Закончив погрузку сундуков с сокровищами, французы начали грузить на суда военную технику и трофейную артиллерию, в том числе от 80 до 84 бронзовых пушек, а поскольку эпидемия дизентерии и тропической лихорадки практически не затронула акклиматизировавшихся в тропиках флибустьеров, Пуанти просил их оказать помощь изнуренным болезнью солдатам и морякам королевской эскадры. Пираты, однако, ответили, что приступят к работе только тогда, когда получат свою долю добычи. Не уступив им в этом, барон подкупил часть из них, и с их помощью к 25 мая артиллерия и штурмовые орудия были погружены на борт кораблей. Учитывая, что испанцы так и не заплатили выкуп за сохранность фортификационных сооружений, французы подорвали все бастионы города, после чего, снявшись с якорей, эскадра начала медленно выбираться из бухты.
Когда добрались до Бока-Чики, кто-то предложил оставить Галифе в форте Сан-Луис, отдав под его командование небольшой гарнизон из флибустьеров и солдат. Сам Галифе встретил это предложение с энтузиазмом; он даже пообещал удержать под своим контролем Картахену, если главнокомандующий дополнительно выделит ему еще сотню солдат, однако Пуанти нашел эту идею вздорной. Он сообщил Галифе, что если Дюкасс сможет обеспечить его своими людьми, то в форте будет оставлена артиллерия.
— Но, — добавил он, — я не могу дать вам ни одного человека из своих поредевших сил.
— Я берусь уладить все дела и найти людей, — заявил Галифе, — если флибустьерам немедленно отдадут их долю добычи.
На это барон ничего не ответил. 30 мая он приказал погрузить на корабли пушки из форта Сан-Луис-де-Бока-Чика, а сам форт разрушить. Как только приказ был выполнен, Пуанти сообщил флибустьерам, что они могут взять в Картахене любые товары, принадлежавшие испанцам, покинувшим город, но предупредил, что если они начнут грабить все прочие дома, он сожжет их фрегаты.
Наконец перешли к самому интересному занятию — дележу золота и драгоценных камней. В ходе дележа Дюкасс с удивлением обнаружил, что соглашение, заключенное между ним и бароном на Сен-Доменге, неверно трактуется. По договору флибустьеры и колонисты должны были получить долю добычи наравне с солдатами и экипажами королевских кораблей. Если учесть, что стоимость захваченной добычи в монете, золоте, серебре, драгоценных камнях и товарах равнялась 20 млн песо, а доля офицеров, солдат и моряков эскадры составляла V10 часть, или 2 млн песо, то получится, что люди с Сен-Доменга тоже должны были получить 2 млн. Но барон заявил, что договор, заключенный ранее между ним и правительством Людовика XIV, предусматривал иной порядок распределения награбленного: флибустьерам полагалась V10 часть с первого миллиона и по Узо — с последующих. В таком случае они должны были получить около 630 тыс, песо. В действительности Пуанти определил их долю в 40 тыс песо.
Познакомившись с результатами расчетов барона, Дюкасс пришел в ярость, а его офицеры решили, что период дипломатических игр закончился и пора переходить к силовым методам Был срочно созван военный совет. Наиболее горячие головы предлагали обстрелять и захватить корабль барона, но тут один из участников дискуссии воскликнул:
— И охота вам, братцы, связываться с этой собакой! Ведь он ничего нашего не увозит. Наша доля добычи осталась в Картахене, и там надо взять ее!
Хотя Дюкасс был против подобного решения проблемы, большинство офицеров высказалось за возвращение в Картахену; в тот же вечер вся пиратская флотилия встала на якорь у города Понимая, что это бунт, губернатор Сен-Доменга попытался примирить флибустьеров с моряками королевской эскадры: он послал Галифе к барону с сообщением о намерениях бунтовщиков и просьбой удовлетворить их требования, в то время как Ле Паж был отправлен к бунтовщикам с заданием удержать их от повторного грабежа города Увидеться с заболевшим главнокомандующим Галифе не удалось, а преемник барона вице-адмирал де Леви прямо сказал, что не побежит за разбойниками, «коих надобно повесить всех без исключения». Передать Дюкассу 100 солдат для подавления мятежа он также отказался.
