Мишаня к этому времени уже проснулся, умылся ледяной водой и с удивлением отметил: «Блин, я думал, умру. А бодуна-то нет! Вот, что значит здоровая экология: солнце, воздух и вода. Одно слово: природа!».
— Знакомьтесь. Это наше местное «сарафанное радио» — Людмила. «Евроньюс», по оперативности, в сравнении с ней — провинциальное агентство.
— Да ладно тебе, — засмущалась Людка, — на-ко, вот, сметанкой свежей гостей накорми, — женщина передала Звягину небольшой бидончик с белыми потеками на стенках.
— Рассказывай, Людмила, — когда все уселись за стол, завтракать, — просвети людей о нашем житье-бытье.
Людка, как профессиональный репортер, протрещала последние новости, о том, как Петро в речку упал, как бабка Савельевна баллон с самогоном разбила, да чуть не удавилась с досады. Ванька, так на дискотеке в клубе уплясался, что дрогу домой по заборам нащупывал (темно же). Когда забор кончился, почувствовал под рукой, что-то шерстяное, теплое и мягкое. Подумал — одеяло. Прилег и заснул. Утром очнулся среди коровьего стада. Фуцин неделю по ночам голосил, песни орал. Да не какие-нибудь русские народные, а попсу всякую.
— Мало того, что спать не давал, так еще и слушать противно: «Девчонки, девчонки — короткие юбчонки…», тьфу!
— Фуцин это местная достопримечательность, — пояснил Звягин, — наш Карузо. С небольшой скидкой, можно сказать, поет неплохо, пока в кондиции.
— Фуцин… Интересная фамилия.
— Да это не фамилия вовсе. Кто и за что так его окрестил — даже он не помнит, но прозвище закрепилось, и он им гордится… А, вот и сам, легок на помине.
Распахнулась калитка, и во двор вальяжно вошел Фуцин. Фуражка на затылке, руки в брюки, под мышкой шмат сала в полиэтиленовом пакете, гордо поднятый подбородок. Старается идти ровненько, но чувствуется — вот-вот упадет (еще бы: неделю глотку полировать).
— Привет честной компании! — с порога, опершись на косяк, провозгласил он. — Подхарчимся? — Фуцин подбросил на руке аппетитный кусок сала с толстыми прожилками мяса, — собственного приготовления, с чесночком и красным перцем.
Таким образом, завтрак плавно перешел в обед и, наверняка бы закончился ужином, если бы Звягин не пресек это буйство чревоугодия на корню.
— Все, господа хорошие. На сегодня достаточно впечатлений, которые вы произвели на ребят. Сейчас — все по домам. Еще увидимся.
Нехотя гости поднялись и попрощались.
— Жека, — сказал Шурик, когда все разошлись, — зачем ты так? Люди, ведь, от всей души…
— Знаю я их душу. Не остановишь — еще две недели бы столовались. А обид не будет. Не переживай. Они меня знают. Пошли, лучше, я тебя с дядей Васей познакомлю. Он у нас, как старейшина. Потомственный охотник. Егерь. Железный мужик.
По дороге, Женька, вкратце, рассказал Шурику с Мишаней о живой легенде поселка. Для односельчан дядя Вася был всем. К нему всегда можно прийти за советом, попросить помочь в каком-нибудь деле. Он был и третейским судьей, и карающим мечом правосудия. Мог оправдать невиновного, или прогнать нагайкой по всему поселку совершившего проступок. Его решения не обсуждались, и ему все доверяли.
На днях он разменял девятый десяток. Но, до сих пор, ходит на промысел. Специалист, каких еще поискать. Белку в глаз бьет.
Ребята подошли к дощатому забору, за которым, между грядками с укропом, петрушкой и луком, лениво развалился здоровенный, лохматый «кавказец». Почуяв пришедших, дернул купированными ушами и приоткрыл глаза. Увидев, что непосредственной опасности нет, снова окунулся в свои собачьи мечты.
— Дядь Вась! Ты дома?
— Дома, дома. Чего орешь? — услышав знакомый голос, «кавказец» встал, смачно зевнул, отряхнулся и преданно посмотрел на хозяина, в ожидании команды.
— Спокойно, Тайфун. Свои, — собака присела на задние лапы.
Навстречу гостям вышел невысокий, крепко сбитый, даже нельзя сказать, что старик. Несмотря на свои восемьдесят с хвостиком, выглядел он на неполные шестьдесят.
— Это мои друзья. С Шуриком служили вместе. А это — Мишаня, — представил Звягин.
Дядя Вася пожал Мишане руку, тот крякнул от резкой боли.
— Извини, не рассчитал, — дядя Вася ослабил свою медвежью хватку, — Друзья моих друзей — мои друзья. Проходите. Посидим в беседке. Сейчас Егорка должен с поста вернуться.
— Егорка — его внук, — прошептал Женька Шурику на ухо, пока шли по двору, — Пожарным здесь работает.
Пока шел неторопливый разговор о событиях в стране и мире, за чашкой ароматного травяного чая, пришел Егорка. Принес целую корзину чинариков — грибов местных.
— Всем привет! Дед, картошечки с салом, да с грибочками, не желаешь?
— Когда приготовишь, тогда и пожелаю.
— Умно, — Егор зазвенел сковородками.
— А вы надолго к нам? — обратился старик к гостям.
— Неделька, две. А там видно будет.
— Ну, вот и славно. Я завтра на охоту собираюсь, на пару деньков. Могу с собой взять. Стрелять-то, надеюсь, умеете.
— Случалось, — неопределенно ответил Шурик.
— Я лучше здесь останусь, — сказал Мишаня, — не могу беззащитных зверюшек убивать.
— Как знаешь. Силком не тащу. А ты? — Дядя Вася посмотрел на Шурика.
— Отчего не сходить. С большим удовольствием.
— Ну, вот и славно. Женька, найдешь для парня все, что надо? Если нет — у меня возьми.
— Порядок, дядь Вась. Сделаем в лучшем виде.
— Тогда завтра с рассветом выходим. А сейчас ужинать. Егор! Накрывай стол.
Глава 13
Мишане не спалось. Всю ночь он ворочался на грубом матрасе, пытаясь привести свои мысли в порядок. С одной стороны ему не давала покоя возможность урвать шальные деньги, с другой — смертельная опасность, сопряженная с теми людьми, которые охотились за документом Благоярова. В конце концов, он успокоил себя тем, что сейчас он в относительной безопасности и может диктовать условия. Он сообщит «покупателям», где произвести обмен. Получит деньги и оставит в условленном месте этот проклятый кусок бумаги. Его не станут трогать до тех пор, пока документ не попадет к ним в руки. А когда они его получат, Мишаня будет уже далеко. К тому же, если дело выгорит, можно обойтись и без Шурика. Полная сумма всегда лучше, чем половина.
Мишаня слышал, как Шурик собирался на охоту, как тихо хлопнула за ним входная дверь. Выждав еще полчаса, встал с постели и прошел на кухню. Там уже сидел Звягин и пил крепкий чай, закусывая бутербродами.
— Доброе утро. Чего это ты в такую рань поднялся? Спал бы себе. На работу ж не идти.
— Выспался. Энергетика здесь хорошая. Все время себя бодрым чувствую.
