруженной ухоженным маленьким парком. Он позвонил в видеодомофон с полдюжины раз, прежде чем ему ответили.
– Кто там, на хрен? – просипел старческий голос.
– Джерри и Франческа.
– Какой еще Джерри?
– Шалом, старый зануда.
Дверь разблокировалась.
– Шестой этаж.
– Вы не предупредили его? – спросила Франческа.
– Он знал, что не сегодня завтра я к нему загляну.
В отличие от Франчески, Джерри решил подняться пешком, потому что Мем ненавидел лифты. Стая выиграла с преимуществом в два пролета и бросилась прямо в открытую дверь, по инерции заскользив по мраморному полу. Хриплый голос внутри квартиры разразился залпом ругательств. Прежде чем войти, Франческа дождалась Джерри. Хозяин оказался нервным сухопарым стариком с выкрашенными в неправдоподобно черный цвет усами и волосами, одетым в майку и семейные трусы.
– Если они где-нибудь нагадят, убирать будете сами. Домработница уже ушла домой.
– Не беспокойся, они воспитанные, – отозвался Джерри.
Старик подошел поближе и изучающе уставился на него глазами, мутными от катаракты:
– Значит, это действительно ты.
– Обнимемся?
– Нет. – Старик отошел на несколько шагов. – А вы кто такая? У вас знакомое лицо.
– Меня зовут Франческа Кавальканте, я адвокат.
– Джерри и вас вовлек в свою охоту. За вашей племянницей.
– Если не возражаете, у меня к вам много вопросов.
– Насчет Джерри?
– В основном – да.
– Не уверен, что вам понравятся ответы, Франческа. Меня зовут Ренато Фаваро, проходите, я открою бутылку.
Буфет. Тридцать лет назад
В четыре часа утра Итала припарковалась у того же мотеля, где ночевала на прошлой неделе. Приехав в Конку, она обнаружила, что ферму Локателли окружила кучка недоумков, намеренных линчевать его за похищение Джады, и посчитала за лучшее на время увезти оттуда Санте. К счастью, в мотеле дежурил уже знакомый ей понимающий администратор, хотя теперь ей предстояло уломать Локателли, который, пока она договаривалась, упрямо оставался в машине.
– Я не собираюсь уезжать из дома. Плевать, что думают эти идиоты. Я скорее удавлюсь.
– Слушай, упрямая твоя башка, – сказала Итала. – Ты никому не нравишься, и только что пропала девушка. Они придут снова и обольют тебя бензином, пока ты будешь спать, а если ты разобьешь кому-нибудь голову, тебя отправят прямиком за решетку.
Локателли выругался.
– Я не видел Джаду с тех пор, как умерла Мария. Я даже не знаю, как она теперь выглядит.
– Я верю тебе, иначе бросила бы тебя на растерзание толпы.
Чтобы отвадить разгоряченных мстителей, Итале пришлось пустить в ход весь свой репертуар, от увещеваний до оскорблений; при этом ей помогал пятнадцатилетний верзила в очках, который, похоже, был единственным, кто обладал хоть каплей здравого смысла. Санте сказал ей, что это скаут из молельни по фамилии Дзеннаро.
– Ты выйдешь или нет? Я уже вся в мыле; хочешь, чтобы я отмотала еще сотню километров?
– Я никогда не бывал в таких местах, – пробормотал Локателли и с опаской уставился на вывеску мотеля. – Сюда ходят проститутки.
– Зато здесь очень спокойно.
– Жена надрала бы мне задницу, если бы застала в таком вертепе.
– Спокойной ночи, никому не звони, я сама тебе позвоню.
Санте вылез из машины и, выпрямившись во все свои метр девяносто, вытащил из багажника чемодан.
Итала уехала с полуулыбкой. Локателли по-прежнему нравился ей, и она до сих пор не понимала почему. Отправившись домой, она проспала не больше пяти часов, а утром, заказав две двойные порции кофе в баре, обзвонила всех Дзеннаро из телефонной книги Конки. Таковых оказалось двое, и они были родственниками. Мать того самого Микеле Дзеннаро сказала ей, что он вернется в три. Итала представилась матерью другого мальчика, который ходил в молельню.
– Мой сын хочет устроить небольшую вечеринку… Можно я перезвоню, когда он придет домой? Спасибо.
Она заехала в участок, где безуспешно поискала новости о Джаде, затем, притворяясь спокойной, потрепалась с Отто. Амато работал на выезде, и Итала собиралась поговорить с ним, как только он вернется, но не смогла, потому что он убежал сразу после совещания руководителей отделов, в то время как секретарша Грация напомнила ей о встрече с соцработником.
Это оказалась женщина ее возраста, которую Итала мысленно прозвала Мышью из-за цвета одежды и того, как она пряталась за столом, заставленным игрушками из «киндер-сюрпризов».
– Разве вас не известили, что вам уже не нужно приезжать? – спросила Мышь.
– Мне никто ничего не говорил. – Итала села, и Мышь