Ле Паж, прибыв в расположение пиратской флотилии, добросовестно зачитал мятежникам воззвание Дюкасса; в воззвании говорилось, что своим поведением они оскорбляют величайшего в мире государя, который не виноват в бесчестном поступке одного из своих офицеров; что он, Дюкасс, сам поедет во Францию и, добившись аудиенции, лично передаст их жалобу королю; что они должны оставить мысль о возвращении в Картахену, а если, несмотря на все это, они будут непослушны, то возведут его, невинного и любящего их командира, на эшафот. Но флибустьеры отказались повиноваться, решив, что «птица в Картахене стоит двух в Версале».
— Лучше помочь себе самим, — заявил один из вожаков флибустьеров, — чем ждать небесных благ и решения из Франции, тем более что оно может не удовлетворить нас, если даже и дойдет до нас.
Ночью пираты высадились в городе. Захватив в плен дона Санчо Химено и некоторых других испанских офицеров, они согнали жителей — в основном мужчин — в кафедральный собор, притащили туда бочки с порохом и обратились к своим жертвам со следующим заявлением:
— Мы отлично понимаем, что вы считаете нас людьми без веры и чести, существами, более похожими на дьяволов, чем на людей. Это вы доказали многими оскорбительными примерами во время нашего пребывания у вас Теперь мы явились с оружием в руках и имеем возможность отомстить вам, если захотим, — вы же не можете не ждать жесточайшей мести, о чем свидетельствует бледность ваших лиц. Однако мы намерены вывести вас из заблуждения и доказать, что гнусные качества, которые вы нам приписываете, принадлежат отнюдь не нам, а тому генералу, под командованием которого мы сражались с вами. Этот вероломный человек обманул нас хотя лишь благодаря нашей храбрости и отваге ему удалось взять ваш город, он, однако, отказался выплатить нам причитающуюся долю добычи, поэтому мы вынуждены были снова вернуться сюда Жалеем вас, да делать нечего. Впрочем, льстим себя надеждой, что вы будете довольны нашей умеренностью и правдивостью. Обещаем оградить ваш город от малейшего насилия и беспорядка, как только заплатите нам пять миллионов. Требовать большего не желаем Если же вы не примете столь умеренное предложение, то ждите любого несчастья, виновниками которого окажетесь лишь вы сами да генерал Пуанти; имя последнего мы разрешаем вам покрыть всевозможными бранными словами и проклятиями.
Тут же какой-то монах взошел на амвон и начал убеждать всех отдать флибустьерам оставшиеся деньги и драгоценности. Затем начался сбор требуемой суммы, но к утру 1 июня удалось наскрести всего несколько десятков тысяч песо. Пираты не хотели слушать заверения, будто это все, что осталось после Пуанти, и решили «помочь» горожанам в дальнейших поисках.
Тем временем в Бока-Чику зашел небольшой фрегат, командир которого передал барону сообщение о близости англо-голландской эскадры. Не желая рисковать награбленным, Пуанти отдал приказ немедленно сниматься с якорей.
Флибустьеры хозяйничали в городе до 3 июня. Тщательно обыскав все дома, они учинили повторный грабеж церквей, разрыли могилы на кладбищах и, не обнаружив достаточного количества сокровищ, решили пойти на хитрость. Отобрав из числа заложников, запертых в соборе, двух самых знатных горожан, пираты потребовали от них выкуп и, не получив желаемого, объявили:
— Эти люди будут убиты первыми!
Под жалобные крики свидетелей этой процедуры обоих сеньоров отвели в укромное место, откуда вскоре послышались ружейные выстрелы. Хотя казнь была инсценированной и никто из «расстреливаемых» не пострадал, горожанам сообщили, что оба испанца убиты. Вслед за этим из собора вывели еще двух знатных жителей, которым также стали угрожать расстрелом Подействовало. В тот же день удалось собрать около 1 миллиона песо.
Убедившись, что взять в городе больше нечего, флибустьеры стали готовиться к отплытию. Незадолго до их ухода картахенцы получили прекрасную возможность понаблюдать за тем, как действуют законы пиратов. Двое мерзавцев нарушили приказ, запрещавший какие бы то ни было бесчинства, и лишили невинности нескольких девушек Родственники последних набрались храбрости и пожаловались пиратскому начальству. Насильников схватили, устроили над ними суд и приговорили обоих к расстрелу. Несмотря на то, что сами пострадавшие ходатайствовали о смягчении наказания, приговор был приведен в исполнение немедленно.
Разделив золото, серебро и драгоценные камни таким образом, что на каждого пришлось более чем по 3 тыс песо, флибустьеры погрузились на борт 9 кораблей и, прихватив с собой 120 африканских невольниц, отплыли в сторону острова Ваш, где было решено разделить рабов и товары.
