Вы по-прежнему будете самим собой.
Нет, не это является целью многоразового чтения. Цель — найти ответ на вопрос, как идти дальше слова. Единственный способ - повторять слова так много раз, что они теряют абсолютно всякое значение и становятся несущественными.
И когда оно потеряет свое значение, только тогда открывается вертикальное измерение: вы начинаете падать в глубину.
Но это возможно только с подлинной поэзией или подлинной музыкой, а не с обычной поэзией или обычной музыкой, которые создаются обычным умом. Это всего лишь игра со словами: передавать нечего. У человека нет опыта, нет «сока» для исполнения этих слов так, чтобы они смогли стать носителями послания. Он знает, как вызвать определенный ритм в словах, он сочиняет песню. Это сочинение. Это не творение.
Но когда песня уже создана, это означает, что онане создана умом, а вытекает из определенного ритма. Это слова, так как слова могут достигать других - чистый сок не передается. Это как если бы вы написали любовное письмо, привязали его к камню и бросили этот камень через окно женщине, которую вы любите.
Ваше письмо нельзя бросать: оно не долетит до окна, оно такое легкое, но камень тяжелый. Камень - это не послание. Послание находится на этом маленьком кусочке бумаги, который к нему прикреплен, привязан бечевкой к тяжелому камню. Но если вы влюбитесь в глупую женщину, что наиболее вероятно, женщина может выбросить письмо назад. Какое может иметь значение - этот кусочек бумажки? И она может подумать, что камень, более тяжелая часть, должно быть, и есть это послание. Это и происходит с песнями, музыкой и поэзией - вы продолжаете держать и собирать камни, вы продолжаете выбрасывать письма.
Итак, после своего завтрака в течение двух или трех часов я слушаю свои выбранные песни. Вероятно, я знаю их лучше, чем людей, которые написали их, и людей, которые поют их. Я гораздо больше знаком с ними, потому что я слышал их тысячи раз. Каждый день я опускаюсь на новую глубину. Это состояние почти глубокой тишины, и благодаря тишине мое тело расслабляется и погружается в сон, но я не сплю. С телом связаны слова, а со мной связано их значение. Но это тоже является еще одним жизненным опытом «сока».
Иногда, очень редко, я слушаю инструментальную музыку. Многие спрашивали меня: «Если вас не интересуют слова, то, вероятно, инструментальная музыка должна вам больше нравиться?» Но это не так. Инструментальная музыка прекрасна, но так как она не имеет слов, она не имеет и размерности. Слова придают песне горизонтальное измерение, что делает возможным погружаться вертикально. Инструментальная музыка проста. Она горизонтальна, но так как нет слов, тот момент, когда вы попадаете в горизонтальное измерение, вы оказываетесь в пустыне без оазиса. Это прекрасно.
Песни прекрасны только тогда, когда вы входите в вертикальное измерение, но это возможно только при создании прямой противоположности. Слово является прямой противоположностью тишины. Если нет слов, вы не сможете создать и тишины. Инструментальная музыка - это звук, тишины нет. Это звук, организованный гармонично, но он не может иметь полярность, противоположную слову и его отсутствию.
Итак, после завтрака я наслаждаюсь тем, что можно опять назвать словом «сок», но это нечто нематериальное... Как если бы у вас были какие-то вкусовые ощущения без еды. Этому нет физического соответствия — просто вкусовые ощущения без чего-либо вкусного на ваших вкусовых бугорках.
В одиннадцать часов я завтракаю второй раз. Вивек все еще не может поверить, что я возбужден, но что делать? Верите вы или нет, я все-таки возбужден. Я сам не могу в это поверить. Поэтому я могу понять, что никто не сможет поверить в это, если я сам не могу поверить в это. Я точно знаю, что она собирается мне принести - все предсказуемо: три небольших порции овощей, отварных, без соли, без специй.
Они стали настоящими знатоками по приготовлению безвкусной еды. Вы не можете победить их в этом. И, конечно, они, вероятно, удивляются: они продолжают давать мне эту безвкусную пищу, а я никогда не жалуюсь. Я всегда ее одобряю, так как она дает мне возможность, о которой они не знают. Когда вы едите вкусную пищу со специями и всякими разными добавками для того, чтобы сделать еду более вкусной, ароматной, вы теряете что-то, чего вы не знаете. Вы разрушаете свои вкусовые бугорки. Они не предназначены для таких сильных ощущений; они очень маленькие, очень нежные.
Я обнаружил истинный вкус всего лишь тогда, когда я начал питаться по рецептам Дэвараджа. Он превратил мою столовую в больницу. Но мне это очень нравится. Сейчас вы можете положить меня в любую больницу — они не смогут причинить мне никакого вреда.
