пора собираться. Время до назначенной встречи на Рокконе неумолимо приближалось, а ему нужно было еще порядка часа на то, чтобы добраться на шаттле до места. Как и в случае со знакомым фарэйцем, к которому он залетал на пиратскую планету, время и место назначал Аллиет-Лэ самолично.
Но если пирата Жейка он навещал, хотя бы попивая с ним фирменное пиво в баре, то встречу с рокконианским представителем знати Лаккомо решил совместить с походом в кофейный ресторан.
И на эту встречу в него есть всего шесть свободных часов, после которых дежурство его корабля в рокконианском секторе будет завершено.
Двойная игра утомляла и требовала двойной внимательности. Но Лаккомо разбавлял этот изуверский увлекательный процесс всяческими приятными эпизодами. Например, как сейчас, высыпаясь не в каюте, а с саду, в который он последний раз заходил где-то год назад.
В конце концов, после того странного разговора с братом Лаккомо всерьез задумался, как редко он себя попросту баловал.
Можно было даже сказать, что у Аллиет-Лэ после прояснения ситуации с Мариэллой, близнецом и будущим племянником, коего Эйнаор упорно намеревался воспитать как сына всей венценосной семьи, даже начался новый этап жизни, в котором он старательно вытаскивал себя из затянувшейся меланхолии.
Ведь никто не заставлял его раньше истязать свою жизнь аскетизмом и холодностью. Никто не отстранялся от него. Все это он сделал с собой сам. После череды неудач, потерь и тяжелых принятых решений Лаккомо сам загонял себя в стабильную депрессию, из недр которой не видел светлых эпизодов, которые его окружали. Он сам заставил себя поверить в то, что его жизнь ограниченна корабельным мостиком, а сам он будто прикован к космическому трону.
Многое случалось за те годы. И внезапная гибель отца была не менее тяжелым ударом по состоянию Аллиет-Лэ, чем одномоментная гибель миллионов людей на колонии, когда он отдал приказ о зачистке предателей. А добивающим ударом по надломленной психике стала свадьба брата, которая случилась словно ярмарка во время мора.
Но теперь все стало иначе. Один разговор, несколько значимых фактов, и Лаккомо вновь почувствовал себя не одиноко. Эйнаор все так же был с ним, пусть и мысленно, а сам старший вновь смог чувствовать его связь теплом на груди. Не сразу, потребовались недели, но Аллиет-Лэ стал приходить в норму. Это заметил даже его экипаж. В первую очередь врач.
Потом по народу пошли обнадеживающие шепотки, взгляды людей стали ожидающими и очень внимательными. Лаккомо чувствовал, что экипаж за него очень переживает, ловит каждую улыбку и обсуждает, что возможно частичка их торийского Солнца скоро выйдет из затяжной грозы.
Мистика или нет, но экипаж словно бы сам начал чувствовать себя лучше и чаще улыбаться.
Примерно с тех пор Лаккомо пересмотрел свой образ жизни и стал внимательнее относиться к рядовым мелочам. Начал он, как подобает, с банальной смены бытового гардероба. Потом в ход пошел отдых по расписанию, целенаправленное повторное увлечение музыкой, поездки по излюбленным заведениям на планетах, возобновление активных тренировок с оружием и даже чтение художественной литературы. То, что он окончательно вышел из депрессии, Лаккомо понял, когда у него спустя полжизни вновь проснулось желание взяться за акварель.
Но, увы, последней на корабле у него не было, а бросить вопросительный клич по экипажу командир постеснялся.
Как-то так очередной раз, вспомнив про краски, Лаккомо сделал мелкую заметку себе в список будущих приобретений на Тории, и с блаженной ленью заставил себя подняться с лежанки в саду. Еще несколько месяцев назад он бы сам как машина рвался в любое дело, лишь бы перестать томиться в бездействии и вариться в собственных мыслях. А сегодня, вот, составляет список личных покупок!
Поймав себя на этом, Лаккомо улыбнулся и однозначно утвердился в мысли, что это прогресс и явная победа над унынием! Никто кроме него самого не вытащил бы его из этой дряни. Только свое желание, упорство и внимание к внешним факторам.
Вставая, Лаккомо запахнул темную рубашку, подвязал ее тонким поясом и, запустив ноги в легкую обувь, очередной раз напомнил себе, что его жизнь на зависть многих безобразно прекрасна. А через час, когда он закажет себе полюбившийся кофе в лучшем тематичном ресторане звездной системы, его жизнь станет еще лучше.
***
Роккон
Рыжеватые лучи рокконианского солнца согревали ребристый навес уличного ресторана, все еще прокрадываясь под узкую полоску алой бахромы, украшающей кромку панелей. Резные деревянные колонны накапливали за ясный день летнее тепло и щедро отдавали его в декоративные камни, которые к вечеру засверкаю желтыми каплями, словно маленькие лампочки.
Просторная терраса кофейного ресторана «Зерно сказки» в первой половине дня обычно пустовала. Почти поголовно работающие рокконианцы придерживались дневного графика занятости, и вся жизнь в заведениях отдыха обычно начиналась ближе к вечеру. Случались и исключения, когда жители посещали рестораны и бары утром после ночной смены. В остальных случах ранними посетителями обычно были зазжие гости планеты.
Делая свой выбор на утренние часы, Лаккомо намеревался избежать как лишнего внимания к своей персоне, так и большого количества людей. Отчасти ему хватило тесноты пивнушки на Фарэе, где к тому же ему пришлось прибегнуть к проверенному гриму, чтобы сойти хотя бы за федерала.
Сегодня Лаккомо решил обойтись без лишней маскировки, не скрывая в себе торийца, однако и не демонстрируя регалии. К планете он прилетел на одном из своих частных рейсов, оставив «Стремительный» на боевом дежурстве. А поскольку его мелкий космолет был способен на самостоятельную посадку, то он избежал долгих походов на орбитальном узловом порту и воспользовался стандартным посадочным причалом для планетарных кораблей. А уже на поверхности служащие торийского посольства сами оформили ему быструю