Три вида овощей почти всегда одних и тех же, четыре ломтика хлеба, немного подсушенного, без масла, чашка индийского соуса, который называется «чатни» - и это все. Но за всю свою жизнь я не испытывал такого удовлетворения от своей пищи, как сейчас. В Индии существует множество различных кушаний. Вероятно, нет другой страны, в которой существует такое множество разнообразной пищи: каждая провинция имеет собственные разновидности пищи. Я ездил по Индии. И ел разнообразную пищу. В каждом штате имеются собственные находки в этой области в огромном количестве; им, вероятно, потребовалось много тысяч лет для того, чтобы создать некоторые деликатесы, но вся их пища, какой бы вкусной она ни была, вредна для здоровья.
Вес у меня хороший, потому я обычно выгляжу очень здоровым. Но много позже я обнаружил, что просто выглядеть здоровым - это совсем не то, что быть здоровым. Сейчас я здоров, но моя мать приходит, и она говорит мне каждый раз, когда приходит: «Что ты сделал со своим здоровьем? » Я напоминаю ей: «Ты говоришь мне это каждый раз, когда приходишь». А она думает, что я ношу это длинное и свободное одеяние лишь для того, чтобы обмануть ее.
Я говорю: «Я не пытаюсь тебя обмануть».
Она говорит: «Но я могу видеть твои руки на видео. Ты можешь, вероятно, обманывать других, но ты не можешь обмануть меня. Я вижу тебя с самого детства. У тебя было такое прекрасное тело». И я мог видеть слезы, наполняющие ее глаза, когда она смотрела на мою еду. И я не позволял ей... потому что она всегда, из года в год, старалась приносить что-нибудь, хотя бы немножечко.
Я говорю: «Нет, ничего не надо делать. Мой врач не разрешает этого. Я могу принимать только то, что он предписывает, я не могу принимать что-либо еще».
Но она приносила снова и снова, и я знаю - почему. Она видела меня лишь в тысяча девятьсот шестидесятом году, когда мой вес был сто девяносто футов и мое тело было... Как раз вчера я говорил о Махавире. Я мог бы без особого труда состязаться с Махавирой. Фактически, люди обычно говорят, что мое тело... так как я обычно сижу почти полуголый, всего лишь небольшая широкая накидка даже зимой, в самых холодных местах, даже в Нью-Дели. Мой хозяин в Нью-Дели бывало говорил: «Ты единственный человек, которого я видел в Нью-Дели, кто сидит в кресле с полуобнаженным телом и при включенном вентиляторе. Как тебе это удается?»
Люди обычно говорят, что мое тело выглядит, как будто оно из мрамора. Оно обычно так и выглядит, потому что я много занимаюсь собой: я прохожу восемь миль пешком утром и восемь миль вечером: вот уже, по крайней мере, двадцать лет шестнадцать миль в день. Если это все сложить, я думаю, это составит расстояние, равное почти трем оборотам вокруг Земли или даже больше.
Я с детства ненавидел молоко, но так как всем нравится мое тело, а моя семья настаивала на том, что без молока нельзя сохранить себя, я пью молоко против своей воли. Это единственное в моей жизни, что я делаю против своей воли, а единственный способ, которым я пользуюсь, чтобы делать это, заключается в том, что я задерживал дыхание и выпивал целый стакан одним глотком так, чтобы не ощущать запаха, потому что я не выносил его. Я перепробовал многие виды молока, но я не могу выносить его запаха.
Моим чувством всегда было - и я говорил об этом своей семье: «Джайны должны отказаться от молочных продуктов, так как молоко похоже на мясо. Это не вегетарианская пища, это животная пища, и она имеет двойную силу. Откуда приходит молоко? Именно материнский механизм, биологический механизм преобразует ее кровь в молоко. На самом деле вы пьете белую кровь».
Моя бабушка закрывала обычно уши: «Не говори такие слова, потому что тогда я не смогу пить молоко. Я обязательно буду помнить, что это "белая кровь". Никогда так не поступай с такими старыми женщинами, как я».
Джайны не могут жить без молока, так как это их единственный жизненно важный пищевой ингредиент; в остальном их пища растительная. Поэтому они едят всевозможные молочные продукты: сливочное масло, творог, сметану и все сладости, сделанные из молока.
Но у меня всегда, с самого начала, было ощущение, что это просто кровь. Вот почему все это так быстро увеличивает вашу кровь, и вот почему ребенку нужно только молоко - ему этого достаточно, это вся его пища. Материнское молоко дает ребенку все, что ему необходимо. Это дни его роста. Поэтому молоко - это вся еда для ребенка.
